Вместе с тем франкская имперская идея продолжала жить, не будучи полностью вытесненной римской идеей: считалось, что власть и достоинство императора должны принадлежать наиболее могущественному представителю Каролингской династии. Обе эти концепции средневековой империи, римская и не связанная с Римом (прежде всего франкская, ахенская идея), были еще живы, когда Оттон I в 962 году возродил империю в Западной Европе. Он отдал предпочтение римской идее, отправившись в Рим для получения короны из рук папы. Тем самым было принято важнейшее решение, последствия которого сказывались на протяжении столетий — по пути Оттона I пошли все претенденты на корону Священной Римской империи. Однако папская коронация сама по себе еще не свидетельствовала об исключительном доминировании римской идеи. Карл Великий, поборник неримского императорского достоинства, тоже не отвергал освящения своей власти папой. И в 962 году папа, естественно, представлявший римскую идею, в известной мере признавал, что императорская власть германского короля имеет и другую основу — победы, одержанные над язычниками.
Если имперская идея Оттона I еще заключала в себе оба компонента, римский и неримский, и, соответственно, две возможные тенденции развития, то при его преемниках римская идея начинает все отчетливее доминировать, чтобы к концу эпохи Оттонов окончательно возобладать. На помощь ей пришли литературная традиция античности (оттоновское возрождение) и влияние идей реформы церкви (клюнийское движение), тесно связанных с идеей христианской империи. В XI веке она получила еще и дополнительное подкрепление в виде возрождавшегося римского права. Этот результат, возможно, был предопределен и тем, что сама неримская идея империи в конечном счете являлась ответвлением от римской идеи.
Поскольку в начале X века империя, возрожденная на Западе Карлом Великим, опять угасла, на протяжении нескольких десятилетий оставаясь чистой идеей, с полным основанием можно считать творцами Священной Римской империи правителей Саксонской династии (919-1024), именуемой также династией Оттонов, по имени трех ее представителей, прежде всего самого выдающегося из них — Оттона I, еще при жизни прозванного Великим. Не случайно противники имперской политики германских королей адресуют свои упреки Оттону I, поскольку, мол, он повел Германию по пути, ознаменовавшемуся не столько славными подвигами и достижениями, сколько горестными потерями. Но, как известно, с любого пути можно свернуть, можно было бы свернуть и с этого, однако не свернули, идя по нему в течение многих столетий — значит, были на то свои причины. О живучести имперской идеи уже сказано довольно подробно, и было бы полезно предварить основное повествование книги кратким обзором истории Священной Римской империи вплоть до ее упразднения в 1806 году, спустя 844 года после торжественной коронации Оттона I в Риме.
В состав воссозданной Оттоном I империи, помимо самой Германии, короли которой и были впредь императорами, входили также треть современной Италии, часть Франции и Бельгии, Австрия, Швейцария, Нидерланды и области западных славян. Это было многонациональное государство. Поскольку немцы составляли в нем большинство и играли главенствующую роль, в конце XV века к названию «Священная Римская империя» добавили еще два слова, и получилось очень длинное наименование — Священная Римская империя германской нации. Таково было официальное название, использовавшееся в документах, а в обыденной жизни государство называли Германией или просто Империей.
Императорская власть не давалась немецким королям просто так. Каждый из них отправлялся в Италию за короной во главе большого войска. Иногда хватало простой демонстрации силы, но зачастую приходилось усмирять противников в кровопролитной борьбе. Сам Оттон I около 9 лет провел в Италии, утверждая там свое господство. В Южной Италии немцам пришлось, кроме того, столкнуться с византийцами, издавна владевшими этой землей, и вторгавшимися туда арабами или, как их тогда называли, сарацинами. Оттон II, сын основателя Священной Римской империи, потерпел от них в одной из битв сокрушительное поражение. Ему самому чудом удалось спастись — верхом на коне и даже вплавь по морю. Пострашнее сарацин оказался другой враг — эпидемии, косившие жителей севера, непривычных к жаркому климату Италии. Эта участь постигла и Оттона II: избежав смерти от оружия сарацин, он в возрасте всего 28 лет пал жертвой заразной болезни и был похоронен в Риме. Никто ни в Италии, ни в Германии не воспользовался безвременной кончиной императора для перемены власти. Восстали только поморские и полабские славяне, жившие по берегам Балтийского моря и реки Эльбы. Они были покорены еще Генрихом Птицеловом и Оттоном I, и теперь возвратили себе свободу и независимость. Только спустя почти 200 лет немцы опять подчинят их, и теперь уже навсегда.
В свое время Оттон I, дабы уладить отношения с Византией и добиться от нее признания своей империи, женил сына-наследника на византийской царевне Феофано. Это была красивая и просвещенная девушка, принесшая в Германию высокую византийскую культуру и ученость. Единственного сына от этого брака назвали тоже Оттоном. Когда эпидемия унесла жизнь отца, ему не было и трех лет, однако созданный дедом порядок был столь прочен, что и младенца признали королем. Сначала за него правили мать и бабка, а когда Оттону III исполнилось 15 лет, он взял в свои руки бразды правления. Благодаря матери он получил блестящее образование, в совершенстве владел древнегреческим и латинским языками, был сведущ в философии и других науках. Обретя в Риме императорскую корону, он поставил перед собой великую цель: воссоединить свою империю с Византией, а затем объединить всю Европу в составе христианской Римской империи. Но судьба не была к нему благосклонна. Едва приступив к исполнению замысла, Оттон III умер в возрасте неполных 22 лет, не оставив потомства.
В Священной Римской империи были два высших авторитета — сам император и папа римский. Они постоянно боролись за верховенство. Сильные императоры, как Оттон I, выходили из этой борьбы победителями. Оттон I защищал церковь, но при этом подчинил ее своей воле и поставил на службу интересам империи. Самовластно распоряжаясь делами церкви, он по своему усмотрению назначал и смещал епископов и аббатов. И даже самого папу римского не могли избрать без его согласия. Но бывало и по-другому. В середине XI века на германском престоле оказался малолетний король Генрих IV. Почувствовав, что властная рука ослабела, феодалы, не только светские, но и духовные, считавшиеся опорой короля, вышли из подчинения. В то же самое время в католической церкви проводились реформы, чтобы укрепить ее авторитет в народе. Для этого надо было прекратить обмирщение церкви, то есть падение нравов среди духовенства и подчинение ее светской власти. Эти преобразования проводились под руководством папы Григория VII.
Между ним и повзрослевшим Генрихом IV, решившим вернуть королевской власти ее права, разгорелся конфликт, известный как борьба за инвеституру, то есть за право назначать епископов и аббатов. Кто обладал этим правом, тот контролировал церковь и имел важный источник доходов. Ни одна из сторон в этом споре не хотела уступать. Генрих IV созвал синод — съезд верного ему духовенства, на котором заявили о смещении папы римского. Но прошли те времена, когда король Германии распоряжался судьбами папского престола. Григорий VII отлучил Генриха IV от церкви, чем незамедлительно воспользовались его противники. Отлученного от церкви короля можно было не признавать. Феодалы потребовали от него примириться с папой, иначе они выберут нового правителя.
Не в силах подавить мятеж, Генрих IV уступил бунтовщикам. В условиях зимнего бездорожья он совершил труднейший переход через Альпы и прибыл с небольшой свитой (без военных отрядов, с которыми обычно приходили в Италию немецкие короли) к замку Каносса. Там, за мощными стенами нашел убежище Григорий VII. Трое суток король без еды и питья, в рубище раскаявшегося грешника на коленях умолял папу пустить его к себе. Наконец ворота замка открылись, и Генрих IV смиренно припал к ногам папы римского, целуя его бархатную туфлю. Наверное, Григорий VII понимал, что со стороны короля покаяние было лишь тактическим шагом. Прощая Генриха IV, он тоже делал тактический ход: дабы феодалы в Германии не возомнили слишком много о себе, пусть они получат назад нелюбимого короля, пусть в стране продолжаются раздоры — тем легче будет ему, папе, достигать своих целей.
