Ручей Свежо и чисто в сумрачном бору. Подмокший мох еще лежит на гриве. Слетела шишка с кедра поутру, Десницей ветра сбитая в порыве. К реке спешит извилистый ручей, Преодолев непрочную запруду. Какое счастье знать, что мир – ничей И с громом бьет небесную посуду. Пригород Счастья в жизни – хоть отбавляй! Выливается через край. Словно вывешенный на радуге Чуть покачивается трамвай. Рельсы прыгают вверх и вниз, Из травы торчит острый лист, И дрожит в небе, рядом с жаворонком, Чуть правее – парашютист. Это – пригород. А вдали, На ладони самой Земли, Белый город, как белый памятник Тем, кто ведали и могли. * * * Две синички под окном На зеленой ветке — Распушило ветерком Жёлтые жилетки. Не Весна ли то сама Солнышком пригрета? Ждать ли скорого письма — Верная примета? На березе под окном Тенькают синички. – Извините, вы о ком, Милые сестрички? * * * – Речка, речка, отчего ты не прозрачна? — Удивленно реку спрашивал ручей. И ответила волна, тихонько плача: – Я давно таких не слышала речей! Отчего твой взгляд на мир не замутился? Оттого, что ты берёг его, берёг. Оттого, что помнишь место, где родился — А река забыла, где ее исток. Песня рыбака-ханты Ночи звездный поясок Высоко сияет. Месяц – легкий обласок В облаках ныряет. Отражение в реке Дробится на части — Это я на обласке Догоняю счастье. * * * Хорошо на Урале по осени — Настоящий березовый рай. Столько золота с неба разбросано, Хоть корзиной его собирай! А в долине – рябинка заветная С алой гладью по краю листа. Обняла ее дымка рассветная, Словно белого шелка фата. И смущенно лесная красавица Прижимается кедра к плечу. Ей бы только со счастьем управиться, А другого – желать не хочу. Юрюзань Горланят петухи по Юрюзани — Едва не разрываются гортани! Вокруг меня все горы, горы, горы, Далеких сосен ровные узоры. А вдоль реки дома да огороды, Здоровые картофельные всходы. Там родники из сердца гор струятся. Хотят от сосен тучи оторваться, И с каменистой кручи непрестанно Струится пар волокнами тумана. Там жители просты, немногословны, Друг к другу и к приезжему любовны. Закончив сенокос, поют частушки — Со стариками слушают старушки. Дружок, задравши ухо, громко лает, Он, сумасброд, опять цыплят гоняет. Там индюки степенно, как павлины, До улицы гуляют середины, И за город, беря заборы с бою, Бредет козел с ужасной бородою. За ним игривым стадом козы ходят, А петухи мелодию выводят. Какая чистота! Какая сила! Вот, наконец, и утро наступило! Зной Полдень. Вдоль дороги – плоский дым, Словно кистью тонко прочертили. На опушке ровный купол пыли, Стадо волочится перед ним. Ящерка застыла на камнях, Зацепилась пальцами за грани, И трава как бы сильнее вянет, Отражаясь в выпуклых глазах. Время словно спрятано в стволы Сосен, что стоят у поворота, И с необъяснимой неохотой Вытекает каплями смолы. Вся природа бредит желтизной, И в чертах, дрожащих и неполных, Как гигантский зреющий подсолнух, Наклонилось небо надо мной. Белые ночи К мостовой прижалась летняя жара, На газоны льется нежная прохлада. Незакатные в Сургуте вечера, Хоть читай, и электричества не надо. Стань в рябиновые, влажные кусты, От небес не отводя в восторге взора. Сколько вечной и щемящей красоты В белом облачке над синей кромкой бора! Лебеди Жизнь бедовая берет подъемы круто, На пределе напряженье и надлом. Нынче лебеди повеяли Сургуту Белоснежным, цвета Севера, крылом. Знак надежды – нам он только помогает, А иначе, кто бы выдумал тогда, Будто птицы к людям сами прилетают Только в добрые, родные города. Презираю справедливые приметы, Но зимою будут помниться светлей Ночи белые, навеянные лету Белоснежными крылами лебедей. |
