Взгляд Пандоры был обращен на промокшего насквозь, но торжествующего графа Трента, который только что выбрался на сушу, выполняя условия пари. Ставкой был не более и не менее как законный брак.

— Ты его любишь? — спросила Джиллиан.

— Разве это такое уж неприятное чувство? — пожав плечами, сказала Пандора.

— Тем лучше! — рассмеялась Джиллиан. — А что граф?

— Хотела бы я знать!

— А ты не считаешь, что это показатель? В конце концов, мужчина поставил себя в смешное положение, сыграв на публике эту, пусть и несерьезную, сценку. И все ради тебя!

— Он весьма азартен. Хочет выиграть.

— Он хочет получить тебя.

«Не твое наследство и не твое присутствие у него в постели, а просто тебя».

Джиллиан решительно прогнала от себя неприятную мысль.

— Это мне известно, — резко сказала Пандора. — Я только не понимаю зачем. В качестве награды за победу? Или потому, что питает ко мне какие-то чувства?

— Но ты всегда можешь его спросить, — беззаботным тоном произнесла Джиллиан. Почему гораздо легче давать советы, чем пользоваться ими?

— Я пыталась.

— Ну и?..

— Ты, конечно, понимаешь, что я не задавала вопрос: «Вы любите меня?» Но я давала ему более чем достаточно возможностей открыть свои чувства. Какими бы они ни были!

— Пандора, мужчины поистине удивительные создания — относительно разумные в иных случаях и вполне компетентные, когда дело идет о выборе хорошей лошади или отменного бренди. Однако они редко могут разобраться в том, что происходит в их собственном сердце.

«Знать бы, что в сердце у Ричарда!» Джиллиан положила ладонь на руку Пандоры.

— Спроси его. Трент даст тебе честный ответ, а честность в отношениях между мужчиной и женщиной так же важна, как и доверие. И любовь.

Доверие? Может ли она доверять мужчине, у которого есть тайны? Чем больше Джиллиан узнавала Ричарда, тем больше открывала для себя такого, чего ранее и представить не могла.

— Нет, — покачала головой Пандора.

— Потому что боишься ответа?

— Возможно. Кроме того, я не хочу принуждать его к не вполне уверенному признанию. Хочу, чтобы он сам сказал мне о своих чувствах.

— Бедный Трент! Упрямство Эффингтонов — это сила, с которой следует считаться.

— Не тебе бы указывать на кого-то пальцем, — выразительно приподняв брови, заметила Пандора. — Но что же мне делать? Как узнать его чувства?

Джиллиан попыталась собраться с мыслями. В самом деле, как? Каким образом определить чувства любого мужчины? Странного, скрытного существа. Немного помедлив, она заговорила, и слова, ее были точно взвешены:

— Мне всегда казалось, что отношения между мужчинами и женщинами напоминают охоту на лис.

— Мне это уже говорили, — с досадой вздохнув, сказала Пандора.

— Хорошая охотничья собака преследует лису до тех пор, пока та не упадет от изнеможения. Ленивый пес, не увлеченный охотой, теряет интерес к погоне. А собака, которая непременно хочет схватить лису, неустанно мчится по следу и загоняет добычу. — Джиллиан взглянула на Трента. — Мне кажется, он собака упорная.

— На сегодняшний день у него отличные возможности победить в нашей игре. Но я не выйду за него, пока он меня не полюбит, — твердо проговорила Пандора.

— Как же ты этого избежишь?

— Не имею представления. Однако получается, что я такая лиса, которую пес быстро схватит. Я должна найти способ ускользнуть от него и определить, увлечен ли он охотой.

— Увлечен ли он охотой, — пробормотала Джиллиан себе под нос. Увлечен ли Ричард странной игрой, которую они ведут?

— Послушай, Джиллиан, скажи мне… — Пандора огляделась по сторонам и кивнула, Джиллиан проследила ее взгляд. Ричард стоял и разговаривал с двумя ее тетушками. — Ты лиса или собака?

— Ни то ни другое, А может, и то и другое. — Джиллиан подавила тяжелый вздох. — На самом деле, Пандора, я вовсе не вовлечена в охоту.

— Не вовлечена? Тогда скажи мне откровенно, во что ты вовлечена?

— Ну, я… — Во что она вовлечена? Мать Джиллиан присоединилась к группе вокруг Ричарда, и Джиллиан прямо-таки застонала про себя. — Я, право, не знаю.

— Тебе лучше бы уладить это, и поскорее. Несправедливо подвергать джентльмена — любого джентльмена — пристальному изучению Эффингтонов женского пола, если только он не оправдывает возложенных на него надежд. Я подозреваю, что оправдывает.

— Пандора!

— Послушай, Джиллиан. — Глаза кузины сверкнули. — Насколько я могу припомнить, ты раньше ни разу не привозила гостей на прием к бабушке.

— Я привозила, — с возмущением возразила Джиллиан.

Пандора небрежно махнула рукой.

— О, видимо, Уэстона и Каммингса, но они твои старые друзья и в счет не идут. Ты ни разу не привозила такого, как этот. — Она с любопытством пригляделась к Ричарду. — Скажи, он настолько интересен, каким кажется на вид?

— Даже более того, — сдалась Джиллиан.

— Понимаю. — Пандора с минуту молча смотрела на нее, потом спросила: — Какие у тебя планы на этого человека?

Джиллиан вздохнула и задержала взгляд на Ричарде.

— Подозреваю, что выйду за него замуж.

— Тогда позволь задать тебе вопрос, который ты задала мне: ты его любишь?

— Возможно.

— Возможно? А он тебя любит?

— Не знаю.

— В таком случае мне кажется, что ты должна последовать твоему собственному совету.

— Вот как? И какую же из моих мудрых рекомендаций ты имеешь в виду?

— Самую простую и одновременно самую трудную. — Пандора одарила Джиллиан самоуверенной улыбкой. — Спроси его.

— Вот он.

Лошадь Джиллиан осторожно обошла одно дерево, потом другое и вышла на поляну.

— И что же это такое? — раздался за спиной у Джиллиан иронический голос Ричарда.

— Это храм, разумеется. Греческий храм.

Джиллиан соскользнула с лошади на землю и намотала поводья на низко росшую ветвь. Маленькое белое строение сияло в лучах позднего послеполуденного солнца. Округлое по форме, с куполообразной крышей, поддерживаемой равномерно установленными колоннами, оно стояло на невысоком, в две ступени, фундаменте, напоминая торт, покрытый сахарной глазурью и помещенный на изящное китайское блюдо.

— Ну конечно! — Ричард подъехал к Джиллиан. — Как это я сразу не распознал, вот глупость! Ведь так часто натыкаешься на скрытые в лесах вокруг английских имений павильоны в стиле греческих храмов. Они, эти храмы, такие робкие!

— За ними надо постоянно присматривать. — Джиллиан смотрела на здание глазами, полными нежности. — А этот — совершенно особенный.

— Правда?

— Правда. — Она рассеянно сняла перчатки и шляпу. — Я провела значительную часть своего детства, играя здесь с Китом, Робином и…

— Чарлзом?

Джиллиан кивнула, мыслями погруженная в прошлое.

— Прости. Я не хотел задеть твои чувства.

Глаза их встретились. Ричард смотрел на нее с искренним сочувствием.

— Ничего страшного, — улыбнулась Джиллиан. — Просто у меня очень теплые воспоминания о тех днях.

Она поднялась по низким ступенькам и вошла внутрь. Ричард последовал за ней.

— Немного странно, что друзьями детских игр девочки были мальчики.

— Вероятно. Но наша семья всегда была не совсем обычной. — Джиллиан бросила шляпу и перчатки на одну из резных скамеек, занимавших промежутки между колоннами. — Владения семей Кита, Робина и Чарлза граничили с нашими. Не могу припомнить, как мы четверо крепко сдружились и почему Томас не стал одним из участников нашей компании. Подозреваю, потому, что он был немного старше и к тому же наследник титула.

Она медленно обошла помещение по кругу, ведя пальцами по холодному мрамору стены.

— Мы, все четверо, так и росли вместе. — Она посмотрела на Ричарда через плечо, — Я говорила тебе, что это здание называлось «Причудой герцогини»?

— Нет. Почему?

Джиллиан прошла к дальней стороне помещения и бросила взгляд на окрестности.

— Отсюда видно озеро, но павильона с озера ты не увидишь, и кажется неразумным поместить нечто подобное так, чтобы его нельзя было заметить. Дедушка построил это здание для бабушки вскоре после того, как они поженились. Если кто-то набирается смелости спросить, почему он так поступил, бабушка в ответ только улыбается загадочной улыбкой.