– Спасибо.

Сара повесила трубку и поспешила наверх, чтобы одеться.

Алекс распахнул дверцу наемной кареты и соскочил на тротуар, не дожидаясь остановки экипажа. Взбежав по ступеням крыльца, он поднял руку, чтобы постучать, но в эту самую минуту дверь открылась изнутри: Сара ждала его появления, глядя через боковую створку эркерного окна.

– Слава богу, – воскликнула она. Он подхватил ее под руку, когда она, не говоря ни слова, устремилась к экипажу, и удержал на месте, а другой рукой коснулся ее лица.

– Боже праведный, что он с тобой сделал?

– Я упала, – машинально соврала она. Но нет, хватит вранья, пора сказать ему правду.

– Он меня ударил, и я упала с лестницы. Идем, – умоляюще попросила Сара, не слушая его проклятий, – нам надо спешить. Честное слово, со мной все в порядке. Ну идем же!

Она дернула его за руку и потянула за собой к карете, сама дала вознице адрес: «Центральный вокзал, как можно скорее!» – и забралась внутрь. Алекс вскочил за ней следом, кэб дернулся и покатился.

Они сидели друг напротив друга, наклонившись вперед и держась за руки.

– Я чуть было не уехала без тебя, – призналась Сара. – Тебя не было целую вечность!

– Я бы прибыл раньше, но мы поехали по Шестой авеню вместо Пятой, думали, так будет быстрее, а вместо этого наткнулись на толпу.

– Толпу?

– Профсоюз железнодорожников пикетирует движение надземного метро по всей Шестой авеню, проехать невозможно. – Алекс крепко сжал ее руки. – Сара, расскажи мне, что случилось.

– Все произошло так быстро… Я сказала Бену, что ухожу от него.

– Почему?

Самый очевидный ответ никуда не годился, потому что ничего не объяснял, сообразила Сара.

– Сегодня утром я застала его с Ташей. В постели. Полагаю, это тянется уже довольно давно. Вот почему он хотел убрать меня из дому на все лето.

Алекс начал что-то говорить, но она отрицательно покачала головой.

– Нет, это в общем-то не имеет значения. Я не поэтому от него ушла. То есть это, конечно, тоже сыграло свою роль, это меня подтолкнуло. И все-таки… мое решение даже нельзя назвать решением в полном смысле слова. Я никогда сознательно не задумывалась о том, чтобы его оставить. И вдруг все случилось само собой – я это сделала и сразу поняла, что поступаю правильно. Но в то же время… о господи, Алекс, смотри, что я наделала, – с тоской прошептала Сара.

Ему невыносимо больно было смотреть на ее руки в кровоточащих ссадинах, на синяк у нее на лбу, темнеющий на глазах.

– Послушай меня: что бы ни случилось, ты поступила правильно. Ты должна была оставить его, Сара. Сара лишь уставилась на него слепым от горя взглядом. Если она потеряет Майкла, то о последствиях своего сегодняшнего поступка ей придется сожалеть до конца своих дней, с горечью думала Сара. Она выглянула в окно кареты. Они как раз поворачивали с 34-й улицы на Парк-авеню.

– Почему мы так медленно едем? Что происходит?

Алекс поднялся, открыл дверцу, встал одной ногой на подножку и высунулся наружу, вглядываясь в северном направлении, но так ничего и не смог разглядеть, кроме карет, повозок, фургонов, телег, которыми улица была забита и впереди, и позади них. Все эти экипажи двигались с черепашьей скоростью, замирая через каждые несколько шагов.

– Вам что-нибудь видно? – спросил он у возницы.

– Что-то их там задерживает, – лаконично ответил тот. – А что – не знаю.

Алекс снова сел и захлопнул дверцу.

– Что он сказал?

– Он ничего не знает.

Увидев, как она стискивает пальцы и покусывает нижнюю губу, он попытался ее успокоить.

– Бен наверняка застрял в той же пробке, – сказал Алекс. – Не волнуйся, Сара, мы найдем его.

Сара его почти не слушала.

– Когда Бен увез Майкла в прошлый раз… помнишь, я тебе говорила?

– Помню.

– В тот раз он увез Майкла в охотничий лагерь в дальнем конце Лонг-Айленда. Но он слишком хитер: он не поедет дважды в одно и то же место. Если только нам не удастся перехватить их до отъезда, я даже не буду знать, где искать.

Это было не единственное, чего она не знала: например, она понятия не имела, куда бежать, если они наконец доберутся до Центрального вокзала. В каком направлении им двигаться – на Гарлемскую платформу, на Нью-Хейвен, на Лонг-Айленд или…

– Мы их найдем, – упрямо повторил Алекс.

– Я этого не вынесу.

Сара готова была выпрыгнуть на мостовую и идти пешком – уж конечно, это было бы быстрее, чем вот так ползти улиткой, выматывая себе нервы! – но всякий раз карета внезапно дергалась вперед, наполняя ее душу новым безумным взрывом надежды. Несколько минут спустя они пересекли 38-ю улицу, и тут карета окончательно остановилась. Кучер что-то прокричал; Алекс выпрыгнул наружу.

– В чем дело?

– Дальше не проехать. Я здесь поверну, надо выбираться отсюда. Похоже, эти забастовщики запрудили всю Третью авеню и 42-ю улицу до самого вокзала. Нам туда не добраться.

Сара услышала и вышла из кареты, присоединившись к Алексу.

– В таком случае мы пойдем пешком.

Алекс расплатился, догнал ее и взял под руку. Ему хотелось привести ей тысячу доводов, убедить ее, что ей следовало бы повернуть назад, но он почел за благо промолчать, понимая, что все бесполезно. На 39-й улице тротуар оказался почти таким же запруженным, как и мостовая, причем навстречу им двигалось не меньше народу, чем проталкивалось в том же направлении, что и они сами.

– Что происходит? – спросил Алекс у хорошо одетого господина, уступившего им дорогу.

– Забастовка! Вы не сможете попасть на 42-ю улицу, там наемные штрейкбрехеры гонят всех обратно на Парк-авеню и на Лексингтон. Вход в туннель Мюррей-Хилл заблокирован, так что пробраться на вокзал невозможно. Говорю вам, туда нельзя, не пройдете! – крикнул он им вслед, когда Сара снова двинулась вперед, а Алекс поспешил за ней.

Сара лихорадочно обводила глазами улицу в поисках кареты Кокрейнов. Вдруг она возвращается в южном направлении?

– Серая карета с коричневой отделкой, – твердила она Алексу.

Но кареты нигде не было видно. Патрульный фургон, забитый полицейскими и сопровождаемый воем сирены, прогрохотал на север по встречной южной полосе. Толчея на тротуаре стала невыносимой; Алекс притянул к себе Сару и крепко взял ее под руку.

– Ты должна, вернуться.

Ему приходилось чуть ли не кричать, чтобы быть услышанным в стоящем вокруг гвалте. Какой-то мужчина, бежавший мимо, сильно толкнул его в плечо, а он сам при этом едва не сбил с ног Сару. Она сумела сохранить равновесие и продолжила путь вперед, таща Алекса за собой, протискиваясь во все открывающиеся в людской давке лазы и щели.

– Ты же слышала, что сказал тот человек, – пытался вразумить ее Алекс. – Вокзал закрыт. Это значит, что Бену тоже туда не добраться. Если там штрейкбрехеры, значит, обязательно будут драки. Позволь мне отправиться туда одному. Ты можешь пройти по 40-й улице на Пятую авеню и вернуться домой. Сара, прошу тебя…

– Нет, я сама должна его найти. Должна. Непременно должна.

Больше она ничего не желала ни говорить, ни слушать, поэтому Алекс сдался.

– Давай пойдем по мостовой, – предложила Сара, дергая его за руку.

Не выпуская ее руки, он сошел следом за ней с тротуара. Она оказалась права: на проезжей части было безопаснее. Толкотня на тротуаре все больше напоминала потасовку.

На неровной булыжной мостовой Сара подвернула ногу в сапожке на высоком каблуке, сделала несколько ковыляющих шагов, но вскоре боль утихла. Издалека доносились громкие крики, но что происходит впереди, понять было невозможно: вся улица была загромождена экипажами. Внезапно толпа пешеходов хлынула с тротуара на проезжую часть огромной беспорядочной волной, а секунду спустя изо всех окон деревянного дома, выходившего фасадом на улицу, показались ярко-оранжевые языки пламени.

– Поджигатели, – догадался Алекс, с удвоенной силой прокладывая себе дорогу в немыслимом людском месиве.