– Но, но, старик, – шутливо погрозил я, – ты помирать сразу не моги, ты как сапер нам еще очень даже нужен.
Я встал, подошел к телеге, в которой лежал Юра и, умостившись рядом, спросил:
– Вот ты говорил, что мы видели только самую малую часть Полиса, а мы проехали от кольцевой до Рогожской заставы никак не менее пятнадцати верст, и по твоим словам, вокруг насколько было видно, простиралась территория Марата, а у Паука она, говорят, еще больше. И как с пятьюстами дружинниками он может контролировать такую огромную территорию?
– А ему больше бойцов и не надо, они перемещаются по территории, и собирают дань по определенным дням с каждого ремесленника, на пять тысяч работников и пятьсот бойцов много, это Паук для отпора конкурентам такую армию сколотил, а уж начнутся боевые действия, то будь уверен, он еще пятьсот под ружье поставит. Просто в обычное время работяги, которых он доит, не в состоянии прокормить больше пятисот человек, а Паук не дурак, если его дружина отберет последнее у работяг, то они или разбегутся от него к конкурентам, или с голоду помрут. Кто тогда на него работать будет?
– А какие производства имеются в городе?
– Ну, так просто не скажешь, велосипедов видел в городе много, вот есть несколько мастерских по ремонту велосипедов, кузницы есть, полотняная фабрика… Там бабы на ручных станках полотно и ткани выделывают, но это на окраине, вода нужна боле менее чистая, для производства некоторых тканей. Есть трактиры и три постоялых двора рядом с рынком, пороховой заводик… был. Ветряная мельница есть, да всего вот так с ходу не перечислишь…
– Я женщин и детей почти не видел на улицах, что не рожают или баб мало?
– Почему нет? Есть, просто дома сидят, в крайнем случае, при дворе под присмотром дежурного развлекаются. А на улице, тем более в вечернее время не появляются, украсть могут и в соседний район продать, пойди потом попробуй разыскать, самого в рабы определят, одно время банды «диких» тем промышляли, но народ быстро разобрался, и теперь дальше своего двора бабы и не выглядывают, ладно иди спать, Степ, а то я тебя на смену не добужусь…
К полудню выбрались из пригорода Полиса и свежая зелень деревьев веселила душу, Ворон даже шаг прибавил, понимая, что возвращается в родные края, дед, сидя на телеге вдыхал свежий воздухи, даже помолодел немного, вот отмыть бы его, ничего доберемся до первой речушки и займемся стариком, а то он и мыться, наверное, разучился.
Чтобы не перетруждать Ворона, мы по очереди (ну кроме деда) соскакивали с телеги и шли – бежали, пока не наступала очередь напарника.
Всеми мыслями я был уже дома. «Как там моя Настена? Не прислал ли Паук очередной отряд?» Мне было страшно об этом думать. То, что Ефимыч деятельно готовится к обороне, я не сомневался, но все же он не воин. С рейдерами ходил, это да, но главным в отряде был мой отец, и он брал в рейд своего друга и кое-кого из хуторских для тяжелой работы, да и лишний ствол в дороге не мешал… Против головорезов Паука Ефимыч не потянет, прошлый раз нам просто повезло, смогли застать рейдеров СБ врасплох, когда они были полностью открыты и практически не мобильны. Надо побыстрей подготовится к рейду и добраться до Арсенала. Если все же Паук ударит раньше чем через три недели, то нам конец.
Мои мысли прервал Юра. Слегка задыхающийся после пробежки рядом с Вороном, он спросил:
– Как думаешь, Марат нам поверил?
– Нет, конечно, но возможность насолить Пауку на чужой территории его греет, ну и если половина из сказанного правда, а так оно и есть, перехватить куш у соседа, и в конечном итоге захватить территорию Паука очень уж соблазнительно. Что он потеряет? В конечном итоге тридцать бойцов, это если мы засланные Пауком, но ведь доктор своей жопой поручился за нас, иначе Марат нас и не принял бы. И заканчивая разговор, я соскочил с телеги, сменяя запыхавшегося Митьку…
У поворота на поселок, из кустов выскользнула Рыжая Соня – единственная женщина – охотник в нашей округе.
– Постойте, ребята, я вас проведу, мы тут новых ловушек наставили…
И наша компания километра полтора осторожно передвигалась, подчас в обход по лесу, с трудом пробираясь меж деревьев и вездесущего кустарника. Зато потом Ворон пошел ходкой рысью, чуял окончание дороги, предвкушая, наверное, хороший отдых и вкусное сено в уютном стойле…
Уже под вечер, на третий день с момента выезда из Полиса, наконец, показалась хуторская околица. Заслышав шум повозки, из общинной избы, стоящей на краю села, вышел Ефимыч, и обрадовано распахнув руки, подошел, обнял меня крепко.
– Ну, молодец сынок, живой вернулся, – и, повернувшись к остальным, приобнимал и похлопывал по плечу каждого, даже незнакомого ему, слегка отмытого старика – сапера (раз с нами, то тоже удостоен).
– Все потом, а сейчас организуем баню. Ну-ка, Федька, пойди, узнай, кто сегодня по очереди топит баню?
– Так у вас и топиться, – заявил белобрысый пацан. – Ваша жена с утра к нам за дровами приходила.
– Да? Надо же, совсем заработался на пользу опчества – озадаченно сказал Ефимыч.
И тут я забыл про присутствующих, – по улице, с распущенной гривой волос, стелящейся по ветру, раскрасневшаяся, летела моя красуля, ух ты… Как я ее прижал к себе!
– Степа, Степчик мой, живой вернулся, а я, как вы втроем уехали, ночами спала плохо, думала, как ты там в этом Проклятом Полисе, не поранили ли тебя, не убили ли, – бормотала она, уткнувшись мне в плечо.
– Ну ладно, разревелась, видишь, все хорошо – урезонивал ее Ефимыч, и вдруг как рявкнет:
– Баста! Хватит! Девка-баба, мужики с дороги, голодные, немытые, а она в слезы, а ну быстро матери помогать, стол собирать, чистую одежду готовьте… Настена виновато улыбнулась, крепко поцеловала меня в губы и, взметнув распущенными волосами, побежала во двор к матери.
– А ты, мил человек, кто будешь? – спросил староста у сапера.
Тот невразумительно замычал. Смена среды обитания его явно ошеломила, и он всю дорогу вел себя довольно странно. То мечтательно смотрел вдаль, то бормотал что-то себе под нос, поэтому за него ответил я:
– Сапер он, помнишь, Ефимыч, ты, когда говорил об оружии в хранилище, о минах упоминал, так вот он специалист по их установке.
– Ну ладно, все, все, пошли в баню, потом доскажешь.
Видимо сапер никогда не мылся в деревенской бане и начал процедуру с ополаскивания тела в горячей воде, круто намыливая и смывая грязь, впрочем, все правильно, до прогревания тела на полоке, он еще не созрел и после второй подачи воды на раскаленные камни печи с визгом выскочил в предбанник.
– Как бы самим лишних не подцепить, – озабоченно пробормотал Ефимыч, имея ввиду живность, дождем сыпавшуюся с нашего друга в процессе мойки.
– Ничего, он сейчас в предбанничке посидит, а когда мы попаримся, домоется, – сказал я, но украдкой все же оглядел себя, негоже к молодой жене, да с чужими вшами лезть. Юра с Митькой помалкивали, обмениваясь незначительными фразами, и не встревая в начинавшийся серьезный разговор.
– Ну, рассказывай, Степ, как съездили и кого ждать нам в гости на этот раз.
Я обстоятельно поведал тестю о нашей поездке, и предложил схему наших действий:
– В первую очередь, Ефимыч, надо к хранилищу ехать, но я слышал там дороги нет, топь сплошная?
– Дорога есть, но мы по ней не ездили, опасались совхозных, она как раз проходит через их земли, поэтому провели только разведку, прошли в обход с запада, через топь, чуть не перетопли.
– А как вы обнаружили схрон?
– Ну как, просто у твоего отца глаз приметливый, и увидев эту горушку, он заметил, что деревья там не приживаются, так пара сосенок кривых стояла. Вот он и подумал проверить, может там и не скальная порода, ведь сроду в тех местах скал не было кое как добрались, уж костерили мужики его, болотную грязь хлебая, зато когда ковырнули землю на полметра, обнаружился бетонный короб ну а потом, тихо, не спеша нашли вход, вот там пришлось повозиться, хорошо что твой отец в минном деле разбирался, вытащил десяток, расчищая проход, ну а потом ворота, это вообще сказка, пришлось одну противотанковую обезвреженную мину обратно настраивать, и подрывать дверь.
