Дух зла и богатства. Золотая маска

Что же выделяет Платон в своей работе? Как он понимает идею государства? В самых общих чертах это означало бы утверждение такого порядка, при котором в обществе воцаряется Справедливость. Однако тут же начинает выясняться (и в этом тонкость Платона), что всякая власть, пользуясь силой, устанавливает в свою пользу законы. Но при этом называет новый порядок «справедливостью» («во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти»). Тирания считает справедливыми ее законы, а демократия – свои. Однако в основе тех и других всегда лежит сила. Порой бывает даже так, что справедливостью называют «нечто воровское, однако направленное на пользу друзьям и во вред врагам». Все власти, разумеется, считают справедливым, когда выполняют их приказы. Власть имущие иногда такого наприказывают, что это «им самим идет во вред». Лучше всего было бы устроено государство, которое состояло бы из пяти человек. Понятно, легче достигнуть гармонии в малом сообществе. Тут и демократия может еще как-то быть к месту. У Платона это – колония в 5040 семей. Но вот в тех «чудовищах», которые заполонят в дальнейшем мир (с их миллионами и миллиардами), все очень и очень усложняется. Идеал Платона – это аристократическая республика, где во главе всего стоит элита. Он не мог даже и помыслить себе другую форму правления в условиях рабовладения. Платон пишет: «Значит, государство, основанное согласно природе, всецело было бы мудрым благодаря совсем небольшой части населения, которая стоит во главе и управляет, и ее знанию. И по-видимому, от природы в очень малом числе встречаются люди, подходящие, чтобы обладать этим знанием, которое одно лишь из всех остальных видов знания заслуживает имя мудрости»… Речь в этом случае, конечно же, идет о духовно-научной аристократии, которая одна (гением ума и таланта) в состоянии построить «умную модель» по законам разума, эффективности и справедливости.

Сцены из жизни греков на вазах и амфорах

Замечательнее всего в рассуждениях Платона, как нам показалось, его мысль о трех частях демократического государства. Как ему удалось определить почти две с половиной тысячи лет тому назад, что при демократии общество состоит из трех групп – трутней, богачей и народа – нам и по сей день непонятно. Причем трутни тут злее, опаснее и влиятельнее. «Там они (при диктаторском строе. – В. М.) не в почете, наоборот, их отстраняют от занимаемых должностей, и потому им не на чем набить себе руку и набрать силу. А при демократии они, за редкими исключениями, чуть ли не стоят во главе: самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту (к власти и информации. – В. М.), жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе. Выходит, при таком строе всем (в стране), за исключением немногого, распоряжаются подобные люди». Это то, что мы видели в России во время пребывания у власти «трутней». Есть еще народ, что «трудится своими руками», чужд делячества, «да и имущества у него немного». Народу власть трутней скоро надоест, и он будет готов «отнять собственность у имущих и роздать ее народу». Но чтобы народ вернул то, что украдено у него трутнями, к власти должен прийти умный тиран. Его правильнее называть «ставленник народа». Платону это, правда, не нравится, но он понимает: это неизбежный ход истории: «Он – тот, кто подымет восстание против обладающих собственностью». Далее последуют преследования виновных и конфискации. Не без этого. Но тут чувство правды вдруг изменяет Платону. И он кричит: «Народ тогда узнает, клянусь Зевсом, что за тварь он породил, да еще и любовно вырастил…» Он заключает: не хотели быть в рабстве у трутней, будете в рабстве у тирана. Уверены, умный народ может обойтись без тех и без других. Хотя лучше один тиран, чем тысячи трутней!

Сова мудрости

Мысли Платона не имеют ничего общего с идеями установления «коммунизма». Хотя понимание всей важности воцарения нормального экономического равенства, полагаю, в его трудах безусловно имеется. Окружающая мир действительность, с ее классовой враждой, индивидуализмом, отсутствием коллективной солидарности у классов делали шансы на построение идеального государства чистейшей утопией. Поэтому его назвали идеалистом. То, о чем мечтал его ум, казалось невыполнимым. Платона упрекали в шаткости идей и теорий. Ницше счел его «отклонившимся от всех основных инстинктов эллинов». Платон в его глазах даже выглядел «первым декадентом». Он не только невыносимо скучен, но стал представителем высшего шарлатанства или идеализма. Ницше предпочитал ему Фукидида или Макиавелли, которые не морочили ни себя, ни других, видя «разумность в реальности – а не в «разуме», и еще того менее в «морали». Вот и П. И. Новгородцев в работе «Об общественном идеале» писал о шаткости оснований, на коих строил свои основные теории греческий философ. Платон видел единственный способ разрешить все острейшие социальные вопросы путем создания «социального рая» для избранных счастливцев: «Мы стараемся представить себе общественный быт, осуществленный по этому плану, и не можем не прийти к заключению, что гармония тут, может быть, и достигнута, но зато жизнь исчезла: она сменилась каким-то заколдованным сном спящего царства, каким-то гипнозом добродетели – безразличием замолкших страстей и угасших стремлений». Полная гармония бывает только во сне, на небе или кладбище. В государстве же должны царить Труд, Порядок и Справедливость.

С. Боттичелли. Минерва и кентавр. XV в.

Платон проектировал свое идеальное устройство для небольшой колонии в 5040 семейств, но похоже, сегодня некоторые из его идей встречают в мире большее понимание. По крайней мере более чем актуальна мысль о необходимости разумной общественной модели, то есть социального государства вместо нелепого деления мира на «государства богатых» и «государства бедных». И вовсе не о том идет речь, что абсолютно все в полисе «должно быть общим», а о необходимости ликвидации вопиющего социального неравенства. Если же добром никто ничего отдавать не пожелает (из украденного у народов самым бессовестным образом), народы должны пойти на карательные меры и «полицейские приемы управления» (в отношении трутней, бандитов и воров). Тут уж вполне к месту оказались бы и слова Катулла, обращенные к лживым политикам и тогдашним цезарям (а заодно и к нынешним): «Зачем с мерзавцем нянчиться?» А мы все еще нянчимся с ними, отдав демократию на откуп негодяям.

Павшая амазонка из композиции «Дары Аттала»

Самый парадоксальный, а во многом даже и сенсационный раздел «Государства» посвящен проблемам воспитания женщин, семьи и детей. Платон считал, что в развитом обществе жизнь женщин не может быть посвящена одной семье. Семья – не единственный бог. Кто служит честно и самоотверженно обществу, у того не останется времени на семью. Семья и женщина по своему устройству эгоистичны. Они все подчиняют семейному и женскому эгоизму. В таком обществе мужья и жены будут все тащить в дом, забывая о пользе и здоровье государства. Человек по своей сути страшный эгоист. Поэтому его свобода, действия его личности должны быть ограничены. В Спарте, где мужчины служат прежде всего стране, семейная жизнь отходит на задний план. Да и нравы спартанок отличались от общепринятых в Греции. Женщины Спарты – более независимы, самостоятельны и мужественны. В идеальном государстве у Платона женщина похожа на кентавра: она не только жена, но и боевая подруга, соратница. Минерва может принимать участие в делах сообщества, не замыкаясь в кругу рожениц, уходе за мужем или детьми. Поэтому она и должна обучаться, воспитываться наравне с мужчинами, ее надо обучать не только музыке, но и гимнастике, и даже готовить к бранным подвигам. Платон ратует за то, чтобы мужчины и женщины занимались спортом до глубокой старости. Пусть не считают для себя зазорным выполнять упражнения в гимнасиях голыми. Ведь и Геродот в эпизоде о Гигесе и Кандавле писал, что дамы вместе с одеждой сбрасывают стыд (и в этом нет позора). В древнегреческом искусстве в V веке до н.э., правда, не было еще изображений обнаженных женщин. Но с тех пор нравы заметно изменились.