Послышался шум мотора. С улицы Фобур-Сен-Дени донеслись голоса. Ингрид узнала Лолу, необъятную в этом ужасном сиреневом платье. Она разговаривала с мужчиной на мотоцикле. Медбрат Карли. Он сорвался с места и умчался. Ингрид захотелось разузнать побольше, но идея выйти на улицу в трусах и застиранной майке была чревата последствиями. Вдруг Диего вздумается вернуться?

Посмотрим, сочтет ли отставной комиссар нужным рассказать о своей ночной поездке. Она вновь улеглась, напевая; несмотря на обрывки кошмара в памяти, ей было весело. «Ингрид-шутница, американка, жаждущая любви, просто за-нуууууда…» Но откуда взялись эти странные слова на мотив Риты Мицуко? Вот что бывает, когда перед сном без конца слушаешь одну и ту же песню.

На ней было шелковистое пончо, напоминавшее о дневном небе, и широкие брюки, наводившие на мысль о небе ночном. Эти поэтические штрихи не вязались с широкими плечами, невольно внушавшими уважение. Ингрид находила в Карин Лебуте сходство с Убийцей Дейзи, рыжей кечисткой, в которую в восьмидесятые годы влюбился ее дядя Дейв, обожавший только нестандартных женщин. К тому же у хозяйки фирмы «Праздник, который всегда с тобой» была пышная шевелюра цвета огненного меда, в которой заколка в форме бабочки казалась метафорой щемящей хрупкости всего сущего. И, как Убийца Дейзи, она не выглядела покладистой. Она говорила по телефону с собеседником, которому явно не собиралась делать подарки. Ингрид представила Убийцу-Карин колдуньей, способной превратиться в дракона. Тогда бабочка на голове чудища покажется не больше микроба.

Начиная от порога, офис был выкрашен черным лаком, призванным околдовывать посетителей. Дизайнер добавил мерцающие звезды и планеты, а также стеклянные шары вроде тех, что крутятся под потолком в ночных клубах. Афиши на все лады расхваливали развлечения, предлагаемые фирмой. На одной из них брюнетка с ярко-красной помадой на губах веселилась в казино, как никогда в жизни. На другой Далида красовалась рядом с английской королевой, а на заднем плане Траволта, охваченный лихорадочным возбуждением субботнего вечера, в белом костюме и с микрофоном в руках, пожирал их глазами. Ингрид и Лола подошли поближе, чтобы убедиться, что перед ними три очень удачных двойника знаменитостей.

Им пришлось подождать, пока мадам Лебуте, не отступая ни на пядь, сражалась по телефону с наглецом, требующим свой гонорар. Учитывая, что он опоздал на свадьбу в Отёй, «он должен выплатить контрибуцию, равную половине положенной суммы». На этот счет у артиста было другое мнение.

— Ты в твоем возрасте еще веришь в Деда Мороза, Бернар? Думаешь, мне трудно найти двойника Флорана Паньи? В наше-то время? Да стоит мне крикнуть: «Следующий!» — и парень, по крайней мере такой же талантливый, станет есть у меня с руки. И не оставит ни крошки. Понял? Что значит «нет»?

Ингрид повернулась к улице. Вне этого вертепа, полного искусственных светил, не видно ни души. Как и когда они пришли. Она взглянула на Лолу, которая, казалось, кипела под слишком плотной крышкой. Та поднялась и велела ей удерживать занятые позиции: она скоро вернется.

Лола собиралась открыть дверь, за которой звучала надоедливая музыка.

— Вы ищете Жоржа?

Солидный, немного усталый голос доносился с темного дивана. Он принадлежал совершенно лысому шестидесятилетнему мужчине. Его черные костюм и рубашка совершенно сливались с кожей, которой был обтянут диван, и видны были только лицо и руки. Еще ноги, потому что он был бос. Лола подошла поближе. Глаза цвета морской волны и тяжелые веки старого мудреца скрашивали его оплывшее лицо.

— Да, я ищу Жоржа Лебуте. С кем имею честь?

— Ролан Монтобер. Его шурин и компаньон. Позвольте угадать: вы из полиции. И пришли по поводу Алис.

Она улыбнулась в ответ. Ролан Монтобер зевнул и потянулся.

— Расскажите мне о ней.

— У нее был темперамент. Он необходим, чтобы добиться успеха в шоу-бизнесе.

Слово «бизнес» потонуло в очередном зевке.

— Работа двойника давала ей только средства к существованию? — спросила Лола, чтобы поддержать разговор.

— А вы думаете, этим занимаются ради удовольствия?

Ролан Монтобер изящно закурил и предложил Лоле сигарету, которую она приняла.

— Могла бы она сделать карьеру?

— Она не умела петь, а хороших танцовщиц хватает. В Париже их хоть пруд пруди. Но беда в том, что Алис ни с кем не ладила. Вы подозреваете кого-то, кто мог ее столкнуть?

— А вы?

— Да почти всех, с кем она общалась. Кроме Жоржа, он святой. И энтузиаст. А также моей сестры, которая интересуется только своими счетами, и меня, потому что я интересуюсь только собой. Напрасно вы сюда пришли.

— А ваши артисты?

— Сплошь веселые ребята, у них бы духу не хватило. С Алис не тот случай. Я почти убежден, что она покончила с собой. Она с ума сходила из-за какого-то ничтожества, медбрата. Скверно все обернулось!

— Вы это о себе?

Его лицо застыло. Когда он вновь заговорил, голос звучал так же безразлично.

— Если вам нужен Жорж, ступайте себе дальше. Я вас отвлек. Как видите, я очень сожалею об этом. Задним числом.

«Не так уж этот светский лев невозмутим», — подумала Лола.

Она присела, чтобы потушить сигарету в пепельнице, стоящей рядом с диваном.

— «Опиум», — бросил он.

— Это предложение? В столь ранний час? По крайней мере, для вас.

Она с трудом поднялась, недовольная тем, что этот неприятный человек мог видеть, как плохо работают ее суставы.

— Вы пользуетесь той же туалетной водой, что и моя мать. Она ей очень подходила. Жасмин, роза, кориандр и перец. И капля сандала.

И целый ушат хамства. Этот обмен любезностями мог бы продолжаться до ночи, но горе Мориса Бонена подстегивало в ней желание добраться до сути, оставив циников развлекаться пустяками в глубинах ночных клубов или своих диванов. Она с силой толкнула желанную дверь.

В парео и крошечном бюстгальтере Ванесса Паради пела «Джо-таксиста», стоя на расцвеченном звездами подиуме. Перед ней, скрестив на груди руки, бесстрастный человечек стоя наблюдал за представлением. Позади толпились соискатели, стараясь казаться непринужденными. На расстоянии вытянутой руки от Лолы стоял Джонни Холидей, вереница Элвисов Пресли, два Клода Франсуа и несколько неопознанных ею личностей. Лола извлекла удостоверение комиссара и направилась прямиком к человечку, который не походил ни на кого и имел все шансы оказаться счастливым шурином и компаньоном неподражаемого Ролана Монтобера.

— Вы Жорж Лебуте?

— Вы что, не видите, — я занят кастингом. Как вы сюда попали?

— Через дверь. Так обыкновенно поступают полицейские. Комиссар Жост. А ваш кастинг подождет пять минут. А может, и больше.

— Это еще почему?

— Потому что я веду расследование, вот почему.

— Неужели опять по поводу Алис?

— Вот именно.

Лебуте посмотрел на удостоверение и вздохнул. Все еще слышно было настоящую Ванессу, поющую «Джо-таксиста», но девушка в парео больше не кривлялась под фонограмму. По ближайшем рассмотрении у нее действительно было кошачье личико и прелестные зубки Ванессы, но она оказалась полнее и не такая белокурая.

— Но я уже все рассказал вашим коллегам! Алис договорилась с заказчиком помимо нас. Я никогда не посылал ее проводить день рожденья в «Астор Майо».

— Верю. Вы успокойтесь. Как вам с ней работалось?

— Мне не на что было жаловаться. Она была одним из самых похожих двойников. И хорошей танцовщицей. Чертовка знала об этом и позволяла себе капризничать! Вечно спорила с моей женой по поводу своих гонораров. Хотите знать, что я думаю об этом ремесле?

— Почему бы и нет?

— Мы из кожи вон лезем, чтобы устроить хороший праздник для других, но сами не слишком веселимся.

— А мне что делать? — спросила лже-Ванесса.

— Репетируй мамбу. Я вернусь через пять минут.

— Почему мамбу?

Лебуте возвел очи к небу и знаком предложил Лоле следовать за ним. Прежде чем переступить порог, она обернулась и увидела, как блондинка выполняет первые па, плавно взмахивая руками. Джонни и вся шайка, привалившись к стене, изо всех сил притворялись, что погибают от скуки, хотя на самом деле умирали от страха.