Лана увидела, как расширились его зрачки, а потом он сжал ее пальцы и, продолжая их удерживать, тщательно подбирал слова.
– Я польщен тем, что ты разделяешь мои чувства Лана. Но мы не будем ничего менять.
– И почему это?
– Потому что, как любой тебе скажет, я бессердечный повеса, а ты, Лана Данливи, невинное создание.
Она снова улыбнулась:
– Только потому, что раньше не встречала никого, кто внушил бы мне желание измениться. Но сейчас, с тобой, мой бессердечный повеса… – она привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы, – я была бы счастлива расстаться со своей невинностью.
У Джесса перехватило дыхание. Казалось, в его легких не осталось кислорода. Все, что он когда-либо знал, стерлось у него из памяти. Он видел только Лану. Он чувствовал только вкус ее губ.
– Тебе это ни к чему.
Ощущая нечто похожее на панику, он обхватил ее лицо ладонями, рассчитывая отстранить ее от себя. Но вместо этого его пальцы запутались в ее локонах. С едва слышным проклятием он сжал руки и увидел, как шелковистые пряди струятся между его пальцами. Мягкие. Они были такие мягкие.
В эту секунду он понял, что пропал.
Тем не менее он продолжал сопротивляться. Ради нее.
– Хорошенько подумай об этом, Лана! И подумай о завтрашнем дне. Если сегодня мы уступим своим чувствам, то ты уже никогда не станешь той, кто ты сейчас.
– Я не хочу возвращаться назад, Джесс. – Лана обхватила его руками за пояс и почувствовала быстрый бег искорок огня и льда, разлетавшихся от соприкосновения ее ладоней и его обнаженного тела. Осмелев, она прижалась губами к основанию его шеи. Джесс резко втянул в себя воздух – и она ощутила торжество, победившее страх. Оказалось, он не настолько равнодушен к ней, как пытался продемонстрировать. – Не прогоняй меня. Я хочу остаться здесь, с тобой.
Он прижал ее к себе так крепко, что она смогла ощутить бешеное биение его сердца.
– Помоги мне, Господи! Мне жаль, что я недостаточно сильный. Будь я хорошим, честным и благородным, я отправил бы тебя отсюда в первую же секунду. Но я всего лишь человек, Лана. И притом человек слабый.
– И еще одно – на тот случай, если тебя нужно убеждать.
Лана запустила руку под пояс, извлекла свой верный нож и отбросила в сторону.
Он упал на пол с громким стуком.
В наступившей после этого тишине Джесс опустил голову и припал к ее губам в поцелуе, медленном и крепком, вложив в него все свое желание и страсть, так что постепенно их обоих начала сотрясать дрожь.
У самых ее губ он прошептал:
– Я так же не способен прогнать тебя, как и прекратить этот дождь. Но я тебя предупреждаю, Лана, я не могу обещать, что буду нежным. По правде говоря, я ничего не могу тебе обещать.
Его губы снова прижались к ее губам в яростной страсти, от которой она задохнулась. Его пальцы впились в ее нежные плечи – и он тесно прижал ее к себе.
Если Джесс надеялся ее испугать, то он ошибся. Она ответила на его поцелуй, с нетерпением отдаваясь чувственному наслаждению.
Как это губы мужчины становятся такими умными? Почему от простого прикосновения его пальцев ее тело так оживает?
Он оторвался от ее губ и нежно прикусил кожу на ее шее. Замурлыкав от удовольствия, она выгнулась и откинула голову, открываясь навстречу его ласке. Когда его рот переместился к лифу ее платья, она ахнула от неожиданности и инстинктивно отстранилась. Хотя многослойная одежда послужила барьером, она все равно невероятно остро ощутила это прикосновение – всем своим существом.
Его улыбка была опасной.
– Значит ли это, что ты хочешь, чтобы я остановился?
Вместо ответа она обхватила его голову и притянула к себе для нового пьянящего поцелуя.
– Это меня утешило! – Он хрипло засмеялся. – Потому что остановиться уже невозможно.
Он снова начал ласкать ее шею, плечи и необычайно чувствительную ямочку между ключицами. Она ухватилась за его плечи и отдалась наслаждению, полагаясь на то, что он не увлечет ее туда, где ей не захочется оказаться.
– Я должен тебя видеть, Лана. Всю целиком!
В нетерпеливом желании большего он спустил лиф с ее плеч. В спешке несколько пуговиц оторвались – и платье лужицей ткани окружило ее ноги. Продолжая смотреть ей в глаза, он распустил ленты ее тончайшей сорочки, так что и этот предмет ее одежды вскоре порхнул к полу.
Лана иногда задумывалась над тем, насколько неловко ей было бы предстать в таком виде перед мужчиной. А теперь, видя в потемневших глазах Джесса жажду, она не почувствовала никакой неловкости – только радостное знание, что она желанна ему так же, как он – ей. И это знание возбуждало сильнее любого прикосновения.
Когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее грудь, она потеряла способность мыслить. Ее кровь закипела, а кости стали мягкими, словно свечной воск. Наслаждение все нарастало, так что вскоре ей показалось, что она вот-вот взорвется от странных, новых ощущений, наполняющих ее тело. Она была полна томления – томления, которое мог утолить один только Джесс.
Осмелев, она потянулась к застежке на его поясе. Когда ее пальцы не справились с этим, он помог ей, так что вскоре его одежда упала к их ногам рядом с ее одеждой.
И наконец они оба могли беспрепятственно прикасаться, пробовать на вкус, наслаждаться.
Джесс проложил дорожку из поцелуев, спустившись от ее щеки вдоль всей шеи и до самой груди. Пальцы его при этом скользили по ее спине, так что ее кровь кружилась по телу жарким вихрем.
Ощутив ее отклик, он подхватил ее на руки, собравшись унести в спальню, однако на половине пути совершил ошибку, прижавшись к ее губам в новом поцелуе. Это его окончательно погубило.
Страсть, вспыхнувшая между ними с новой силой, заставила его со стоном опустить Лану на диван у камина.
Мир куда-то исчез. Дождь, бивший в стекла, был мелочью по сравнению с бешеным биением их сердец. Шипение и потрескивание дров в камине было негромким аккомпанементом их бурному дыханию. Каждое обольстительное прикосновение, каждый пьянящий поцелуй все сильнее погружали их в темные глубины страсти. От ее жара их тела повлажнели от пота, зрение затуманилось.
– Я так давно хотел тебя, Лана! Так давно!
Его признание, шепотом упавшее на ее губы, заставило ее прильнуть к нему, предлагая ему утолить его желание. Все его желания. Ей отчаянно хотелось отдать и получить как можно больше, утолить наконец этот непривычный голод.
Со стоном наслаждения он увлек ее в бешеный, головокружительный полет, так что она могла только цепляться за его плечи и молить о пощаде. Потребности, которые так долго ждали удовлетворения, лишили ее остатков воли. Ей нужно было, чтобы он прикасался к ней, ко всему ее телу! Ей нужно было забыть все правила, которые она для себя придумала.
– Джесс, пожалуйста!
В его объятиях она испытывала наслаждение – наслаждение настолько сильное, что оно граничило с болью. И ей больше всего на свете хотелось подарить ему такое же наслаждение, так что она отвечала поцелуем на поцелуй, прикосновением на прикосновение – и реакция Джесса возбуждала ее еще сильнее.
Она заглянула в его глаза, которые прежде всегда были полны каких-то тайн. Сейчас они заглядывали в глубину ее глаз взглядом, который ясно сказал ей, что она для него прекрасна и желанна.
Зная, что этот взгляд вызвала она, Лана почувствовала себя невероятно сильной, способной на все. Он хочет ее. Он больше не может прятаться под маской повесы.
Джесс чувствовал, что балансирует на грани безумия. Желание, глубокое и неутолимое, стало похоже на зверя, рвавшегося на свободу. Если он вскоре не сделает ее своей и не прекратит эту ужасающую борьбу, то просто сойдет с ума.
И все же он медлил. Ему необходимо было услышать от нее нужные слова.
– Скажи мне, что ты об этом не пожалеешь, Лана. Скажи мне, что хочешь именно этого.
– Никаких сожалений, Джесс. Никогда.
Ее волю разъели желания, подобных которым она прежде не знала. Это была жажда – мощная, первородная, иссушающая. Разрушившая ее прежний мир до основания.
