Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Скажем, у человека сильные, непереносимые физические боли, от которых он не в состоянии избавиться. Тогда для него собственная смерть может быть некоего рода поощ­рением. Сильнейшую боль Человек может испытать из-за потери чести, совести, а сильнейшим поощрением для него послужит слава от служения обществу, от самосознания пользы своей смерти для общества. И в этом случае смерть можно сравнить с поощрением. На Древнем Востоке бой­цов специального назначения учили способам самоубийства даже в связанном состоянии (если это кому-то интересно, путем сворачивания себе шеи резким поворотом головы, а если и это невозможно, то откусывая язык и отсасывая соб­ственную кровь). Боец, зная, что жестокой пыткой его за­ставят заговорить, во имя общества и чести выбирал себе смерть, смерть Человека, как поощрение. Но это, конечно, крайние случаи.

В обыденной жизни поощрения, которыми можно задать поведение людей, попроще. Обычно это деньги, а если в об­ществе ценится честь и слава, то и они. Поощрением может быть также отсутствие наказания.

Обобщая, можно дать следующие определения: поощре­ние — это приобретение чего-то ценного для данного чело­века, а наказание — потеря или недополучение его.

Для человека его труд, да и просто его время также яв­ляются реальными ценностями, поэтому у первого закона поведения людей есть следствие:

Человек стремится достичь результата своей деятельности с минимальными затратами для себя.

Второй закон поведения людей является одновременно и основным законом власти. Строго говоря, это несколь­ко расширенный или переформулированный первый закон, иной взгляд на него:

Человек делает только то, что указывает ему инстанция, которая поощряет или наказывает его. Человек этой ин­станции подчиняется, она имеет над ним власть.

Здесь нельзя суживать понятия. Думаю, что многие чита­тели под словом «инстанция» подразумевают человека или группу людей, эдаких командиров. Но для общества подчи­нение людей людям, власть людей над людьми можно счи­тать самым плохим вариантом общественной жизни и худ­шим вариантом из двух вариантов управления.

Разве такой властной инстанцией не может быть любо­пытство, желание узнать новое, желание творить? Что, соб­ственно, руководит автором этих строк? Почему он работает над книгой, а не занимается какими-нибудь развлечениями, о которых бредят другие люди и которые практически все ему доступны? Нет такого конкретного человека, который поощрил или наказал его за эту работу, который по этой работе имел над ним власть. Только удовлетворение от соз­нания того, что она нужна людям, и я это могу. И, поверь­те, это поощрение нешуточное.

Здесь мы закончим рассмотрение чисто теоретических основ управления людьми. Важно, чтобы теперь сложилось понимание: управлять — значит задать человеку определен­ную программу поведения, нужного управляющей инстан­ции. Для этого требуется подчинить человека, то есть необ­ходимо, чтобы подчинившая его инстанция, та, которой мы даем власть над ним, имела возможность поощрять и нака­зывать данного человека.

Книга об этом, но немного забежим вперед, чтобы тео­рия не казалась столь сухой.

Демократия — власть народа. Это значит, что народу под­чиняются все в стране. А разве народ, каждый из нас, име­ет возможность поощрить и наказать, скажем, президентов, депутатов, чиновников? А если у нас нет такой возможности, то можно ли говорить о власти народа? Это болтовня, и только. К примеру, народ СССР на референдуме выска­зал свою волю о единой стране, но эту страну уничтожи­ли, и никто из разваливших ее «демократов» даже не поче­сался! Плюнули на народ абсолютно спокойно. А что это за власть, на которую плюют? Так есть у нашего народа власть или нет?

Цель и смысл управления

Зададим себе вопрос: «А зачем, собственно, людьми надо управлять? Что это им дает?» Ответ на этот вопрос вроде бы известен, но лучше его все-таки повторить, на всякий случай, чтобы была уверенность, что мы говорим об од­ном и том же.

В СССР бюрократическая машина была зациклена на од­ной идее — больше, больше и больше: больше работай, больше производи. От заводских работников требовали товар в как можно большем количестве. Казалось, те, кто требовал, дейст­вительно понимали, что они делали и зачем это нужно.

Но вот эти же люди оказались сиротами: в 1991-м у них умерли «папа и мама» — правительство СССР и ЦК КПСС. Эти люди сами стали управлять экономикой своих респуб­лик, у них возникла необходимость думать самим.

Рассмотрим пример Казахстана. Здесь практически не произошло смены руководителей: первый секретарь ЦК КП Казахстана Н.А. Назарбаев стал президентом республики, секретарь обкома С.А. Терещенко — премьер-министром (кстати, он и в СССР, и даже в те же сроки мог бы занять эту должность). Правда, казахские роды, вступив в драку между собой, заполнили родственниками почти все осталь­ные должности в государстве, вытеснив с них русских, но для управления, собственно, в этом нет ничего страшного — ведь люди (казахи) брались не с улицы, они все из того же партийного или государственного аппарата КазССР, имеют на плечах голову и в обычном смысле слова далеко не глу­пы. То есть это те люди, которые вчера требовали от про­мышленности работать больше, больше и больше.

К концу 1991 года в Казахстане были подготовлены зако­нодательные акты, и президент подписал ряд указов о ли­цензировании торговли. Все эти документы резко тормози­ли работу промышленности республики и снижали объемы производства. В январе 1992 года Назарбаев лично провел совещание с руководителями предприятий на тему «Как уве­личить объемы производства и продажу товаров». Старая коммунистическая тема.

По долгу службы автору этих строк было поручено ре­шить на совещании один конкретный и очень важный для завода вопрос. Опасаясь, что меня, заместителя директо­ра, оттеснят на совещании генеральные директора дру­гих предприятий, я вышел к трибуне, когда Н.А. Назарбаев еще не успел закончить вопрос: «Кто хочет выступить?» Но сначала попытался обратить внимание президента на об­щую дикость самой постановки вопроса о лицензирова­нии. («Лицензирование — это «разрешение», уточняю для тех, кто не знает этого «русского» слова.) Я спросил пре­зидента: «Казахстан заинтересован в том, чтобы его пред­приятия продали на экспорт как можно больше своей про­дукции?» Н.А. Назарбаев подтвердил: «Да!» Тогда я про­должил: «Зачем же мы создали структуру управления, в которую включили чиновников с единственно для них по­нятной задачей — запретить торговлю? Ведь если чинов­ник будет каждому разрешать торговать за границей и обо­гащать этим Казахстан, то через неделю встанет вопрос, за­чем этот чиновник нужен. Не лучше ли его уволить, а на входную дверь Министерства внешнеэкономических свя­зей цепью привязать печать МВЭС, чтобы каждый желаю­щий ставил ее на бумагу с надписью «лицензия»? Поймите, Нурсултан Абишевич, ведь если этот чиновник занял долж­ность разрешающего, то для него обязательны запретитель­ные действия.

Ни одна разумная страна не лицензирует экспорт това­ров, кроме оружия. Германия, к примеру, доплачивает каж­дому коммерсанту, ухитрившемуся что-то продать за гра­ницу, другие страны также стимулируют экспорт, а мы в Казахстане в государственном управлении сажаем людей, для которых органическим действием, действием во спасе­ние своей должности, является запрещение экспорта! Зачем это нам? Отмените лицензирование вообще. Дайте указа­ние таможне, чтобы она не выпускала из страны оружие или то, что вы не хотите выпускать за границу, а остальное пусть продает каждый, кто сколько сможет, ведь наша про­мышленность уже начала останавливаться из-за уменьше­ния спроса, отсутствия покупателей!»

Назарбаев задумался, чаша весов на какое-то мгновение качнулась, но не растерялся премьер-министр, он тут же прыгнул в другую чашу и своим авторитетом нарушил сло­жившееся было равновесие: «Если вы начнете торговать без нашего разрешения, то вы немедленно весь Казахстан рас­продадите за бесценок». (Это, конечно, примерный смысл его слов.)

4
{"b":"115112","o":1}