– А почему бы и нет?

Луна плыла высоко в темно-синем небе, разгоняя облака и проливая призрачный свет на море и на песчаный берег. Начавшийся отлив уносил водоросли и мусор, оставленные прибоем, и тут же вновь сердито выбрасывал их на песок. Сара откинулась назад, прислонившись к груди Алекса, и крепче обхватила себя руками. Соленый ветер дул, не переставая, но он был теплым – последний подарок бабьего лета.

– Хотела бы я, чтобы мы жили здесь. Ты, я и Майкл. Мне бы очень этого хотелось.

Ему тоже этого хотелось. Он прижался подбородком к ее макушке, не замечая лунного света на воде, не слыша плеска волн, разбивающихся о берег. «Оставь его, Сара». Алекс чуть было не произнес эти слова вслух. Но это привело бы к спору, к которому он пока еще был не готов.

– Я думал о тебе и о Майкле. Как вы не похожи на мою мать и на меня. У нее, кроме меня, никого не было – в точности как у тебя никого нет, кроме Майкла, – но ты сильнее ее. А Майкл такой умный и счастливый мальчик. Открытый и полный жизни.

– Я надеюсь, что он счастлив. – Но Майкл был слишком впечатлителен и в этом походил на нее. Она боялась заразить его своей тоской.

– Моя мать была глубоко несчастна. А я все время был полон ненависти, особенно после ее смерти. Угрюмый, замкнутый, злобный бунтарь. Бен… не бьет Майкла? Нет, Сара?

– О нет, он никогда не бьет Майкла. Но Майкл не дает ему повода. Понимаешь, Майкл любит его, и это ставит Бена в тупик. Так мне кажется. Ему не нравится, что Майкл такой хрупкий, что у него слабое здоровье. Он похож скорее на англичанина, чем на американца, и это раздражает Бена…

Она осеклась, когда Алекс силой повернул ее кругом и больно схватил за плечи.

– Алекс, что слу…

Он не слыхал ни звука, после того, как она сказала «Нет, он никогда не бьет Майкла»: логическое ударение, невольно сделанное на последнем слове, заставило его похолодеть.

– Он бьет тебя, Сара? Он тебя когда-нибудь бил? Бил? – Не дождавшись ответа, Алекс яростно встряхнул ее:

– Скажи мне правду.

Сара высвободилась из его рук и отступила назад.

– Алекс, – проговорила она, стараясь сохранять спокойствие, насколько это было в ее силах, – мы стали любовниками на эту ночь, но это не значит, что тебе принадлежит мое прошлое или мое будущее. Я бы все на свете отдала, чтобы это изменить, но, увы, отдавать мне нечего. Поэтому не задавай мне подобных вопросов: эта часть моей жизни тебя не касается. Прошу тебя, не надо.

Она отвернулась от него и пошла прочь. Он нагнал ее в два шага и снова схватил за плечи.

– Боже мой… Он бьет тебя, да?

– Нет.

– Ты лжешь.

– Нет.

Сара опять вырвалась. Алекс был так потрясен и расстроен, он сам был так близок к насилию, что в ее голове прозвучал тревожный набат.

– Я не лгу. Ты неправильно истолковал мои слова. Может быть, я невольно ввела тебя в заблуждение, извини! Но поверь мне, есть вещи похуже рукоприкладства: холодность, полное отчуждение. И многое другое. За определенным пределом бесчувственность превращается в нечто вроде садизма. Я неудачно вышла замуж, мы с Беном не подходим друг другу… но он не причиняет мне физической боли, клянусь тебе.

Все это настолько не отражало истинного положения вещей, что собственные слова едва не вызвали у нее смех.

– Ты говоришь мне правду?

– Да, Алекс. Если бы он бил меня, я бы тебе сказала.

– Сказала бы?

– Да.

Она выждала, чувствуя, какая буря бушует у него в груди.

– Это правда, клянусь тебе, – повторила Сара, обняв руками его талию и притянув к себе. – Я никогда не позволила бы Бену причинить мне боль. Поверь мне, Алекс.

Она физически ощущала, как напряжение уходит из его тела. Его руки поднялись и обвились вокруг нее.

«Прости меня», – взмолилась она молча, но ни на секунду не пожалела о том, что солгала ему.

Алекс облегченно вздохнул, ощущая в душе какую-то незнакомую усталость.

– Зачем ты за него вышла, Сара?

Сара спрятала грустную улыбку у него на плече. – А я-то думала: когда же ты об этом спросишь? – Взяв его за руку, она снова пошла вперед, но теперь все изменилось: они гуляли. Босые ноги по щиколотку утопали в мягком песке.

– Ты не хочешь мне рассказать?

Сара запрокинула голову и посмотрела на черное небо.

– Гордиться особенно нечем. Но я полагаю, что уже с лихвой заплатила за свою ошибку и больше нет смысла ее стыдиться.

Алекс молча ждал продолжения.

– Мне было восемнадцать, когда мы познакомились. Уже прошел год, как я окончила школу. Мы с матерью жили в нашем замшелом и рассыпающемся на куски замке на холмах Блэкдаунз. К тому времени она уже превратилась в неизлечимую алкоголичку, а мои обязанности состояли в том, чтобы о ней заботиться. Не могу тебе описать, на что это было похоже. У меня не осталось буквально ни единого проблеска надежды; в тот год я была на грани отчаяния.

– Стало быть, Бен пришел и спас тебя, – предположил Алекс.

– Бывали моменты, когда я сама так думала. Но недолго, только в самом начале.

– Как вы познакомились?

– Мне казалось, что это произошло случайно; лишь много позже я узнала, что знакомство было подстроено. Моя лучшая школьная подруга сжалилась надо мной и пригласила в Лондон на свой выпускной бал. Для меня это был первый бал в Лондоне. Для меня, но не для Бена, как я потом узнала. Выяснилось, что к тому времени он уже дважды делал предложение двум разным юным леди с титулами и каждый раз нарывался на отказ. Сезон подходил к концу, и он уже начал впадать в уныние. Во мне он увидел свой последний шанс.

– Он сам тебе все это рассказал?

– Да, только много позже. Теперь, конечно, я вижу, что все это очень похоже на Бена – вполне в его духе, – но в то время хладнокровная расчетливость этой аферы меня просто ошеломила. Они давным-давно задумали и подготовили эту женитьбу.

– Они?

– Бен и одна его протеже.

– Что значит «протеже»?

– Более пристойное название для любовницы. Она вдова по имени миссис Расселл – Минни Расселл. Представляешь, однажды он нас познакомил!

Алекс выругался.

– Бен разбогател к двадцати пяти годам. Он начал свой путь с чикагских скотобоен, где поставил дело на поток: гнал скот по специальному транспортеру прямо к гибели. Спроси его как-нибудь при случае об устройстве для разбивания бычьих черепов, которое он изобрел с целью ускорения процесса. Ну, словом, у него было все, о чем он когда-либо мечтал, кроме одного: высокого положения в обществе. Ему хотелось стать частью светской элиты, а Минни подсказала ему, как этого добиться. Надо было взять себе жену с аристократическим именем. Ее имя и его деньги – заверила она Бена – распахнут перед ним двери всех фешенебельных особняков на Пятой авеню, которые до сих пор были для него закрыты. Бен мне сказал, что Минни уже «пообтерлась в обществе», но, насколько я понимаю, ей это ничуть не помогло. Судя по всему, она была не менее наивна, чем он сам, если думала, что все так просто получится. Но Бен заглотил наживку и отправился за море покупать себе жену. Он решил ограничить свои поиски Соединенным Королевством, потому что он терпеть не может иностранцев, и раз уж ему пришлось жениться на чужеземке, по крайней мере ему хотелось заполучить такую, которая говорит по-английски.

– И все это он рассказал тебе.

– Ну да, я же тебе говорила. Итак, он нашел меня. Можешь мне поверить, я оказалась для него идеальной кандидатурой. Дочь герцога, юная, застенчивая, благовоспитанная, неплохо образованная. А самое главное – утонченная. Редкостное качество, свойственное разве что английским девушкам, воспитанным в уединении.

Она тихонько рассмеялась.

– Ему я, должно быть, казалась существом с другой планеты. Поначалу он почти не понимал меня, когда я говорила. Он меня даже побаивался. Своей чопорностью и непохожестью на все, что он раньше знал, я вынудила его вести себя прилично. Мы с ним все время говорили на разных языках и не понимали друг друга. Принимали желаемое за действительное, приписывали друг другу качества, которые хотели найти. Потом оказалось, что у нас обоих этих качеств вовсе нет. Нас разделяла пропасть, мы абсолютно не подходили друг другу.