Бешеная волна гнева захлестнула северянина с головой, он глухо зарычал, сжав кулаки.

Из-за глупой злости королевы чуть не погибла ее дочь, и если бы не…

Хог немного успокоился и посмотрел на Сероглазку. Он ведь вчера ошибся, приняв ее за свою мать.

Женщина улыбнулась, явно прочитав его мысли.

– Все вы мои детки.

– Но кто же ты?

– Зовут меня Сероглазкой. И ты не ошибся, приняв меня за родню. Тут, кстати, недавно залетала твоя сестра, свистушка, предупредила о твоем приезде.

– Крапива?

– Ну, если ты знаешь о какой-то своей другой сестре…

– Я бы не удивился…

Сероглазка ничего не смогла рассказать Хогу о его матери, хотя он на это очень надеялся. Она не видела дочь с тех самых пор, как они с братом ушли из леса. Погостив у нее неделю, Хог и Эфрин засобирались обратно, они отчего-то чувствовали себя в лесу не совсем уютно, Эфрин пугали здешние жители, а северянину было просто тяжко. И он не мог сказать почему. Сердце иногда сжимала непонятная тоска, и он ловил себя на желании завыть или убежать куда-нибудь без оглядки. И вот однажды Хозяйка леса сказала.

– Вам пора уезжать. Вы слишком привязаны к внешнему миру, чтобы Странный лес признал вас. Но когда рядом никого не окажется и солнце станет черным – приходите. Здесь вам всегда будут рады. С чем бы вы ни пришли – с печалью или радостью, – она улыбнулась им мягко и немного печально. – Так и передай отцу, Эфрин.

Высокий красивый человек с белыми как снег волосами, принес им седло и сбрую для Барса, юная девушка с пегой коричнево-белой гривой привела их коня. Они же вместе с Сероглазкой проводили их до опушки леса, после чего удалились. Прощание было коротким. Сероглазка обняла их с Эфрин, расцеловала. Тут откуда ни возьмись появился черноволосый, тот, что встретил их по приезде. Он хлопнул Хога по плечу и обратился к Эфрин:

– Если что понадобится, не стесняйся, принцесса, зови. Имя же мое, – и он, склонившись к уху девушки, что-то ей шепнул.

Брат с сестрой устроились в седле, и еще раз простившись, отправились в путь. Оглянувшись, Хог вздрогнул, на опушке стояла маленькая гнедая лошадка, у ее ног лежал огромный черный волк.

– И куда же мы теперь? – спросила Эфрин у Хога, опираясь на его руку и вопросительно заглядывая северянину в лицо.

– Я отправляюсь в Марк, потому что уже наступила весна, а у меня там назначена встреча, как раз весной. А по пути я закину тебя домой.

– Ну уж нет! – Эфрин фыркнула как десять кошек разом. – Только я вырвалась из дома, теперь никому не удастся отправить меня домой, пока я не повидаю мир.

Хог тяжело вздохнул, подозревая, что его спокойная одинокая жизнь кончилась.

Солнышко вовсю пыталось растопить серебряные залежи снега, небо было необыкновенно ярким, будто весенний ветер смел с него серую пыль. Они расположились на ночлег довольно поздно, когда солнце окончательно уползло за горизонт и о его присутствии не напоминал ни единый лучик. Барс, хотя ему пришлось нести двойную ношу, ни чуточки не утомился. Хог оставил Эфрин заботиться о коне, а сам отправился за дровами. Наломав сушняка и прихватив из овражка сухую коряжину, северянин вернулся к месту стоянки и развел костер. Принцесса тут же засуетилась с ужином. Девушке еще не прискучили прелести походной жизни, и все повседневные мелочи, почитаемые бывалыми путешественника рутиной, казались ей небывалыми приключениями. Хог приволок лапник и с помощью своего волшебного плаща соорудил довольно просторный шалаш.

Незаменимый кельдиркский плащ напомнил ему о Яррэ. Наступила весна, а значит, он скоро увидит ее, и Эльфа, и …

– Ужин готов! – довольная Эфрин сняла котелок с огня.

В эту минуту ночь вспыхнула, будто северным сиянием, и из света к костру, встряхнув золотой гривой, шагнул могучий соловый жеребец, при виде которого Хог радостно вскрикнул, а разглядев всадника на его спине, завопил и бросился к спешившемуся Эльфу.

– Вот не поверишь! Только что тебя вспоминал!

Эльф таинственно улыбнулся. Друзья обнялись. Гривастый толкнул северянина головой в бок, требуя внимания и к себе.

– И ты здравствуй, мой хороший! – Хог бережно обнял любимца за шею, погладил по пушистой гриве и только тут вдруг заметил в неверных отблесках костра еще одного коня. Он был не оседлан и робко стоял в стороне.

– А это кто еще?

Гривастый гордо задрал нос и скосил хитрый глаз на Хога.

– А это сын Гривастого и Серебринки, – ответил Эльф.

– Так быстро! – удивился северянин.

– Ну, это все-таки волшебный конь, да к тому же сестрица твоя руку приложила, так что вот тебе взрослый конь. Имени у него, правда, еще нет, Крапива сказала, что ты сам лучше всех с этим справишься.

Северянин заметил, что сам Эльф во все глаза изумленно таращится на принцессу, которая стояла у костра, с любопытством рассматривая Эльфа, Гривастого и безымянного пока коня.

– Эльф, – это моя двоюродная сестра Эфрин. Эфрин, это мой друг – Эльф.

Новоявленные знакомцы раскланялись, а Хог подкрался к коню. В душе северянина все ликовало. Это его конь! Не просто временный попутчик, а верный соратник. Гривастый контролировал процесс знакомства. Он что-то фыркнул в ухо сыну, и тот, потупив взгляд, как робкая девица, потянулся бархатными ноздрями к Хогу.

Чудесный зверь пошел мастью и небывалой силой в отца, только грива у него была не золотая, а серебристая, как у матери, от нее же он унаследовал великолепную стать – стройный, с широкой грудью и литыми мускулами, лебединой шеей, крупной точеной головой.

Северянин гладил и похлопывал его, пока Гривастый ревниво не отвернулся, а Эфрин не позвала Хога к костру, говоря, что ужин стынет.

– Перестань! – Хог ткнул кулаком в бок обидевшегося Гривастого. – Ты все равно лучше всех! – и пошел ужинать.

Беседа протекала бурно, они делились новостями друг с другом, так что улеглись все далеко за полночь. Хогу же не спалось, хотя дежурств они не назначили, решив, что умница Гривастый все равно их разбудит, если что-нибудь случится. Однако северянина тревожили вовсе не опасности – он придумывал имя коню. Когда сотни разных имен смешались и закружились, Барс тихонько зафыркал, а Гривастый беспокойно вскинул голову, всматриваясь в темноту. Нахлынувший сон тут же покинул северянина, он нащупал рукоять Э-Лир, но тут соловый приветственно заржал, а из темноты донесся изумленный возглас.

– Это же Гривастый!

Хог встал, чтобы поприветствовать двух всадников.

– Здорово, Лаэн!

Альв спрыгнул со своего серого жеребца и помог слезть с лошади своей спутнице.

– Эсти!

Бенши с улыбкой повисла у ошеломленного Хога на шее, потом чмокнула его куда-то рядом с носом.

Из-под одеяла появилась заспанная физиономия Эльфа. Андер протер глаза, потом хмыкнул.

– И этот здесь!

Лаэн засмеялся.

– Как же ты рад видеть родственников!

Хог огляделся.

– А где же Волчонок, была бы вся семья в сборе.

– А Волчонок остался со своим драгоценным алди.

Из шалашика показалась заспанная мордашка Эфрин, принцесса зевнула и спросила:

– Что, ужин заново готовить?

Хог весело рассмеялся и хлопнул Нетопыря по плечу.

– Готовь, Эфрин, готовь.

Девушка просияла и, мгновенно одевшись, достала припасы, Эсти присоединилась к ней. Подружки что-то радостно принялись обсуждать, шепчась и хихикая.

Северянин обернулся к охотнику.

– Что-то вы припозднились.

– Почему припозднились? – улыбнулся Лаэн, расседлывая вороную кобылку Лэстриль, которая, видимо, перешла к ней по наследству от Яли. – Мы с Бенши ночные пташки. Да к тому же Эсти, как только свечерело, отправилась на разведку и заметила ваш костер.

– А как дела в Сельгене?

– Да ничего нового. Только Яли надоело носить маску принцессы, девочка очень изменилась после этого происшествия с Мастером теней. Я уж и не знаю, как себя с ней вести, ведь не просто так девчонка-ученица, а королева алди…

Хог улыбнулся.

– А веди как раньше, лучше этого ничего и придумать нельзя.