Круги были слишком большими, чтобы их не заметить.

– Ну этот – пододеяльник.

Ефим непроизвольно засмеялся:

– Какой пододеяльник, Маня?

– Ну, что-то такое, белое, большое, как пододеяльник. Всплыл, чиркнул по воде и исчез. – Маша показывала на круги. – Вон, от него круги.

– Круги вижу, а пододеяльник – не видел, – Ефим посмотрел на Вову. – Ты видел?

– Я тоже не успел, – сказал Вова. – Ты, правда, видела? – обратился он к Маше.

– Ну конечно…

– Конечно – круги-то, откуда? – вставил Ефим. – Что-то мне не нравится это место.

– Присядем, посидим тихо, понаблюдаем чуток, – предложил Вова. – Может ещё раз булькнет.

Все тут же присели на теплые камни.

– Мне страшно.

– Тихо! – шепотом перебил её Ефим. – Не бойся.

Ефим легонько, в знак поддержки, сжал Машину ладонь.

Маша тряхнула головой, дескать, хорошо, я поняла.

Ефим приложил палец к губам.

Тихо просидели час. Ничего. Ни намека. Пекло и пить невыносимо захотелось всем.

Вова встал первым.

– Пошли, – сказал он. – Пошли! Обойдем по кромке до ледника, а там посмотрим – если внизу воды не увидим – за кромкой, надолбим лед. Лёд, должен быть нормальным… я думаю.

Выбора не было – всё согласились, навьючили свою поклажу и, аккуратно ступая по острым камням, стали обходить «кратер» по периметру.

На это дело ушло ещё часа три. Пить хотелось – хоть застрелись!

Причем, когда обходили кратер с «тупой стороны капли» и посмотрели вниз, в сторону леса, то леса там не обнаружили – до подножья горы был сплошной завал камней. Как будто их неимоверная сила «выплеснула» на склон, засыпав между сопками ложбину.

– Ну, что я говорил? – спросил Вова.

– А кто спорил? – переспросил Ефим.

Дошли до ледника, глянули вниз на лес, и с радостью обнаружили там шуструю речушку, окаймленную зарослями густой травы. Спуститься нужно было до неё метров триста, а может, пятьсот – ерунда! Зато там всё цвело и пахло, и пели птицы – не то, что во впадине, где голые, острые камни и, черт его знает почему, ядовито-зеленая вода! (С Машкиным пододеяльником где-то внутри!)

Хлебали воду, «как олени – с колен»!

Потом спустились ещё чуть ниже. Пока не нашли подходящее место для бивака – цветущую всеми летними таёжными цветами полянку. А когда её нашли, когда начали сооружать шалаш, когда затеплился огонёк в кучке хвороста и запахло елово-сосновым дымком… Когда уже не видно было голой каменной пустыни, а лишь гомон птиц и стрекот кузнечиков доносился со всех сторон… Когда жизнь потекла по иному руслу, и наступила новая – нет – иная реальность: теплая, летняя, безопасная, яркая, звонкая, душистая… Тогда… Хотя, между соснами ещё кое-где застряли, заросшие мхом и травой, с отколотыми краями глыбы, но это уже было в прошлом – странное озеро осталось позади!

Вова и Ефим шастали по полянке, занимаясь устройством быта, в набедренных повязках (как те парни из сумо). Машка бродила в длиннополой Ефимовой рубашке. Бродила бы тоже в купальном костюме, да время бродить так, ещё не пришло – стеснялась – потом позагорает.

В этом зеленом оазисе с невероятно большой и душистой травой чувствовалось, что Лето берет свои права и неуклонно наступает, накрывая своим жизнелюбием и теплым дыханием даже северную часть таёжной Сибири. А Лето в Сибири – это Жизнь, ребята! Хоть это и было уже да-алеко за полдень, даже перевалило за шесть часов, но это было на южном склоне горы и до вечера, как такового, было ещё, ой как много времени!

Маша, по совету Ефима, накопала лопаткой косули десятка полтора сладких луковиц саранки, цветы которой тут и там торчали в изобилии по всему склону. Еще ей попалось несколько тонких и очень жестких отростков дикого чеснока, что тоже было немедленно выкопано.

Ефим надергал на той стороне речушки приличную охапку молодой черемши.

Вова умудрился подстрелить рябчика, и теперь, вместо горького варева из копченого мяса, будет «птичий» бульон.

Честно сказать, там рябчика-то было с гулькин нос! С кулачок! Но это свежее мясо! А плесень копченой косули – на угли, и вдогонку к «птичьему» бульону. (Всего рябчика подразумевалось отдать Машке). Но витаминно-зеленый комплекс, как выразился доктор, и не горький бульон, предвещали нечто новое на ужин. Плюс остатки корней камыша и «жаркое» из копченостей… Жрать сильно хотелось всем!

– Сейчас бы супчика, да с потрошками!.. а, Шарапов, как ты? – пародировал Ефим героя известного фильма, обращаясь к Володе.

– Конфетку бы сейчас, – жалостливо сказала Маша.

– Я бы тоже сейчас банку сгущенки наебнул! – поддержал её Володя.

– Да, сладкого нам сильно не хватает! – согласился Ефим. – Надо пчёл искать – я говорил!

– Достал ты с пчелами, Фима! – Вова, как всегда, подтачивал нож. – Сожги ремень – тебе «сникерс» привезут.

– Ладно, острить-то! Кроме шуток, провизия кончается. Надо опять выходить на тропу войны. Как мы умудрились столько сожрать?! – Ефим пожал плечами, сжал губы и приложил пальцы к вискам, тут же их отбросив.

– Это тебе не на диване! Мы тут столько энергии тратим…

– Я дома, кстати, жру больше! От нечего делать откроешь холодильник: «Так, чего там у нас?» И напоролся, как свинтус!

– Во-во, – Вова показывал пальцем на Ефима, – слышала, Маша? Как свинтус.

Маша скромно промолчала.

– Ладно, пока время есть, доставай гвозди, – сказал Ефим. – Сейчас я ленивую ловушку сделаю – «олений башмак». Пока, суть да дело, поставим – глядишь – утром попадется какая-нибудь животина.

Вова достал кованые гвозди.

Ефим с помощью топора начал готовить «поганку».

Маша с интересом наблюдала за процессом.

Ефим соорудил раму двадцать на двадцать сантиметров – квадрат, туго и накрепко примотав по углам сермяжными ремнями. Потом вбил в каждую строну снаружи вовнутрь по два плоских гвоздя. Всего восемь. Расстояние между остриями гвоздей осталось сантиметров пять-шесть. Ефим эти гвозди немного загнул в одну строну, получилась что-то типа воронки. Потом он примотал к этой раме веревку и несколько раз проверил её на прочность.

– Сгодится, – после нескольких проб, сказал Ефим. – Пойду, поставлю.

– Можно я с тобой? – спросила Маша.

– Не, сиди лучше здесь – меньше народа – меньше следов. «Поганка» – дело тонкое!

Маша не обиделась – поняла.

Взяв лук, колчан со стрелами и топор, Ефим пошел за речку. Ему казалось, что там он найдет подходящее место. (А с другой стороны горы – они уже там так наследили – хрен какой зверь выйдет).

– Начинайте без меня, – уходя, сказал Ефим, кивнув на котел. – Приду – похаваю.

– Ни пуха! – сказал Вова.

– К черту! – ответил Ефим, и растворился в кустах.

– И ты думаешь, у него получится? – недоверчиво спросила Маша у Вовы.

– А ты думаешь, что мясо, которое мы едим, мы в супермаркете купили? – задал встречный вопрос Володя.

– Это он, что ли, поймал?

– Добыл! А не поймал. Он (тьфу, тьфу, тьфу) удачливый добытчик. Ловец орлов! Посмотрим, как на этот раз.

– Никогда бы не подумала, что на эту… квадратик, можно что-то поймать.

– Посмотрим, Маша. Давай, не будем загадывать… чтобы не сглазить. Хорошо?

– Да. Извини. Поняла. – Маша вздохнула. – Я могу быть хоть чем-то вам полезна?

Володя непроизвольно рассмеялся.

– А чего ты вдруг спрашиваешь? Чувствуешь себя… не очень востребованной?

– Нахлебницей! – уточнила Маша то, чего Володя не решился произнести.

– Перестань, – Вова тянул гласные.

– Перестань ты! Я же не дура – всё понимаю. Я вам, как обуза. Вы бы без меня уже далеко ушли. А я вам…

– Мань! – резко осадил её Вова. – Хочешь, чтобы я нагрубил? Чего ты начала?! Мы же не на соревнованиях – кто быстрее дойдет! С тобой, без тебя – кто знает, что было бы. Это же реальность! Действительность. Ничего не было и, вдруг, появилось! Ты что, Ефима не слушала? Ты – один из нас. Точнее, одна! И прошу тебя, завязывай ты эту бодягу – зла не хватает! Хочешь быть полезной – будь. Придумай сама что-нибудь. Мы тебя заставлять делать что-то не будем! Сама смотри. Мы же не спрашиваем тебя, чего ты хочешь?!