«Левый якорь к отдаче приготовить!»

Боцман Шинкаренко повторил приказание и скомандовал:

«Прочь от левого каната!»

Один из матросов услышал зычный голос боцмана, не разобрал команду и громко крикнул:

«Отдать левый якорь!»

Боцман Шинкаренко, думая, что это командует старпом, отдал якорь. И что же, вы думаете, произошло? Догадаться не трудно, если учесть, что скорость броненосца была около восьми узлов. Якорь-цепь вылетела из клюза со страшным грохотом, с дымом и пламенем. Броненосец, идущий в кильватер другим кораблям, резко повело в сторону. Пришлось срочно стопорить ход. Чтобы избежать столкновения, броненосец «Три святителя» рыскнул вправо. Как говорится, дров не наломали, а перед императором оскандалились, потеряли якорь. Шинкаренко сурово наказали — разжаловали в боцманматы, а виновного матроса так и не нашли... Вот что значит якорь. К нему надо относиться с уважением, знать, как и когда им пользоваться...

Хотя на разборе претензий к минной постановке не было, но сам случай еще долго вспоминали на различных собраниях и совещаниях.

Обучая курсантов, учился сам. Хотелось сдать экзамены за Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф. Э. Дзержинского. К этим экзаменам я готовился и, видимо, сумел бы выдержать их, но грянула война.

В училище был сформирован отряд. В его составе мне предстояло отправиться на фронт. Но поступил новый приказ.

Противник на море стал активно применять неконтактные магнитные мины. На флотах нужны были специалисты по этим минам. Меня направили на курсы, чтобы более глубоко изучить современное минное оружие.

Курсы находились в Астрахани. Зачислили в группу минеров. Казалось сперва, что слушатели напрасно тратят время на изучение уже знакомой техники и оружия. Но скоро убедились, что многое нам неизвестно.

Мы хорошо знали старое оружие. На курсах же начали изучать мины нового образца, и не только отечественные, но и иностранные — английские, немецкие, американские.

Поближе ознакомились и с обстановкой на наших флотах. Меня, естественно, больше всего интересовало Черноморье.

Еще в начале мая 1941 года начальник минно-торпедного управления Черноморского флота Григорий Лаврович Румянцев получил задание особой важности: весь минный боезапас, находящийся в обычных складах и на открытых площадках, срочно укрыть в подземные хранилища.

Григорий Лаврович понимал, что на плечи личного состава склада и минной партии ложится нелегкая задача.

Но он надеялся, что Константин Иванович Сулоев, которому поручалась эта ответственная задача, с ней справится. Человек исполнительный, трудолюбивый, требовательный до придирчивости, Сулоев был хорошим организатором, умеющим повести людей за собой, мобилизовать их на самоотверженный труд.

В эти напряженные дни настоящими помощниками Сулоева были начальник корпусного цеха Поликарп Евсеевич Биланов, начальник приборного цеха Борис Иванович Мишаткин, мастер цеха Матвей Иванович Облогин, старшина катера Константин Иванович Галушкин. Работали они без выходных, часто оставались на ночь, чтобы как можно быстрее укрыть боезапас в надежное место.

Через сорок дней, 21 июня, Румянцев доложил в штаб флота о выполнении задания. Сулоев тепло поблагодарил рабочих и разрешил всем отдыхать.

— Три дня можете не выходить на работу, — сказал он и, обратившись к старшине катера Галушкину, попросил его сейчас же доставить всех на пристань.

Последний рейс Галушкина был к Минной пристани. Здесь он у стенки оставил катер и направился к своему дому. Брезжил рассвет. Галушкин устало шел по дороге. В этот момент в небе появились самолеты. Зенитная артиллерия открыла по ним огонь.

Галушкин остановился. Подумал, что на флоте проводится очередное учение. Но взрыв огромной силы, раздавшийся неподалеку от его дома, заставил подумать о другом — война. Константин Иванович побежал на свой катер. Там уже находились мичман Ряднов, инженер-нормировщик Егоров и другие.

— Вот так отдохнули, — сказал Ряднов и замолчал.

Когда военнослужащие и рабочие прибыли на склад.

Румянцев поблагодарил их за многодневный и самоотверженный труд и заметил:

— Один день задержки, и мы бы опоздали. А теперь наши мины в надежном укрытии.

С началом войны минно-торпедному управлению флота работы прибавилось. Противник, стараясь блокировать наши военно-морские базы, усиленно ставил мины. Из них самыми опасными для кораблей были неконтактные. Первое время наши специалисты не знали, как с ними бороться.

Командование флота было обеспокоено отсутствием эффективных средств борьбы с магнитными минами. Предложенный неконтактный трал мог решить задачу, но нужно было знать определенные данные по устройству вражеских мин. Возникла необходимость разоружить хотя бы одну из них.

...Начальник минно-торпедного управления Румянцев долго ломал голову над сложным вопросом. Из штаба флота приказали выделить опытного специалиста, способного разоружить мину, обнаруженную в районе Очакова. Кого послать? Кому поручить сделать первый шаг к разгадке секрета вражеского оружия? Ведь нет ни инструкции, ни простого описания немецких неконтактных мин. Англичане, правда, уже несколько лет воюют с гитлеровской Германией, кое-какими сведениями располагают, но эти сведения не спешат сообщить нам.

«Больше всего для такого дела подходит минер Михаил Иванович Иванов, — размышлял Григорий Лаврович Румянцев. — В работе безупречный, энергичен, свое дело знает. Но приказать ему разоружить мину не могу. Нужен доброволец». И сначала решил побеседовать с Ивановым.

Когда прибыл Иванов, Румянцев спросил:

— Михаил Иванович, есть распоряжение штаба флота. Нужно разоружить неконтактную мину, обнаруженную в районе Очакова. Задание очень ответственное. Кого бы вы могли порекомендовать? Дело это сложное и опасное. Нужен опытный специалист с крепкими нервами.

Иванов, давно работавший в минно-торпедном управлении и хорошо знавший своего начальника, сразу догадался, в чем дело... Он понял тонкий намек Григория Лавровича: мол, берись-ка, дорогой товарищ, за это ответственное задание. А Румянцев испытывающе смотрел на Иванова и ждал, что тот ответит.

— Да, — сказал Иванов, — дело действительно сложное и ответственное, и вряд ли я смогу кого-либо порекомендовать для выполнения такого поручения. Вот если бы предложили мне... Я бы посчитал это за честь.

— Разоружение неизвестных мин противника — дело рискованное...

Иванов перебил:

— Рискованное, но необходимое. А раз надо — с опасностью считаться не приходится. Я готов выехать в Очаков.

— Действуйте, но будьте осторожны. Мина есть мина, тем более неизвестного образца...

— Постараюсь, — заверил Иванов и вышел из кабинета начальника.

В распоряжение Иванова был выделен катер, чтобы он мог побыстрее добраться в Очаков и без особой задержки доставить аппаратуру разоруженной мины в Севастополь.

О разоружении магнитной мины ныне капитан 1 ранга в отставке Николай Дмитриевич Квасов рассказывал:

— В первые дни войны я служил флагманским минером Одесской военно-морской базы. Очаковский район входил в зону нашей деятельности. Повсюду на побережье были созданы посты, организовано наблюдение за минными постановками, которые производили вражеские самолеты.

В последних числах июня был очередной налет авиации противника на Очаковский рейд и фарватер Днепро-Бугского лимана. Гитлеровские летчики бросили и авиабомбы, и мины. Одна из мин упала на сушу и взорвалась, вторая скрылась в воде метрах в тридцати от берега. Место ее падения было засечено.

Мне, как флагманскому специалисту, пришлось обследовать место падения мины. Лежала она на полуметровой глубине, зарывшись носовой частью в песчаный грунт лимана. Позвонил в Севастополь, сообщил о своем решении разоружить эту мину. Но мне предложили подождать, а потом передали, что в Очаков прибудет Михаил Иванович Иванов, и мы должны вместе подумать, как поступить, с чего начать разоружение опасной находки. А подумать было над чем...