Клотальдо. Опомнись, Сильвио... я вижу в первый раз Такой зловещий блеск у этих милых глаз — В них что-то чуждое мелькнуло... Что с тобою? О, сын мой, не давай ты овладеть душою Жестокости. Сильвио. Прости, увлек меня рассказ... Клотальдо. Не правда ли, не мог ты наслаждаться кровью? О, я воспитывал тебя с такой любовью. Ты зла, людского зла не видел с первых лет. Когда затравлен зверь и, раненный смертельно. К тебе подымет взор с тоскою беспредельной. Тот ясный, страшный взор, где мысли виден след. Ты жалость чувствуешь к нему, неправда ль? Сильвио. Нет! Мне никогда рука не изменяет Не дрогнет верный меч! Клотальдо. Но зверь страдает. Страдает он, как ты... Сильвио. Какое дело мне! Кто хочет жить – борись в безжалостной войне! Смерть – побежденным! Прав лишь тот, кто побеждает. Клотальдо. Но жалость лучшее, что есть в сердцах людей... Сильвио. В лесу я никогда не видел состраданья. Клотальдо(после раздумья). Мой милый Сильвио, лежал ли ты порою В траве росистой, утренней зарею И чем-то тронутый до глубины души. На влажные цветы смотрел ли ты в тиши. Как на друзей давно знакомых? И долгие часы следил ли, как дитя В тот мир волшебный уходя. За жизнью слабых насекомых? Не правда ли, тогда к растеньям и зверям. И даже к мертвым, сумрачным скалам Рождалось кроткое в душе благоволенье?.. И был в лесу глухом ты. как в семье родной. И с миром жизнь одну ты чувствовал душой. Как будто сердца общего биенье. Былинка каждая была тебе близка. И ты любил ее, в родство с природой веря. И ты жалел в полях последнего цветка. Птенца без матери, страдающего зверя?.. Ты сразу сделать всех счастливыми хотел И, кажется, весь мир любовью бы согрел, Неправда ль. Сильвио? Сильвио уснул, положив голову на колени старика. Не слышит он и дремлет... Он слов моих не мог понять, но в этот миг Так трогательно чист его безгрешный лик. Как будто ангелу-хранителю он внемлет... Спи, милый сын мой, спи: к чему тебя будить… Должна его сама природа научить Одной улыбкою своею Прощать, мириться и любить. С молитвой за него склонюсь я перед нею... Целует спящего Сильвио и отходит.
Зал во дворце. Базилио и Клотальдо Базилио. Ужель над светлою наукой ты глумишься. Над мыслью вольною, не знающей оков. Над драгоценнейшим наследием веков... Презрением к нему, как школьник, ты гордишься! Клотальдо. Нет, не над знаньем я глумлюсь, но над забавой, Над детскою игрой, что знаньем ты зовешь: Без дела, без любви, вся мудрость ваша – ложь. Ты думал ли, мудрец, какой ценой кровавой Мгновенье каждое досуга твоего Купил ты у судьбы? Чтоб мог, как божество, Ты опьянять себя блаженством созерцанья В книгохранилищах, меж статуй и картин, Под сенью мраморной, беспечен и один В пыли пергаментов вкушать всю негу знанья — Ведь должен кто-нибудь от счастья отказаться. Как вол, безропотно влачить железный плуг. Чтоб мог воздушною ты грезой упиваться Чтоб знанье дать тебе, и роскошь, и досуг. Базилио. Нет, совесть мне кричит, что ты не прав мой друг. Когда для знания, для подвига святого Я бескорыстною любовью отдаю Сокровища, покой, и дружбу и семью. Ужель посмеешь ты клеймить меня сурово. Как будто в праздности я трачу жизнь мою? Иль мозга моего не тягостней работа, Что если б землю рыл я с заступом в руках, Иль меньше я тружусь, чем пахарь на полях, И на лице моем не те же капли пота? Устал я, как мужик, измученный в страду Не острою сохой, а мыслию свободной На поле умственном взрывая борозду, И ты назвал игрой мой подвиг благородный! Клотальдо. Наш мир по-прежнему отчаяньем объят... Нам груды книг твоих души не утолят. Бесплодных ваших дум нас не согреет пламень. Нет! Бога жаждущим – ты Бога не открыл. Зачем и как нам жить – глупцов не научил. Просили хлеба мы – вы подали нам камень. Базилио. Безумец, не оно ль, не знанье ли дает Вам, недостойным, власть над вечною природой. Не просветило ли сознаньем и свободой Оно ваш темный ум? Свершая свой полет Высоко над толпой, над скованным народом. Из состраданья к вам, наука мимоходом. Кидает в дальний мир небесные дары. В ответ звучат лишь крики черни: «Готовьте ей венки из теней, Готовьте плахи и костры!..» Двуногий зверь, слепой и вечно полный страха, Ты прозябал в лесах, но знание пришло. Благое, светлое, и подняло из праха И к звездам блещущим победно вознесло — Твое поникшее, угрюмое чело. И в нем ли пользы нет – коль ставите вы гранью Лишь пользу жалкую – божественному знанью! |
