— Вы видели это? — грозно спросил Гувер, бросая документ через стол.

— Да, сэр, — Уоксворту хватило одного взгляда, — рапорт агента Ривкина из Нью-Йорка, составлен вчера, извините, позавчера, 5 января в 22.45, не содержит пометки «срочно», поэтому поступил обычным порядком в 11.45 в отдел надзора за сотрудниками иностранных посольств, после анализа в 16.30 переправлен мне как представляющий определенный интерес, убедившись в ценности информации, я в 19.40 направил его вам, отметив пассаж, привлекший мое внимание. Тот же самый, осмелюсь заметить. Там пометка карандашом.

Он протянул руку и положил рапорт перед Гувером. Тот взял его и немного повертел в свете настольной лампы. Действительно, тонкая карандашная линия, почти покрытая его энергичным росчерком.

— Смените карандаш! — досадливо сказал Гувер, быстро остывая.

— Есть, сэр, — ответил Уоксворт. — Какие будут распоряжения?

— Эти документы необходимо изъять. Тесла всегда был удивительно скрытен и, случалось, годами держал в сейфе уже готовые изобретения. Он настолько верит в свою гениальность, что нисколько не опасается конкурентов. А так как он всегда работал один, то не у кого даже узнать, что он там изобрел. Вполне возможно, что это что-нибудь невероятное, невозможное, сумасшедшее, в его обычном стиле. Все равно мы не можем допустить, чтобы это попало в руки наших врагов, настоящих и потенциальных. Кто знает, как они этим воспользуются? У идей Теслы, даже самых невероятных, невозможных и сумасшедших, есть одна пренеприятная черта — они всегда реализуются, рано или поздно.

— Это понятно, — мягко сказал Уоксворт, — но какие будут распоряжения?

— Не понятно?

— Понятно. Мне бы распоряжение, письменное.

«Ни работать не хотят, ни брать на себя ответственность», — с горечью подумал Гувер, взял лист бумаги и написал:

— Кому поручите выполнение операции? — спросил Гувер после того, как Уоксворт внимательно прочитал документ и положил его во внутренний карман пиджака.

— Агенту Корнеллу, сэр.

— Он уже работал по Тесле, — в словах Гувера не было вопросительной интонации.

— Да, сэр.

— Что ж, хорошо.

Агент Корнелл был очень раздосадован. То, что подняли посреди ночи, не в счет, работа у них такая. Но то ж работа, а это что? Работенка, грязная, прямо скажем, работенка, а главное — не по рангу. Это для начинающих, им для практики полезно, да и в радость, а он уже агент опытный, седьмой год в Бюро, он этой практики нахлебался выше крыши и радости от игры в шпионов не испытывает. Ведь как это называется? Правильно, незаконным проникновением это называется. Если застукают, запросто за решетку угодить можно. Начальники открестятся, Уоксворт по телефону все обиняком говорил и только подгонял, дело-де наисрочнейшее, а распоряжение мы потом оформим. Нужно мне будет потом ихнее письменное распоряжение! Мне, если все удачно сойдет, премия будет положена. Но это если сойдет. Ежели что — не замнут. У этого Теслы вон какие связи и покровители, с вице-президентом вась-вась и с Элеонорой. Ему ли не знать! Он на Тесле начинал, собственно, он на нем и выдвинулся.

Хотя все могло и прахом пойти, сидел бы сейчас где-нибудь в Монтане, под мормона бы рядился. Он был, конечно, не виноват, что объект вдруг выперся на мостовую, а тут откуда ни возьмись машина, как нарочно ждала. Все произошло так быстро, что он даже номер не засек. Старик лежит, стонет, он с видом сердобольного прохожего к нему. Какие негодяи! Я вас сейчас в госпиталь! Четверть часа потом посреди мостовой препирались, не хотел старик в госпиталь, только в свой отель. И ведь что удивительно: за все время — ни одной машины. Делать нечего, доволок на себе до отеля. Давайте, говорю, врача вызову. Ни в какую! Упрямый! Последующие полгода были самыми тоскливыми за все время работы. Старик безвылазно сидел в номере, чуть ли не забаррикадировавшись, и почти никого не принимал. Вот то, где он еще раз прокололся. То есть это он знал, что прокололся, а получилось все в лучшем виде. Отлучился он на ланч, да и засиделся, все караулил, когда симпатичная официантка мимо пройдет, чтобы перекинуться с ней парой слов, авось что и выгорит. Возвращается, а за стариком уже дверь лимузина закрывают, фьють — и ищи ветра в поле. Тут-то тот парень и прошмыгнул в холл отеля. О, он этого парня давно заприметил, года за два. Все-то он около Теслы терся. Где бы Тесла ни появился, он тут как тут. Сделал официальный запрос. Оказался молодым сотрудником Массачусетского технологического института по имени Блойс Фитцпатрик, подающим надежды, как говорили. Работал в лаборатории, занимающейся оружием, чем-то там связанным с беглым огнем. Лаборатория в Бостоне, а этот Фитцпатрик периодически в Нью-Йорке ошивается. Подозрительно! И тут проходит через холл, и — шасть наверх.

И к номеру Теслы. И в номер. И к сейфу. Тут-то он его и скрутил. Все чисто сделал. Пока ждали вызванных на подмогу агентов, он этого субчика расколол. За техническими документами лез ясное дело, что-то там по сверхоружию. А ключ от сейфа стащил у Теслы во время последнего банкета в честь дня его рождения. Стащил, сделал дубликат и вернул. А потом все случая удобного ждал. Дождался. Субчика незаметно вывели из отеля, он все прибрал, дубликат ключа приложил к рапорту. После этого его, наконец, заметили и подняли на следующую ступеньку. Даже то не помешало, что старик все же что-то учуял. Долго потом разорялся в разных местах, что кто-то входил в его номер и просматривал бумаги, но ушел с пустыми руками. Почему же с пустыми? Вот он — ключик!

Корнелл нащупал ключ в кармане, зябко поежился — январь все же и раннее утро, поднял голову вверх. В номере Теслы света не было. Одно из окон было, как всегда, приоткрыто, для голубей. Корнелл посмотрел на наручные часы. Если идти, то сейчас самое время. Когда он следил за ним, старик спал не больше трех часов в сутки и те всегда утром. Вряд ли его привычки изменились. И приоткрытое окно на руку — шум машин с улицы заглушит шаги.

Ноги сами понесли Корнелла привычным путем. К служебному входу с другой стороны квартала, мимо прачечной, склада и кухни — на лестницу для персонала. На этаже — никого. Корнелл быстро прошел к номеру, достал отмычку, вставил в замок, сделал одно движение, второе, третье — замок тихо щелкнул. Не потерял квалификации, усмехнулся Корнелл и осторожно приоткрыл дверь. В номере кто-то жалобно плакал, На служебной лестнице послышались шаги. «Этого только не хватало!» — подумал Корнелл и проскользнул внутрь.

Он стоял привалившись спиной к двери и всматривался в глубь номера. Перед ним была открытая дверь гостиной, на фоне светлого окна виднелась голубка, она сидела на подоконнике и — жалобно ворковала, как плакала. Корнелл облегченно вздохнул и перевел взгляд влево. Дверь в спальню тоже была открыта. Корнеллу это не понравилось — так не должно было быть. Старик всегда закрывал дверь в спальню, об этой его привычке он сам слышал три раза от разных людей. У старика было много бзиков, это — из их числа, чему-чему, а бзикам он никогда не изменял. Корнелл сделал несколько осторожных шагов к спальне, заглянул внутрь. Широкая кровать была застелена и покрыта роскошным покрывалом. Поверх него, вытянувшись во весь рост, лежал Тесла в черном костюме, белоснежной рубашке, красно-черном галстуке, в начищенных до блеска ботинках. Руки сложены на груди, орлиный нос смотрит вверх, глаза закрыты, рот плотно сжат, на мраморно-белом лице — ни морщинки, лишь несколько бледно-серых пятнышек, как на крыльях голубки. Тесла был мертв. Чтобы определить это, Корнеллу не надо было даже подходить к нему.

«Кто же это его?..» — неспешно потекла мысль в голове Корнелла и вдруг опасливо замерла.