Сразу же после синода Оттон II покинул Рим, чтобы продолжить начатую еще отцом политику утверждения власти немцев в Южной Италии. Он вынашивал грандиозный план окончательного изгнания сарацин и греков из Италии, уповая на то, что и здесь у него дела пойдут столь же хорошо, как и в Германии. Еще 15 октября 980 года, собираясь в итальянский поход, в одной из дарственных грамот он высказал гордую уверенность в том, что унаследованная им Империя не только сохранит свое могущество, но и, Божией милостью, выйдет за пределы владений его отца. По сообщению Санкт-Галленских анналов (велись в знаменитом Санкт-Галленском монастыре, Южная Германия, являвшемся крупнейшим культурным центром еще с Каролингской эпохи), к Оттону II прибыло византийское посольство, дабы предостеречь его от вторжения в Южную Италию. Однако он не отступился от своего намерения, и тогда греки натравили на него сарацин с Сицилии, из Египта и с островов близ африканского побережья. Некоторые исследователи подвергали сомнению достоверность этого сообщения о посольстве византийского императора к Оттону II с целью отговорить его от реализации задуманного, полагая, что столкновение немцев с арабами было на руку Константинополю. Признавая логичность этого суждения, вместе с тем невозможно пренебречь сообщением упомянутого источника: во-первых, составитель Санкт-Галленских анналов не мог просто выдумать сообщение о посольстве; во-вторых, и Византия не могла не напомнить германскому императору о своих притязаниях на Южную Италию. Отвечает принципам византийской дипломатии и натравливание на Оттона II сарацин, о чем прямо говорится в нашем источнике.

Окончательный план кампании у него сложился, очевидно, лишь в Риме. Свидетельством в пользу того, что первоначально у Оттона II не было замысла о вторжении в Южную Италию, можно считать малочисленность приведенного им с собой войска. Для реализации плана южноитальянской кампании потребовалось вызывать из Германии подкрепление. Хотя он и раньше имел общее представление о политической обстановке на юге Италии (благодаря своему прежнему пребыванию в стране и от супруги Феофано), но только по прибытии в Италию он смог на месте ознакомиться с ситуацией, сложившейся за последние годы. На юге полуострова созданные Оттоном Великим стабильные условия давно уже не существовали. Новым обстоятельством было прежде всего ослабление позиций греков в Италии, обусловленное тяжелыми внутренними неурядицами в Византии после гибели в 976 году Иоанна Цимисхия. Хотя законная Македонская династия формально была восстановлена, правительственный кризис еще был далек от завершения. При таком параличе власти в Византии греческий юг Италии оказался беззащитным от нападений сицилийских сарацин. Эмир Абуль-Касим, подвластный фатимидскому халифу Египта, устроившему в 973 году в Каире свою резиденцию, после относительно мирного периода возобновил нападения на континент. Пандульф Железная Голова, правивший княжествами Капуа и Беневент и герцогством Сполето, поначалу успешно защищал южные границы Империи и сумел даже подчинить своему влиянию Салерно. Его смерть в марте 981 года создала трудную ситуацию, с которой не могли справиться его сыновья, Пандульф II в Салерно и Пандульф в остальных владениях отца.

Как угроза со стороны сарацин для всей Италии, так и слабость Византии должны были подтолкнуть Оттона II к вмешательству. Как всегда в подобных случаях, отсутствие прямых документальных свидетельств здесь восполняется догадками и версиями. В свое время высказывалось предположение, что на принятие Оттоном II решения об активном вмешательстве в дела Южной Италии повлияла Феофано, не питавшая теплых чувств к новым византийским правителям, пришедшим к власти после убийства ее дяди Иоанна Цимисхия. Возможно, это обстоятельство и сыграло свою роль. Однако не меньше оснований предполагать, что Оттон II принял решение о войне против сарацин и о завоевании Южной Италии, получив весть о смерти Пандульфа Железная Голова, из-за которой Империя лишилась важного оплота в борьбе против греков и сарацин. Вероятно, Оттон II решил лично заполнить образовавшийся вакуум силы и власти — но решил сам, без посторонней подсказки.

Однако и помимо того, как бы ни складывались обстоятельства, император, заботясь о своей репутации и влиянии на Западе, не мог оставить южноитальянский вопрос без внимания хотя бы и по той причине, что не имел права допустить, чтобы Рим сделался пограничным городом между Западом и Востоком, между христианским и мусульманским мирами. Хотя непосредственным противником являлись сарацины, его наступление было направлено и против греков. Встречаются даже утверждения, что поход против сарацин был для Оттона II лишь предлогом, а подлинной целью экспедиции являлось отторжение от Византии итальянских территорий, которые еще Оттон I пытался присоединить к своей Империи. Однако, даже если конечной целью ставились территориальные приобретения в южноитальянских владениях Византии, все равно поход против сарацин не мог быть лишь предлогом: военное столкновение с ними в любом случае было неизбежно, ибо только победа над сарацинами могла быть предпосылкой для реализации главного замысла.

Речь теперь шла уже не о гегемонии над лангобардскими герцогствами, а об овладении византийскими провинциями Южной Италии. Не исключено, что население городов, находившихся под властью греков, само позвало западного императора на помощь, поскольку византийские наместники хотя и исправно взимали дань, однако были не в состоянии обеспечить защиту от сарацин. Оттон II, в свою очередь, мог заявлять, что выступает не противником, а защитником Византии от общего врага, и византийские власти были вынуждены соблюдать нейтралитет, хотя и пытались удержать его от осуществления намеченного плана.

Находясь в Риме, император получил представление о положении дел в Апулии и Калабрии и потребовал набрать в Германии войско в 2100 тяжеловооруженных всадников, с помощью которого и собирался проводить свою политику. Титмар Мерзебургский представлял ситуацию так, будто Южная Италия уже находилась под властью западного императора, подвергаясь частым набегам греков и опустошениям со стороны сарацин, и Оттон II, узнав об этом, вызвал подкрепление из Баварии и Швабии, дабы начать военные действия, причем швабы характеризуются как «смелые на войне» — еще один штрих к вопросу о роли южногерманских герцогств в итальянской политике Оттонов. Дошедший до нас перечень контингентов позволяет судить о значительном участии имперской церкви: свыше двух третей затребованной конницы должны были предоставить архиепископы, епископы и аббаты, что служит убедительным доказательством той большой роли, которую играла оттоновская система имперской церкви также и в военной области.

В поход Оттон II выступил, даже не дожидаясь прибытия подкрепления. Первую остановку в Апулии он сделал в Лучере, где 23 сентября по ходатайству императрицы Феофано пожаловал недавно назначенному архиепископу Магдебургскому, который тогда вместе со своим проигравшим соперником находился при императоре, земельные владения, некогда принадлежавшие Оттону Великому, а также учрежденный королевой Матильдой монастырь в Пёльде. 1 октября он пожаловал монастырю Монте-Кассино грамоту, коей гарантировал свою защиту его владений в области Лезина.

Из Лучеры император, видимо, собирался продвинуться дальше на юг, однако события в лангобардских княжествах вынудили его отказаться от первоначального замысла и заняться урегулированием возникших там конфликтов. За последние восемь лет здесь произошли существенные перемены. Когда в 977 году умер правитель Салерно слабый Гизульф, Пандульф Железная Голова присоединил это княжество к собственным владениям (Сполето, Беневент и Капу а). Однако после его смерти в марте 981 года этот единый комплекс владений распался. В ноябре того года Пандульф II был изгнан из Салерно герцогом Амальфи Манзо, завладевшим, таким образом, всем побережьем Салернского залива и отрезавшим от моря герцогство Сполето. Это шло вразрез с интересами императора и уже само по себе могло послужить поводом для вмешательства, однако решающую роль в этом сыграли успехи, достигнутые сицилийскими сарацинами под предводительством их эмира Абуль-Касима. Византия, занятая в то время войной с Болгарией, не могла уделять должного внимания своим итальянским провинциям, так что арабы получили возможность беспрепятственно совершать свои набеги на Апулию и Калабрию, закрепившись там во многих местах. При этом постоянные гарнизоны они имели только в Калабрии, довольствуясь в Апулии грабежами и взиманием дани.