Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Г. Струве был тогда еще совсем молодым писателем. Но он подавал уже большие надежды. В 1894 г. он вступал в диалог с монархом от имени разочаровавшихся земцев, в 1898 г. он от имени социалистического пролетариата клеймил ничтожество русского либерализма.

Этот крутой подъем на «раз избранном пути» утомил г. Струве. Для него начинается (?) эпоха сомнений, колебаний, критики. В сфере критики марксизма, как раньше в сфере его популяризации, как позже в сфере идеалистической философии, г. Струве не дал ни одной широкой самостоятельной мысли. Вряд ли есть сейчас в России десяток образованных людей, которые могли бы изложить критические идеи г. Струве в области социологии и политической экономии. Все это бесследно забыто. Но мы занимаемся здесь не оценкой научных опытов г. Струве, – нас интересует физиономия политика. Поэтому достаточно будет сказать, что посредством критики марксизма г. Струве во всяком случае благополучно ликвидировал свою связь с рабочим движением, которому он – худо ли, хорошо ли – начал было служить, и помог ликвидировать эту связь значительной группе интеллигенции.

Социал-демократия так и поняла критическую эволюцию Струве. В 1900 г. один из писателей-марксистов, остановившись на последней фазе развития Струве, сказал ему словами шиллеровского Флеско: «Der Mohr hat seine Arbeit gethan, der Mohr kann gehen» («Мавр выполнил свою работу, – мавр может уходить»). – «Не торопитесь давать мне увольнительный билет! Подождите, – и вы увидите, что, несмотря на мои теоретические отклонения от вас, я буду делать с вами одно и то же дело!» – таков был смысл ответа г. Струве.

И, действительно, после этого обещания г. Струве сотрудничал во вновь открытой тогда (в декабре 1900 г.) зарубежной социал-демократической газете «Искра», кажется, только в двух номерах:[264] но это, конечно, ничего не меняет. В одной из своих статей г. Струве призывал земцев к активности, прибавляя: «а уж за нами (т.-е. социал-демократией) дело не станет»… (цитируем на память[265]).

Однако, уже через несколько месяцев после этого г. Струве, эмигрировавший в Германию, приступил к изданию «Освобождения» и, по собственному определению, сделался «регистратором» земской мысли. В первом выпуске своего журнала – у нас нет его, к сожалению, под руками – этот земский регистратор-рецидивист (вспомните 1894 год!) подписался под программой «русских конституционалистов», которая откровенно отклоняет вопрос о всеобщем избирательном праве, как «скачок в неизвестное», и высказывается за созыв представителей от нынешних сословно-владельческих земств и дум. С этого славного дела начался новый фазис в шествовании г. Петра Струве по «раз избранному пути». Кстати, спросим мы, кто они, эти «русские конституционалисты», авторы программы? Теперь ничто, кроме стыда за свой вчерашний день, не мешает им выступить открыто, чтобы по праву разделить с г. Струве честь или бесчестие этого программного выступления освобожденцев. Ваши имена, господа! Вы так решительно отрицаете, что передовой пролетариат навязал вам своим давлением «скачок» в область всеобщего избирательного права, вы так гордо заявляете себя суровыми и непреклонными Аннибалами демократии от ваших молодых ногтей… Ваши имена, господа!

Но г. Струве не считает для себя обязательной в качестве minimum'a даже и ту программу, под которой он подписался в первом N «Освобождения». Это все же была конституционная программа, хотя бы и на сословно-плутократической основе, и в силу этой своей конституционности она скоро оказывается стеснительной для вчерашнего социалиста.

Г. Струве в первых же номерах «Освобождения» с особенной настойчивостью выдвигает лозунг Земского Собора и подчеркивает, что этот «ценный своей неопределенностью» лозунг может объединить славянофилов, сторонников неприкосновенности абсолютизма с цензовыми конституционалистами.

Таким образом, г. Струве как бы вернулся к станции отправления. В 1894 г. он писал земское «письмо» и марксистскую книгу. В 1898 г. он писал социал-демократический манифест. В 1901 – 1902 г.г. он в «Искре» взывал к земцам от «нашего», т.-е. социал-демократического имени, а в «Освобождении» обращался к «нации» от имени либеральных и славянофильских земцев…

Мы бы затруднились хронологически изобразить на память ту линию капризных зигзагов, которую г. Струве начертал, как регистратор либеральных мечтаний, шатаний и надежд. Восстановим лишь некоторые выдающиеся моменты.

Г. Струве пытался было сыграть роль земского Гапона (до Гапона). Он начал повторять, что нужно «довести правду до царя». "Еще никогда, – говорил он вдохновенно, – этого в сущности не делали… Если правда будет доведена, тогда… тогда… «даже Павел I ужаснулся бы», – уверял г. Струве. А несколько позже он отзывался о намерении «доводить правду», как о чьем-то постороннем и «наивном» плане. Проехал ли через Штуттгарт влиятельный конституционалист после славянофила, или что другое было причиной, решать не беремся. 6 июня 1905 г. этот план был в сущности выполнен… Г-ну Струве он тогда, конечно, уж не показался наивным.

Струве спекулировал одно время на ведомственную борьбу Плеве с Витте и тонко давал понять Витте, какую роль он мог бы сыграть, если бы… если бы он захотел проникнуться «государственным разумом». А через несколько недель, как будто сам он никогда и не питал этих мечтаний, г. Струве заявил: "Кто же может надеяться на распри Сергей Юльевича с Вячеслав Константиновичем{53}? Свои люди – сочтутся"… Заметим тут же, что эту удивительную способность презрительно пожимать плечами по поводу собственных вчерашних суждений, эту удивительную безмятежность памяти или эту способность рассчитывать на безмятежную память читателя, г. Струве сохранил в неприкосновенности до настоящего дня. После скверной истории с сельскохозяйственными комитетами г. Струве объявил председателя Особого Совещания, г. Витте, провокатором. А когда либеральная звезда г. Витте высоко поднялась, г. Струве вступил с ним в закулисные переговоры. Он «открыто» заявил об этом, когда «Начало» прижало его к стене, но он забыл сказать, от чьего имени и на каких началах вел он конспиративные переговоры с лицом, затевавшим новую, более колоссальную провокацию…

Подталкиваемый первыми волнами великого прибоя, отражавшимися на нем через его сотрудников из России, г. Струве начал от «ценного своей неопределенностью» лозунга Земского Собора все больше и больше передвигаться к Учредительному Собранию и всеобщему избирательному праву. Но он делал это с таким расчетом и осторожностью, чтобы отнюдь не бить земской посуды.

К началу 1904 года г. Струве уже готов был блистать непреклонностью демократизма. Как вдруг ударила война! Ничтожный подъем шовинизма испугал либералов, и они со страху начали опустошать земские и думские кассы в целях своего патриотического самоопределения; г. Струве сделал решительный поворот: не должно забывать, что он был только земским титулярным регистратором. Он сурово заявил: «Армия исполнит свой долг». Студентам он предложил кричать не только «да здравствует свобода!», но также: «да здравствует Россия!» (какая?) и «да здравствует армия!» (какая?) Обычный боевой клич он предложил заменить возгласом «долой Плеве!». Этого будет достаточно, – уверял он. Напомним кстати: тогда же другой воитель демократии, И. И. Петрункевич, писал в «Праве», что до восстановления нашей национальной чести о прекращении войны не может быть и речи… Мы ничего не забываем, господа! И этому искусству: не забывать прошлого, чтобы не обманываться в будущем, мы учим народные массы.

Ибо поистине,

«Тот, кто верит вам И дружбе вашей – плавает в воде С свинцом на шее!»

Но студенты не переняли триединого лозунга, война тянулась без конца, от «патриотизма» не осталось и следа, поражение шло за поражением, национальная честь не восстановлялась, земщина безмолвствовала, как утопленник, – и вот г. Струве, этот проницательный и умеренный политик, который собирался «доводить правду», который правую руку протягивал гг. Шипову и М. Стаховичу[266] (N. B. – для нас так и неясно, что сделал с рукой Струве г. Шипов; что касается Стаховича, то он обвинил кн. Мещерского[267] в клевете за выраженное им соображение, будто Стахович сотрудничает в «Освобождении»), этот, говорим, проницательный политик стал искать употребления для своей левой руки. Осенью 1904 г. Струве отправился из Штуттгарта в Париж и протянул эту свободную руку финляндской партии «активного сопротивления»,[268] польской социалистической партии,[269] на знамени которой значится независимость Польши, и партии социалистов-революционеров, которая как раз в это время отказывалась от буржуазной революции и требовала революции почти-социалистической. Г. Струве вступил с ними в коалицию. Вы понимаете это? Это был героизм отчаяния. Казалось, г. Струве сжег за собой все земские мосты. На это парижское лобызание оппозиции и революции была приглашена и социал-демократия. Но она осталась дома. Надеемся, теперь все лобызавшиеся стороны признают, что она поступила разумно.

вернуться

264

Статьи Струве в «Искре», под названием «Самодержавие и земство», были напечатаны во 2 номере за февраль 1901 года и в 4 номере за май 1901 года.

вернуться

265

Эта статья называлась «Самодержавие и земство» и была помещена в N 4 «Искры», за май 1901 года. Выдержка, приводимая тов. Троцким из этой статьи, не вполне точна. Подлинный текст гласит:

вернуться

266

Стахович, М. А. (род. в 1861 г.) – либерал, скатившийся к крайним правым в 1905 году. С 1892 г. по 1895 г. елецкий предводитель дворянства, с 1895 г. орловский губернский предводитель. В тот наиболее реакционный период самодержавного строя Стахович являлся в глазах Сипягина, Плеве и т. п. – революционером. Его речь на миссионерском съезде в 1900 году чуть не повлекла за собой его разжалование из предводителей дворянства. За участие в земском съезде в 1902 г. он получил «высочайший» выговор. В 1904 г. напечатал в N 2 «Права», 1904 г., резкую статью по поводу избиения в Орле полицией и жандармами ни в чем неповинного мусульманина-сарта. N 2 «Права» из-за этой статьи был конфискован, и статья появилась в N 44 заграничного «Освобождения». Нараставшая волна общественного движения заставила Стаховича открыть свое настоящее лицо: прежний либерал оказался по своим воззрениям архи-консервативным дворянином. На губернских земских собраниях Стахович был в числе тех, которые отстаивали за Государственной Думой только совещательное право. На губернских собраниях он высказывался против уравнения женщин с мужчинами в политических правах. Стахович был одним из организаторов «Союза 17 октября». Выбранный в I Государственную Думу от Орловской губ., он занял видное место в немногочисленном правом крыле I Думы. 14 июня 1906 г. Стахович с Гейденом и Львовым основал думскую фракцию «мирного обновления», одновременно оставаясь в «Союзе 17 октября». С ними же 10 июля того же года выпустил воззвание от партии «мирного обновления», в котором заявлялось о полном подчинении воле царя (в противовес выборгскому воззванию). В начале 1907 г. Стахович был избран от орловской губернии во II Государственную Думу. После Февральской революции 1917 года был финляндским ген. – губернатором; Октябрьская революция нашла в нем, конечно, непримиримого врага.

вернуться

267

Мещерский, В. П. (1839 – 1914) – известный реакционер-черносотенец. В молодости был полицейским стряпчим, позднее уездным судьей в Петербурге. В 60-х годах написал несколько романов и сотрудничал в «Московских Ведомостях», «Русском Вестнике» и других реакционных изданиях. В 1872 г. начал издавать газету «Гражданин» – крайне монархического направления. Позднее основал газету «Дружеские Речи». В своих газетах он систематически, в течение 40 лет, проводил идею «самодержавия, народности, православия» и бешено нападал на всякое проявление революционного образа мыслей. Имел огромное влияние на Николая и играл значительную роль в политической жизни страны. В своих воспоминаниях Витте дает следующую характеристику Мещерского:

«Князь Мещерский – редактор-издатель „Гражданина“, десятки лет живущий на правительственные крупные субсидии и считающий своим неотъемлемым правом получать таковые, человек безнравственный, низкопоклонный там, где нужно или можно что-либо схватить, и надменный с лицами, которые ему не нужны. Князь был очень сумрачен и высказал свое „убеждение“, что ныне нет другого исхода, как дать конституцию. Затем, после 17 октября, когда гроза революции прошла, он начал громить новые законы, и теперь опять затянул старую песню. Благо ему за это платят». «Воспоминания». Стр. 459.

вернуться

268

Финляндская партия активного сопротивления – возникла в конце 1904 года. Проводимая в то время царским правительством политика обрусения Финляндии вызвала решительное противодействие со стороны демократических кругов финляндского населения. Видя бесплодность так называемого пассивного сопротивления, выражавшегося в агитации против обрусения, в подаче петиций, в обращениях за границу и пр., группа активистов выступила с программой террора и подготовки вооруженного восстания. Первым террористическим актом явилось убийство Евг. Шауманом финляндского генерал-губернатора, ярого обрусителя, Бобрикова.

11 января 1905 г. студентом Гогенталем был убит прокурор сената русофил Ионсон, в марте того же года было совершено покушение рабочим Рейнником на выборгского губернатора Мясоедова. Вскоре затем убит был рабочим Прокопе жандармский полковник Крамаренко. Был произведен ряд покушений на полицейских и жандармов, вызвавших особенную ненависть масс.

Кроме этих актов индивидуального террора, группа ничем себя не проявила. Она не имела глубоких корней ни в рабочем классе, ни в крестьянстве, опираясь почти исключительно на революционно-настроенную интеллигенцию. Партия просуществовала недолго.

вернуться

269

Польская социалистическая партия (ППС) – возникла в 1892 г. В это время в Польше уже существовало массовое рабочее движение, но ППС объединяла преимущественно интеллигентские мелкобуржуазные группы. Главной целью и основным стержнем программы ППС была борьба за национальную независимость Польши; достижение этой независимости партия объявила ближайшей целью польского рабочего движения. Против этого лозунга, как лозунга социал-патриотического, самым решительным образом выступила Роза Люксембург, доказывая, что независимость территории не является практически необходимым условием для успешности революционной борьбы. В 1906 г. от ППС отделилось левое крыло, «левица», которое в 1918 г., слившись с с.-д. партией Польши, образовало польскую ком. партию.

88
{"b":"114585","o":1}