Наконец я прекратил огонь, и наши стрелки постепенно смолкли, только справа вел продольный огонь одинокий стрелок, но и он замолк, так как животные более не появлялись, а из леса на опушку выступила цепь загонщиков. Да, настреляли зверья мы изрядно, забьем местную коптильню под завязку, и еще народ дня три давиться от свежего мясного обилия будет, ну и нам пара, тройка, свежезапеченных кабаньих окорочков не помешают в дорогу…
День отъезда, как и день встречи, всегда волнует меня. Ну, понято, вернуться домой к родным и близким людям всегда радостно, но и отъезд тоже приятно щекочет. Что-то во мне поднимает волну новизны ощущений, и даже воздух, солнце, и все что меня окружает, кажется необычным, и зуд в пятках, и немного страшно, и радость от новых впечатлений при общении с людьми (может даже и не дружественном общении), и зов дальней дороги, и вообще, люблю я сменить обстановку. Вот и сегодня на пороге дома полной грудью глотнув свежего воздуха (ну подумаешь, слегка навозом припахивает), я с ходу вскочил в телегу и подал команду: «трогай». И наш обоз, состоящий из двух телег, медленно покатил по сельской улице. Пока едем до Рябинового хутора по наезженной дороге, расскажу немного о предшествующих событиях.
Жена, конечно, была против нашей поездки, с чисто женской точки зрения, ну я ее понимаю, остаться одной в чужом пока ей селе страшновато, хотя я опять за старшего Юру оставил, не обидят, небось, жену хозяина, да и в Юре я уверен на все сто. Конечно, без проблем не обойдется, но до крайностей не дойдет, на крайняк, Ефимыч всего в пятнадцати верстах находится, поможет в сложной ситуации. Да и пора ей самой уже приучатся к самостоятельности, она же не просто шухры-мухры, а жена владетеля…
Четверо нас собралось в дорогу – все люди опытные в путешествиях, приличные стрелки. Мы с Митькой во главе естественно. Да еще, думаю, у тестя одну телегу с товаром снарядим, основное оружие на продажу хранится у него, а пока мы позволили себе ехать на полупустых телегах, все равно товара пока почти не набрали, возьмем у тестя, да думаю, Изя на Ярмарке что-нибудь подкинет. В хутор попали уже после полудня, и тесть ни в какую не соглашался отпускать нас на ночь глядя, а по его замасленным глазкам я понял, что давно не было у него повода принять на грудь, ну а тут, как же, зять в дальнюю дорогу собирается, сам бог велел проводить с хорошей отходной пьянкой, а я чо – я не против. Не сопьюсь, надеюсь…
Выехали, как и предполагали, от гостеприимного тестя только поутру. Митька мотал в такт кочкам поникшей похмельной головой, а я вчера слегка схитрил и за весь вечер умудрился принять на грудь не больше ковшика, и поэтому был бодр и весел. Наш отряд увеличился вдвое, мы взяли с собой трех охотников и фельдшера – Петровича и теперь передвигались на своих двоих при трех телегах груженых товаром. До тракта добрались без происшествий. Вот только вид моего родного поселка меня покоробил. Вообще странно быстро нежилые дома приходят в жалкое состояние. А место, в общем-то, неплохое, вон попорченные зверьем пашни и приусадебные огороды, пропадают почем зря, хотя земля там прекрасная, да и само расположение поселка стратегически важно, надо над этим подумать, пост, что ли пока просто оставить на зиму или часть холостяков пока сюда переселить?
Так, в раздумьях, я и не заметил, что обоз уже уперся в ворота Ярмарки. К темноте ворота закрыли от лихих людей, и Щербатый аж голос сорвал, призывая воротного. Наконец, маленькое окошко, прорезанное в больших деревянных воротах приоткрылось, показался здоровенный шнобель, и густой бас просипел: – Что надо? Хто такие? – Открывай, старшой, со Степанова к Изе приехал, – сказал я, переместившись вплотную к окошку.
– Не знаю такого, – высказался наглый тип, пошмыгивая простуженным шнобелем. Вот за него, вернее, железно воткнув пальцы в его ноздри, я и притянул голову обладателя замечательного носа к воротному древу.
– Ежели ты, сволочь, в сей секунд воротца не откроешь, завтра же пойдешь работать на соляные копи, – сказал я, отпустил воротного и брезгливо вытер оставшиеся на пальцах кровяные сопли о его пышную бороду. Слышно было, как за воротами всхлипывает бородач, через мгновение тяжелый запирающий брус упал, и ворота, открываясь, заскрипели. Пока наш обоз въезжал в ворота, вратарь, держа брус вертикально «на караул» провожал нас преданным взглядом. В темноте я вижу неплохо и теперь увидел, как изменился облик Ярмарки за короткий период моего отсутствия. Новые строения пахли свежесрубленным деревом, да и территория Ярмарки значительно расширилась, и как стало ясно, у ворот охранялась значительно строже. Ловить Изю в такое время в лавке было бесполезно, поэтому следуя логике, я проехал мимо нее, не задумываясь, прямо к дверям трактира. Открылась дверь, и я очутился в знакомой обстановке, Дымно, шумно и пьяно… Дымно от кухонного чада, шумно от большого скопления народа (все столы были заняты пьяными крестьянами), ну а центровым, самым пьяным и шумным на вид был естественно сам Изя, сверкая лысиной, и хлюпая носом (поветрие у них что ли?), он что-то втирал крупному, солидному на вид мужику. Увидел меня, и, открыв объятья, кинулся, как родной папаша, лет пятнадцать не видевший свое чадо.
– А-а, дорогой мой, Степушка, – подвывал он, заключив меня в объятия.
– Я всегда говорил, что настоящего дельца надо определять не по нижней голове (о чем это он?). Действует наша система, работает, – продолжал старик.
– Видишь полный зал, да еще второй открыли, крестьяне с дальних поселений даже приехали, и все пьют на наше золото, да еще в веселом доме восемь девок не успевают обслуживать клиентов.
Изя от восторга чуть не захлебнулся слюной. Я пока ничего не понял, но на всякий случай поинтересовался вежливо: – Слушай компаньон, ты можешь немного помолчать, дай немного прийти в себя…
– Могу, – старый сделал серьезное лицо, – смогу, если научусь жить под водой.
И весело повернувшись, велел подошедшему Толику нести дополнительный стол и лавки для нашей компании. Сам сел рядом со мной и веселье пошло…
В процессе, из довольно бессвязных речей Изи я узнал, что система наша заработала. Крестьяне, приехавшие покупать товары, излишки своей продукции с охотой обменяли на золотые и серебряные монеты, особенно когда узнали, что на них они могут приобрести такие же товары и получить дополнительные услуги (например, сходить в бордель или пропить их в трактире, вдали от своих жен).
– Это что, – хвалился старый – мы еще игорный дом откроем! Все деньги наши будут, ты думаешь, кто так быстро все эти сооружения построил? Так это пропившиеся должники появились, вот и строят, пока долг не отработают. А зимой им вообще делать нехрена будет, пришлю к тебе в Степаново, пускай за соль или монеты город тебе построят, глядишь, многие от хорошей жизни к тебе и переселятся, будешь ты сам как царь-государь жить, налоги стричь. Да и с Полиса, думаю скоро народ к нам потянется, возчики хоть и невольно, по кабакам в городе разное про нашу жизнь болтают, а кстати, возчики завтра должны приехать, попрошу одного из них, поопытней, чтоб послужил тебе проводником на Волгу к степнякам, заплатим ему мешком соли, он и будет рад до усрачки, – произнеся столь длинный монолог, старик, выдохнувшись, уткнулся лицом в миску с овощами и тут же захрапел… На следующий день Изя показал нам все постройки, особенно меня впечатлило денежное хранилище, находящееся на глубине нескольких метров под массивной железной дверью. Сверху этот бункер был прикрыт толстой каменной плитой для веса обложенный каменными глыбами, у двери постоянно стоял охранник. «Это что, вот раньше банки были…» – мечтательно говорил Изя. Мы договорились, что запас золотых слитков и различных обломков из драгметаллов Изя пришлет с первым же обозом в Степаново, там, у Юры уже почти налаженный пресс стоял для чеканки монет. Наконец, после полудня мы выехали, с возницей-проводником приехавшим ночью, без труда уговорились за мешок соли и наш изрядно потяжелевший обоз из пяти телег тронулся в сторону Волги…
