Клотальдо. Скажи, о чем твоя печаль. Чего ты хочешь? Сильвио. Сам не знаю... Отец, я рвусь куда-то вдаль. Но силы нет – и я страдаю... Зачем ты душу мне смутил — Слепому, жалкому невежде?.. Теперь мне свет дневной не мил. Теперь мне стыдно жить, как прежде... О, если б мог, я б полетел. Раскинув крылья величаво, Туда, в заоблачный предел... С тех пор, как ты промолвишь «слава» — Мне больно, жжет меня недуг И мучит жажда... Клотальдо. Милый друг. Прости, старик я безрассудный... Испей вина (подает ему кубок с отравой) Сильвио(осушает кубок). (После молчания). Отец, легко мне стало вдруг. Я крылья чувствую, и рада Душа подняться от земли... Прощай!.. Уж грохот водопада Едва мне слышен издали... Как сладко, страшно... Сердцем чую Я беспредельное кругом, Но выше... выше... и орлом Лечу я в бездну голубую!.. Засыпает; являются слуги и уносят его. Клотальдо(один). Занавес. Второе действие Зал в королевском дворце. Толпа придворных и дам Сильвио. Шут. Сильвио. О где я? Что со мною? Ужель все это сон?.. За миг лишь перед тем уснул я над стремниной, Беспомощный, нагой, под шкурою звериной. И вдруг мелодией волшебной пробужден Я не в глухом лесу, а в царственном покое. Над головой моей не синева небес. А складки голубых, таинственных завес, Не камни подо мной, а ложе золотое... И девушки, склонив серебряный сосуд. Мне воду розовую льют. Благоуханьями обрызганного тела Их руки нежные касаются порой. Мне кудри расчесал их гребень золотой. И ткань пурпурная, как облако, одела Мне члены мягкою, ласкающей волной. И я иду меж них, блистая, как денница. О, если б чудный сон, ты мог всю жизнь продлиться? Шут. Еще вопрос никем доныне не решен. Где твой конец, о жизнь, твое начало, греза. Где бред мечтателей, где будничная проза. Где истина и ложь, действительность и сон: Все в этом хаосе подвижно, мутно, слито. И вереницею полубезумных слов. Как бледно-радужной гирляндою цветов Существование волшебно перевито. Не вдумывайся в жизнь, разгадки не найдешь. Коль можешь верить – верь в пленительную ложь. Сильвио.
Кто ты? Шут. Я шут. Так люди мудрецов непонятых зовут. Сильвио. Шут. Смеюсь я надо всем И ни любовью, ни врагами. Как буревестник над волнами. Как вольный ураган – не связан я ничем. Смеюсь над глупостью людей. Над рабством, злом и лицемерьем, И над величьем королей. Я полон дерзостной отваги, Я здесь презреннейший из всех, — Но прямо в сердце, лучше шпаги, Разит ударами мой смех!.. Первый министр(на пурпурной подушке подает Сильвио корону). Великий государь, в благоговейном страхе Позволь склониться мне и к трону подойти, Чтоб здесь, у ног твоих, во прахе Тебе корону поднести. Верховный судья(на подушке подносит Сильвио золотой скипетр). Вот скиптр, могучий царь, твой грозный атрибут. Пускай же под его хранительною сенью Все добродетели в стране твоей цветут И, длани царственной покорны мановенью. К тебе, наш судия, на неподкупный суд Земные племена, как воды притекут! Шут. Я видел грозного судью. Упитанный и жирный, Склонил он голову свою С улыбкой детски-мирной. Недаром лик его так горд И потом блещет ярко: Он переваривает торт И трюфели с пуляркой. Очки сползли, и взор померк. И на нос муха села; Не слышит он, как тощий клерк Пред ним читает дело... Судья так громко захрапел Что вдруг прервалось чтенье дел. И муха улетела... Главный казначей(подносит Сильвио червонцы). Сильвио. Как блещут эти слитки. Как весело звенят они в руках. Казначей. В подвалах у тебя, в железных сундуках. Мерцая, тихо спят нетронутые слитки. И только слова ждут, чтоб вырваться на свет И загреметь дождем сверкающих монет Их схватят с жадностью протянутые руки. Благословят тебя промышленность и труд. Искусства вольные, ремесла и науки, И мертвые пески, как розы, зацветут. Возникнут фабрики, театры и музеи, И смелый рудокоп во внутренность земли За жилой золотой пророет галереи. И с моря синего примчатся корабли. Здесь, в золоте твоем, владыка всемогущий. Таится, как зерно, весь этот мир цветущий! |
