В самом деле, порой важнее вылечить, сохранить живое человеческое тело, нежели воплотить в мраморе – мертвое. Авторитет его был столь высок и в древности и позднее, что его заветы, по словам Мольера, сравнивали с Евангелием. «Клятва Гиппократа» прямо указывает на переход к свободному практикованию врачебного искусства. Среди перечисленных в ней моральных требований к врачу, помимо клятвы лечить честно и умело, есть: обязательство учить врачебному искусству потомков, если те выберут эту профессию, учить безвозмездно, больному помогать по мере знания и сил, не применять врачебных средств во вред кому-либо или с преступной целью, не давать пациентам яду, не вытравливать плода у женщин, не производить кастрации (что вызывало особое неприятие у греков, но что спокойно воспринимали персы и евреи), не злоупотреблять знанием в эротических целях (как по отношению к свободным, так и по отношению к рабам), хранить врачебные тайны, не торговаться из-за гонорара, не обирать клиентов и т.д. Тут мы встречаем и прекраснейшее изречение этического характера: «Где нет недостатка в любви к людям, там не будет недостатка и в любви к своему призванию». Если врачи стремились излечить тело, то философы более заботились об уме.

Впрочем, сохранились некоторые афоризмы, в которых можно уловить и своего рода философское содержание. Так, Гиппократу приписывались некоторые из них: «Честные люди должны вести такой образ жизни: зимою они должны как можно больше есть, а пить как можно меньше; питьем пусть будет вино, возможно менее разбавленное, а пищею хлеб и все жареные блюда…»; «Из натур человеческих одни хорошо или дурно приспособлены для лета, другие – для зимы»; «Из болезней одни хорошо или дурно переносятся в одни времена года, другие – в другие. Так же точно и некоторые возрасты приспособлены к известным временам года, к местностям и к образу жизни»; «Нужно делать много всевозможных упражнений: бег, который полагается постепенно увеличивать; борьбу «в масле», которую надо удлинять, начиная с легкого упражнения; быстрые прогулки после упражнений и медленные – после обеда… Нужно пользоваться твердой постелью, ночными прогулками, ночным бегом, ибо все это заставляет похудеть и согревает… Надо не бояться подвергать себя холоду, только не после еды и упражнений, а во время утренних прогулок, избегая при этом чрезмерности. Нехорошо для тела не зябнуть в эту пору: ведь и деревья, не подвергшиеся в свое время холоду, не могут ни производить плодов, ни быть крепкими. Нужно пользоваться в это время всеми видами упражнений, ибо чрезмерности не будет, лишь бы не наступило переутомление». Тут уж философия выступает спутницей, помощницей и сестрой медицины.

Родство или близость двух этих профессий в древности для многих были очевидны; неслучайно даже математика Пифагора представляли врачевателем. А уж в отношении философов и софистов, как справедливо заметил Хейзинга, «медик, врачеватель зачастую и в самом деле – воистину исторически – был и остался их старшим братом». Все они и позже сохраняли черты этого «древнего родства». В дальнейшем центры греческой науки переместились из Эллады на Восток – в Александрию, Пергам, Антиохию, Селевкию, Тир или в другие города цивилизованного мира. Любопытно и то, что в эпоху эллинизма даже среди так называемого слабого пола проявляются отдельные случаи возникновения интереса к науке. Есть уже первые дерзкие «эмансипатки», стремящиеся получить доступ к мужским профессиям. У одного врача, жившего в Александрии во времена Птолемеев, училась девушка из Афин, некая Агнодика. Ее упорная настойчивость и тяга к наукам привели к тому, что этой женщине было разрешено изучать медицину (если верить сообщениям римских авторов).

Реконструкция храма Асклепия в Эпидавре

Характерной особенностью античной медицины было и то, что многие врачи являлись одновременно и философами. Это совершенно естественно, ибо физиология и дух находятся в самой тесной взаимосвязи. В этом смысле интересен трактат Галена «О природных способностях», где он прямо связывает проблему питания людей с их ростом (как физическим, так и духовным). Гален (129—199 гг. н.э.), сын математика и архитектора, был врачом гладиаторов в Пергаме, а затем лейб-медиком при дворе императора (со 169 г.). Сторонник платонизма в философии, он признавал высокий авторитет Гиппократа. Ему принадлежит важнейшая мысль о генезисе и развитии человеческой природы. Развитие человека состоит из формирования и изменения. Процесс этот непрост. Природе, телу человека (полагаю, и обществу) свойственно сохранение в ходе их роста «прежней идеи», т.е. памяти о былом.

Туннель и водопровод Эвпалинос на Самосе

Будучи крупным философом-медиком, имея связь с императорской властью, Гален, видимо, понимал то, сколь важно сохранять в памяти поколений уважение к тем величайшим авторитетам, которые сформировали великую греческую культуру (Платону, Аристотелю, Гиппократу и др.). Идея смешения культур может быть перенесена и на нашу почву, как один из острых вопросов античной традиции, да и современности. Ведь, с одной стороны, без смешения нет ни роста, ни прогресса. С другой стороны, смешивать нужно очень осторожно. Уже Аристотель понимал, что если смешать большое количество одного вещества с малым количеством другого, возникнет преобладание первого, а второе пребудет в «страдательном» состоянии. Это равносильно тому, как если бы взять и смешать каплю доброго вина с десятью тысячами ведер воды. Вина там не остается вовсе, ибо оно теряет свою форму и целиком изменяется в воду. То же происходит с человеком, у которого отсутствуют характер и воля, чей ум пуст, а душа мертва. Этим людям культура недоступна и чужда. Такой человек подвержен любой болезни и часто оказывается во власти диких и разрушительных инстинктов. Есть люди, лучшим исходом для которых была бы смерть. Как сказал Гиппократ, «чего не лечат лекарства, излечивает железо, чего не врачует железо, исцеляет огонь». То, что не в силах исправить природа или закон, исправит смерть. Мы близки к тому, чтобы погрузиться в философские воды.

Как выше сказано, наличие ряда условий и привело к развитию общественно-философской мысли, да и вообще науки в Греции. В основе этого лежали прежде всего изменения в материальных условиях существования общества (замена бронзы железом, рост рабовладения и торговли, освоение земли и моря, производство керамики и т.д.). С VIII в. до н.э. стала распространяться письменность, которая перестала быть уделом жрецов. В итоге в Греции стал меняться интеллектуальный и общественный климат… Ученый Ж. – П. Вернан в своей книге «Происхождение древнегреческой мысли» отмечал: «Знания, нравственные ценности, техника мышления выносятся на площадь, подвергаются критике и оспариванию. Как залог власти, они не являются более тайной фамильных традиций; их обнародование влечет за собой различные истолкования, интерпретации, возражения, страстные споры. Отныне дискуссия, аргументация, полемика становятся правилами как интеллектуальной, так и политической игры. Постоянный контроль со стороны общества осуществляется как над творениями духа, так и над государственными учреждениями. В противоположность абсолютной власти царя, закон полиса требует, чтобы и те и другие в равной мере подлежали «отчетности» (eythynai). Законы больше не навязываются силой личного или религиозного авторитета: они должны доказать свою правильность с помощью диалектической аргументации. В рамках полиса именно слово являлось инструментом политической жизни; письменность в собственно интеллектуальном плане начинает служить средством общей культуры и позволяет в полной мере распространять знания, которые ранее были уделом немногих или находились под запретом». Демократия открыла путь философии и философия, в свою очередь, стала повивальной бабкой общественных наук.