– Держись, – сказала она. – Ты еще встретишь девушку что надо.

Он расхохотался, запрокинув голову:

– Ты сама-то себя слышишь? Боже, ну прямо как моя тетушка!

– Ох ты, и точно. Не знаю, что на меня нашло. – Она выскользнула из машины. – Моффит, ты был великолепен, как обычно. Спасибо за все.

Он в шутку отдал ей честь:

– Звони в любое время. Особенно если мистер Томас Кроум окажется очередным сукиным сыном.

– По-моему, вряд ли.

– Будь осторожна, Джо. Ты теперь девушка богатая.

Ее лоб наморщился.

– Тьфу ты. Нуда, типа того.

Она махала, пока машина Моффита не исчезла за углом. Затем по боковой дорожке подбежала к крыльцу, где у входной двери громоздилась почта. Джолейн сгребла ее и открыла дом.

В холодильнике случилась природная катастрофа – десятидневная мерзлота и порча. Например, один круассан зацвел, как шалфей. Пригодной к употреблению казалась только банка имбирного эля, которую Джолейн и вскрыла, пролистывая письма и счета. Один конверт выделялся среди остальных – пыльно-синий, никакого адреса, только ее имя.

Мисс Джо Лэин Фортунс – было написано там шариковой ручкой.

Внутри конверта оказалась открытка с цветастой акварелью Джорджии О'Кифф [53], а в открытке прятался кусочек бумаги, при виде которого Джолейн воскликнула:

– О Господи! – действительно искренне имея это в виду.

Эмбер не глушила мотор.

– Ну, ты доволен? Скажи честно.

– Ага, я в норме, – сказал Фингал.

– Я же говорила.

– Хочешь войти? Кажись, ее нет дома. – Весь свет был выключен, наверху тоже.

Эмбер покачала головой:

– Не могу, солнц. Надо вернуться в Майами и узнать, осталась ли у меня работа. К тому же я и так запустила учебу.

Фингалу не хотелось прощаться – он верил, что нашел свою настоящую любовь. Они провели вместе еще две ночи – одну на придорожной стоянке у автострады около Форт-Драм, другую – припарковавшись далеко в лесу за Грейнджем. Ничего такого сексуального не случилось (Эмбер спала на заднем сиденье «краун-виктории», Фингал на переднем), но его это не парило. Находиться рядом с такой женщиной так долго – просто наслаждение. Он хорошо изучил запах ее волос и ритм ее дыхания и тысячу других вещей, экзотически женственных.

– Мы все сделали правильно, – сказала она.

– Угу.

– Я только до сих пор ломаю голову – кто же был в другой машине.

Не знаю, подумал Фингал, но, похоже, я ему обязан. Он подарил мне еще несколько часов с моей любимой.

Когда они в первый раз проезжали мимо дома Джолейн, у обочины стояла еще одна машина, приземистый серый седан «шевроле». Гибкая выносная антенна говорила о том, что человек из полиции. Фингал выругался и втопил педаль газа.

Они попробовали снова, за рулем была Эмбер. На этот раз наблюдатель припарковался за углом, у стойки с газетами. Фингал как следует его рассмотрел – аккуратно одетый черный парень в очках.

– Не останавливайся! Езжай! – твердил Фингал.

Он был слишком напуган, чтобы возвращаться прямо домой. Он боялся, что «Черный прилив» (кто еще мог скрываться в засаде у дома Джолейн?) обыскал его дом и похитил его мать на Багамы. Эмбер тоже нервничала. На ее взгляд, малый в сером седане выглядел как серьезный представитель правоохранительных органов – и разыскивать он мог только одну вещь.

Поэтому Эмбер не останавливалась, пока не выехала из Грейнджа к редким лесистым зарослям в стороне от главного шоссе. Она заметила дыру в заборе из колючей проволоки, туда и свернула. Они провели ясную зябкую ночь среди сосен и пальметто – сущий пустяк после Перл-Ки. Через легкую дымку тумана они видели на рассвете стадо белохвостых оленей и рыжую лисицу.

Когда они вернулись к дому Джолейн, было еще рано. Серая полицейская машина исчезла – они три раза объехали квартал, чтобы в этом убедиться. Эмбер сдала задним ходом к дому, готовая чуть что улепетывать, и сказала:

– Хочешь, я это сделаю?

Фингал покачал головой – он хотел сам.

Как же она посмотрела на него – черт, он почувствовал себя победителем, ей-богу. И это при том, что он просто пытался вновь все исправить.

Она вручила ему синий конверт, и Фингал быстро прокрался к крыльцу Джолейн – Эмбер наблюдала в зеркало заднего вида, чтобы ему наверняка не взбрело в голову никаких гениальных идей. Потом они отправились позавтракать – а теперь домой. Фингал хотел бы, чтобы все это никогда не кончалось.

Она жестом попросила его придвинуться ближе.

– Закатай рукав. Дай-ка взгляну.

Его бицепс выглядел сплошным синяком, надпись на татуировке покрылась коркой, прочитать невозможно.

– Не лучшая моя работа, – заметила Эмбер, слегка нахмурившись.

– Все нормально. Хоть орел у меня остался.

– Ну конечно. Тоже красиво. – Кончиком пальца она слегка провела по крыльям птицы. Фингал задохнулся от желания. Он крепко зажмурил глаза и услышал, как в ушах колотится пульс.

– Ух, – вымолвила Эмбер.

Через лобовое стекло уставился незнакомец – странный тип с пушистыми носками на руках.

– А, это Доминик, – сказал Фингал, собираясь с мыслями. Опустил стекло. – Как жизнь, Дом?

– Ты вернулся!

– Ага, вернулся.

– Кто твоя подруга? Э, а с пальцами-то у тебя чего?

– Это Эмбер. Эмбер, а это у нас Доминик Амадор.

Человек со стигматами просунулся в машину. Эмбер была вынуждена из вежливости пожать ему руку, хотя явно пришла в смятение при виде сметанообразной жижи, сочившейся из носка-перчатки незнакомца.

Фингал посоветовал ей не беспокоиться:

– Это всего лишь «Криско».

– Со второй попытки я бы угадала, – сообщила она, бесцеремонно вытираясь об его рукав.

Доминик Амадор не обиделся.

– Мамулю свою ищешь, Фингал? – спросил он. – Она там, у Деменсио. Они вроде как типа сделку совместную заключили.

– С чего это?

– Да власти приехали и пятно ее заасфальтировали. Не слыхал?

– Не-а!

– Нуда, так что теперь она там с Черепашьим Парнем.

– С кем?

– Прикинь, это ж я первым подкинул Деменсио идейку насчет черепах – ну, чтобы типа как у Ноя. А теперь только глянь, что они устроили из выводка Джолейн! Ну просто джекпот, блин!

Эмбер услышала достаточно. Она решительно прошептала Фингалу, что ей пора ехать. Он мрачно кивнул.

– Там и я, видать, кончу, – сбивчиво вещал Доминик, – на Деменсио буду пахать. У него ж все налажено, да в придачу уличная парковка для этих паломнических автобусов. У нас с ним на завтра стрелка забита. Почти сошлись по деньгам.

Эмбер хотела было перебить его еще убедительнее, но человек бросился на траву, задрал обе ноги и с гордостью продемонстрировал босые подошвы:

– Глянь, я наконец все устроил!

– Прекрасная работа, – натужно улыбнулся Фингал.

Эмбер отвела глаза от пробитых ног незнакомца. Этому наверняка есть какое-то объяснение – утечка радиации в родильном отделении, токсины в городском водопроводе…

Доминик вскочил и выдал каждому по розовому флайеру с рекламой своего представления, а затем похромал прочь.

Фингал почувствовал, что его выталкивают из машины. Ссутулившись, он подошел к окну водителя и облокотился на дверь.

– Ну вот, похоже, и все, – сказал он.

– Надеюсь, у вас с мамой все будет в порядке.

– Я тоже. – Он просветлел, увидев три розы на заднем сиденье. Они посерели и засохли, но Эмбер их не выбросила. Фингал придавал этому незначительному факту неоправданное значение.

Эмбер добавила:

– Если ничего не выйдет, вспомни, что я тебе говорила.

– Но я никогда не убирал со столов.

– О, я думаю, ты справишься, – заверила она.

Конечно, это стоило обдумать. Майами пугало Фингала до смерти, но ангажемент в «Ухарях» мог решить большую часть проблем – если не все.

– А они как ты? – осведомился он. – Ну, в смысле, другие официантки. Было б круто, если бы они все были такие же чудесные, как ты.