А Онисе, любимый когда-то Маквалой, считал, что она его обманула, и после ее замужества не появлялся больше в родном селе. Он жил в горах, пас свою отару. Огонь его сердца погас, подернулся пеплом, и только однажды, когда Маквала ушла от мужа, слабая надежда на мгновенье затрепетала, затеплилась в нем. Но Маквала вернулась к мужу, снова покорилась его воле, и надежда Онисе развеялась навсегда, сердце его замкнулось. Он утешился мыслью, что обуздал свою страсть и жизнь его отныне потечет спокойно; но он твердо решил никогда не жениться, никогда больше не полагаться на верность женского сердца.

Однажды летним вечером Гела сидел у порога своего дома. Набив трубку табаком, он старался разжечь трут, долго, но тщетно ударяя о кремень кресалом. Он только что закончил отбор из своей отары яловых овец и отправил их в горы, а дойных пока что оставил дома, так как близ ледников еще не подросли корма. Долго мучился он над трутом, но так и не высек огня.

– Хозяйка, принеси-ка мне огня! – приказал он жене. Маквала вынесла горящий уголек на обломке коры, подала его мужу, повернулась и хотела уйти.

– Постой! – остановил ее муж.

Женщина замерла на месте. Гела не спеша разжигал трубку, время от времени поглядывая на жену.

– Послушай, садись-ка сюда, – сказал он наконец, – хочу с тобой поговорить…

– Опоздаю я с ужином для пастухов! – хмуро отозвалась Маквала.

– Садись, говорю тебе! – Гела повысил голос, хотя самодовольная улыбка блуждала на его губах.

– Некогда мне! Говори скорей, и я пойду! – все так же хмуро ответила женщина, не двигаясь с места.

– Ничего, садись, милая! Рано еще, поспеешь! – ласково сказал Гела и, протянув руку, привлек ее к себе.

Женщина покорно опустилась рядом с ним у порога.

– Хороша же ты, богом клянусь! – воскликнул вдруг Гела и жарко поцеловал ее.

Маквала не вымолвила ни слова; покраснев и нахмурившись, она провела рукой по щеке, как бы стирая поцелуй мужа. Гела заметил это ее движение, усмехнулся и с силой привлек ее к себе.

– Будет тебе! – не выдержала женщина и попыталась высвободиться из его объятий.

– Молчи, милая! Почему не хочешь, чтобы я поцеловал тебя? – ласково уговаривал ее муж, но она продолжала отстраняться от него.

Тогда он насильно закинул ей голову и крепко поцеловал ее в сердитые губы.

– Тьфу! – сплюнула Маквала. – Что это нынче с тобой?

– А почему ты стираешь мой поцелуй? – самодовольно поддразнивая ее, ответил Гела.

– Потому, что ненавижу тебя! – не стерпев, крикнула Маквала.

Гела нахмурился.

– Богом клянусь, ты полюбишь меня! – тихо, но убежденно сказал он.

Эта самоуверенность повелителя еще больше возмутила Маквалу, она взглянула на него с нескрываемой ненавистью.

– Не гляди так, а то еще раз поцелую! – криво усмехнулся горец, злобно глядя на нее.

Маквала тяжело вздохнула, не зная, как ей избавиться от докучных ласк.

– Не сердись, перестань, не то опять поцелую! – не унимался муж.

– Я не сержусь! – Маквала готова была расплакаться. – Отпусти меня, я опоздаю с тестом. Скажи, что хотел сказать?

– Поцеловать хотел тебя! – расхохотался бывший есаул. – Что, не нравится? – и он снова обнял ее.

– Пусти, пусти! – отбивалась Маквала.

– Нет, радость моя, никуда не уйдешь!

– Чего тебе от меня надо?

– Не нравится? Разве я плохо целуюсь? – теша себя собственным злым упрямством, изводил ее Гела.

– Поцелуй меня сама!

– Нет!

– Дай, еще разок поцелую и тогда скажу, зачем тебя звал.

– Не хочу, нет! – женщина закрыла лицо руками.

– Не хочешь, тогда вот тебе! – и он снова крепко обхватил ее, прижал к груди и… вдруг отпустил. Оба вскочили.

Кто-то тихо открыл калитку, спугнув супружеские ласки. Гость застыл на месте и низко опустил голову. Все трое смутились.

– Добрый вечер, Гела! – наконец выдавил из себя гость.

– Онисе, ты?! Иди же сюда! – шагнул к нему навстречу хозяин.

Маквала зарделась от стыда и досады, вскочила и убежала в дом.

Введя гостя, хозяин пригласил его сесть. Оба молчали. Лицо у Онисе пылало, он сидел, низко опустив голову. Гела все еще мысленно обнимал свою красавицу-жену и твердил про себя с самоуверенностью упрямца: «Врет она, любит меня!»

Онисе Арабули, сосед Гелы, много моложе, осанистей и красивей его, был желанным гостем в каждом доме села. Но после женитьбы Гелы Онисе ни разу не ступал на его порог. Он не был так зажиточен, как Гела, но превосходил его старательностью, часто сам водил отары, а в этом для крестьянина – залог благосостояния и успеха.

Трудясь больше Гелы, Онисе и доходов имел больше, и больше добра видели от него соседи и весь теми. Этот красивый и статный юноша был первым женихом Маквалы, и образ ее так властно запечатлелся в сердце Онисе, что ни адский огонь, ни всемирный потоп не могли бы изгнать его оттуда.

Гость и хозяин молчали из уважения друг к другу: никто не хотел первым начать беседу.

– Оставайся ужинать с нами, – сказал наконец хозяин.

– Будь долголетен, Гела, рад бы и сам побыть с тобой, да работаю я один, баранту не могу бросить, погибнет она.

– Не погибнет! Что с барантой сделается, – разве нет с ней пастухов? Оставайся! – стал упрашивать хозяин.

– Есть у меня к тебе одно дело, ради него с гор спустился.

– Вот и расскажи! – подсел ближе Гела.

– Ты, говорят, идешь снимать луга. Вот товарищи и послали меня к тебе, – хотим взять пастбища сообща с тобой.

– Очень хорошо! – обрадовался Гела. Соседство с таким смелым и опытным пастухом, как Онисе, для всякого было находкой. – Почему бы нет? Такое товарищество – милость божья!..

– Дружба с тобой, Гела, – истинная божья милость, а ты других хвалишь!.. Ты знаешь чужой язык, законы чужие, с тобой никакая беда не страшна.

– Я завтра в горы собираюсь, хорошо бы тебе самому пойти со мной. Могу тебя подождать.

– Зачем я тебе нужен? Кто лучше тебя сумеет выбрать место, сговориться о найме?

– Нет, Онисе, свой глаз – никогда не лишний!..

– Лишний человек – лишние расходы. Денег я тебе дам, место ты сам снимешь, а уж мы всегда с тобой поладим.

– Как хочешь, друг, воля твоя! – согласился хозяин.

– Вот так, Гелаиси! Место ты займешь, а там – захочешь, пойду к тебе в товарищи на смену, захочешь – овец перемешаем.

– Перемешаем, Онисе, перемешаем, так лучше будет, лучше, и сдружимся тесней! – ответил Гела. – А теперь уж ты без ужина не уйдешь! – весело добавил он.

– Не надо, Гела, боюсь, отару без хозяина зверь задерет, – упрямился Онисе.

– Что ты? Пастухи у тебя такие, что птицу в небе, муравья под землей не пропустят. Не идешь, так хоть благослови меня на дорогу… Хозяйка! – крикнул он, – любимого гостя любовно встретить надо, подавай все, что бог послал!

Онисе вручил хозяину деньги на аренду пастбища и на дорожные расходы. Они сели ужинать. Выпили по одному рогу. Гость загрустил. На него нахлынули воспоминания о тех счастливых днях, когда он верил в любовь Маквалы, и сладкая надежда ласкала его. Теперь он одинок, никогда не будет у него любимой подруги, никогда никто не приголубит его, никто не скажет ему нежных слов, – железным обручем сковано его сердце. Онисе стал угрюм. Лицо его помрачнело.

Хозяин, заметив это, принялся еще усерднее потчевать гостя домашней водкой, еще чаще провозглашать заздравные тосты. Но печаль не покидала Онисе. Вдруг Гела поднялся.

– Ты посиди немного, я скоро вернусь, – сказал он гостю.

– Куда ты, зачем?

– Подожди меня здесь, мы сейчас устроим такой пир, что мертвые встанут из могил поглядеть, как мы веселимся.

– Не надо, Гела, поздний час, да и жена твоя спать хочет! – оглянулся Онисе на Маквалу, пригорюнившуюся у огня.

– Маквала! – окликнул ее муж, – отчего ты невесела, когда у нас гость?

– Нет, нет! Клянусь божьей благодатью!.. Гость от бога, и я возношу хвалу господу, пославшему нам его.