Она не менее интересна и рядом с картинами на тот же сюжет да Винчи и Рафаэля.

«Леда Леонардо стоит стыдливая, опустив глаза, – пишет Тэн, – и гибкие, змеиные линии ее тела извиваются с высоким утонченным изяществом; лебедь почти как человек охватывает ее крылом, а маленькие близнецы, вылупившиеся из яйца подле, даже и глядят-то по-птичьи, искоса; тайна первобытных времен, глубокое родство между человеком и животным, смутное философское представление о единой и всемирной жизни нигде не выразились с такою мастерскою изысканностью и не обнаружили столь явно вещей догадки проницательного и вдумчивого гения. Напротив, Леда Микеланджело – царица колоссальной и воинственной расы, сестра одной из тех чудных дев, которые отдыхают, усталые, в капелле Медичи или мучительно пробуждаются, чтобы возобновить жизненную битву; ее крупное удлиненное тело наделено такими же мышцами и таким же строением; щеки ее худы; в ней нет ни малейшего следа веселья, ни увлечения; даже и в подобный миг она серьезна, почти сурова. Трагическая душа Микеланджело движет эти мощные члены, подъемлет этот героический торс и дает твердость неуклонному взгляду под нахмуренными бровями».

Купол собора Св. Петра. – «Моисей»

Когда Микеланджело в первый раз взглянул на Рим с вершины Капитолия, он, конечно, не думал, что здесь, в этом Вечном городе, славном воспоминаниями, ему суждено оставить вечную память о себе, и не только в произведениях живописи и скульптуры, но и в архитектуре самого города.

Павел III, еще будучи кардиналом Фарнезе, начал строить дворец, который стал известен под именем «Паулина». Одно из прекраснейших сооружений Рима, построенное по плану Сангалло, оно было закончено Микеланджело.

Пережив Браманте, Рафаэля и Сангалло, Микеланджело был призван Павлом III руководить постройкой храма св. Петра. 1 января 1547 года папское бреве дало ему полномочия не только руководить, но и изменять в прежнем плане все, что найдет он нужным. Бреве делало его совершенно независимым от кардиналов, заведовавших фондами сооружения. Эта постройка до сих пор была источником бесчисленных доходов для всех прикосновенных к делу. Микеланджело скоро возбудил против себя неудовольствие многих своим бескорыстием и строгими требованиями в выборе материала. Несмотря на свои 70 лет, он не только энергично руководил работами лично и составлял планы, но вел суровую борьбу с интригами и корыстью. Он отверг весь план Сангалло и вернулся к первоначальному плану Браманте, которого открыто и в письмах признавал гениальным архитектором, хотя последний при жизни немало способствовал его унижению и невзгодам.

Ученики и приверженцы Сангалло всячески подкапывались под нового строителя собора. Еще при жизни Сангалло Микеланджело одержал победу над ним на конкурсе по укреплению части Рима, района Борго. Раздраженный архитектор заметил художнику, что он не так компетентен в сооружениях, как в картинах и статуях. «Напротив, – отвечал непримиримый художник, – я очень мало значу в этих искусствах, но в укреплениях знаю больше вас». Действительно, защита Флоренции, участие в строительстве укреплений при Юлии II и последний план в Риме доказывают справедливость его слов. Не менее совершенны были его познания в устройстве мостов. Однако в результате интриги против него сооружение моста через Тибр было поручено другому; но предсказание Микеланджело, следившего за сооружением моста, оправдалось: он был разрушен наводнением. Тогда только обратились снова к нему. Кроме искусства немалую роль в этом играло его бескорыстие.

Главную долю участия Микеланджело в сооружении собора Св. Петра составляет его знаменитый купол. В этой работе он был вполне самостоятелен, и гордый купол, с царственным величием венчающий собор, – памятник его разностороннего гения и личной воли.

Он сам сделал модель из глины, и по ней была изготовлена деревянная, которая хранится доныне в Ватикане. К сожалению, Микеланджело не суждено было дожить до окончания своего труда.

Почти полтора века работ, потребовавших затраты двух миллионов, предшествовали Микеланджело. Когда, приступая к постройке, он изучал модель Сангалло, то заметил, что в ней все прекрасно, но недостает лишь единства. Это было причиной, почему он вернулся к замыслу Браманте.

Модель Сангалло потребовала в свое время четыре года труда и стоила более 13 тысяч рублей; Микеланджело изготовил свою в пятнадцать дней, и обошлась она в 60 рублей. Микеланджело поставил первым и непременным условием своего назначения – отказ от содержания, и никакие настояния, ни даже гнев папы не могли его поколебать.

Он хотел посвятить остаток жизни этому делу как чистому служению идее, тем более что пенсия его обеспечивала, а привычки оставались так же просты.

Семнадцать лет своей жизни отдал Микеланджело этому последнему труду. Он смотрел на него как на священную миссию, посланную ему Богом, и ничто не могло отклонить его от этого пути. Правитель Флоренции Козимо при помощи лестных писем и через посредство друзей Микеланджело старался вернуть его домой, но последний слишком сжился со своим долгим трудом.

Много пап сошли еще на его глазах в могилу, но ни один не думал трогать его полномочий. После его смерти преемники продолжали работать по его, модели, и купол закончен был Джакомо делла Порта.

Эта модель почиталась как последняя воля благородного гения, и так было велико обаяние его имени, что Пий IV отрешил от должности Лигорио, позволившего себе уклониться от нее.

Архитектура собора еще изменилась с течением времени и приняла форму латинского креста, но в целом она носит печать гения Микеланджело, и если бессмертный дух его еще раз посетил бы землю, он нашел бы там достойное себя жилище, говорит Дюма.

Вместе с сооружением купола Микеланджело принимал участие и в других архитектурных работах. Интереснее прочих его план новой площади Капитолия. Он не вполне осуществлен, но своим величественным видом все же нынешний Капитолий больше всего обязан Микеланджело. Искусным приемом расширил он перспективу, поставив два боковых дворца, ограничивающих площадь, не параллельно, а под некоторым углом друг к другу.

Микеланджело было около 85 лет, когда он сделал план гробницы брата папы Пия IV в Миланском соборе и проект городских ворот в Риме, названных по имени папы – Порта Пиа. Руины терм Диоклетиана художник обратил в Картезианский монастырь и огромную залу бань перестроил в церковь, сохранив, однако, ее античный характер.

Огромный двор этого монастыря с его многочисленными колоннами превращен теперь в военный склад, но еще и по настоящее время там сохраняются кипарисы, посаженные, говорят, рукою Микеланджело.

На вершине Аквилонского холма в Винкуле стоит церковь Св. Петра. Здесь находится гробница Юлия II. Она обращена на запад, и вечером солнечные лучи, проникая сквозь окна, падают на гробницу между античными колоннами, причем в золотистом свете среди сумерек храма оживает статуя «Моисея».

Наследники папы и сам художник недовольны были этой гробницей. Она казалась незначительной в сравнении с планом, возникшим сначала в воображении Микеланджело.