Весь полет кольца занял 22 минуты. По общему мнению, расстояние от нас до объекта в самой ближней точке было не более 3—5 километров.
О сне уже не было и речи! Отклонись трасса движения кольца на несколько градусов, доказывали мы друг другу, и оно бы уже могло накрыть и нас, и бывший лагерь группы Дятлова на склоне!
Мы были уверены, что это как раз и есть разгадка гибели наших товарищей.
Утром отправили радиограмму, описав странный объект. Ответ пришел не сразу, а только на следующий день с намеками, что, дескать, понимаем, устали, психика стала подводить.
Мы дали вторую, по-военному сухую, лаконичную. Вскоре, несмотря на ветер в горах, прилетел вертолет, быстренько погрузил нас всех, и уже через час мы сидели на аэродроме в Ивделе, приходя в себя после почти вертикального спуска с высоты 400 метров, в результате которого у некоторых пошла кровь из ушей.
Там один из руководителей поисковой экспедиции подошел к нам и откровенно посоветовал молчать обо всем. Я принял этот совет как приказ и впервые за столько лет излагаю на бумаге эту историю только сейчас...»
Итак, неужели отгадка найдена? Эти летающие объекты и есть убийцы людей в горах?
В 1990 году свердловский журналист С.Богомолов, занимавшийся расследованием гибели студентов, получил именно такой ответ от самого Льва Никитича Иванова. Того самого следователя, который вел (а скорее запутывал) это сложное и секретное дело.
Вот стенограмма этой беседы.
“ — У меня свое объяснение случившегося, — сказал Иванов. — Можете даже в газете вынести в заголовок — «Прокурор-криминалист считает, что туристов убил НЛО!..» Я, кстати, и тогда предполагал это. Не берусь однозначно утверждать, оружие эти шары или нет, но то, что к гибели ребят они имеют прямое отношение — уверен.
— Но каким образом вы это себе представляете? Ведь никаких следов взрыва у Отортена и окрест нет.
— А его и не было в привычном для нас понимании — как взрыва снаряда, бомбы. Это было другое, ну как будто воздушный шар лопнул.
Полагаю, все произошло так. Ребята поужинали и легли спать. Один из них вышел по естественной надобности (были следы) и увидел нечто, что заставило всех тут же покинуть палатку и бежать вниз. Думаю, это был светящийся шар. И он-таки настиг их, или это случайно вышло, у опушки леса. Взрыв! Трое или четверо получают тяжелейшие травмы и умирают. По мнению судмедэксперта Возрожденного, это было что-то вроде ударной волны или удара, как при автокатастрофе. Ну а дальше началась борьба за выживание. Знаете, столько лет прошло, дел всяких повидал за свою прокурорскую жизнь, но эту историю мне не забыть... Фамилий всех не помню, к сожалению. Двое, которых нашли под кедром... Они пытались разжечь костер, лазили на кедр за сучками и на коре его остались клочки их кожи и мускулов... Очень помог их товарищ, отставший из-за болезни. Юдин, кажется. Он знал, кто в чем был одет, и помог установить, кто в чем оказался. Вся одежда оказалась перепутана. Они мертвых раздевали, чтобы спасти живых.
Я виноват, сильно виноват перед родственниками ребят — к телам их не допустил. Единственное, для отца Люды Дубининой сделал исключение — приоткрыл крышку гроба, чтобы показать, что дочь его одета как полагается. Он потерял сознание.
Одно меня оправдывает — не свою волю выполнял. Первым секретарем тогда был Кириленко, но он в дело напрямую не вмешивался, «курировал» меня Ештокин, второй секретарь. Несколько раз в ходе следствия вызывал в обком. Давал указания. Дичь, конечно, по нынешним меркам. Версию о светящихся шарах я не отработал. Так и «замяли» дело...»
Когда Лев Никитич давал это интервью, он работал уже не в Свердловске, а прокурором Кустанайской области. Интервью оказалось одним из последних в жизни криминалиста. Вскоре его не стало...
Что характерно, примерно такую же причину гибели туристов называет и другой следователь — Владимир Иванович Каратаев. В 1959 году он работал в Ивдельской прокуратуре и тоже начинал вести расследование, но потом был отстранен. Его воспоминания частично уже появлялись в печати. Думаю, что для полноты картины стоит привести их целиком.
«На месте катастрофы я оказался одним из первых. Довольно быстро выявил около десятка свидетелей, которые рассказали, что в день убийства студентов пролетал какой-то шар. Свидетели — манси Анямов, Санбиндалов, Куриков — не только описали его, но и нарисовали (рисунки эти из дела потом изъяли). Все эти материалы вскоре затребовала Москва, в частности заместитель прокурора республики Ураков. Я передал их прокурору Ивделя Темпалову, тот отвез в Свердловск.
Затем меня приглашает к себе первый секретарь горкома партии Проданов и прозрачно намекает: есть, мол, предложение — дело прекратить. Ясно, не его личное, не иначе как указание «сверху». Я сообщаю Темпалову, тот звонит в Свердловск и слышит те же советы: нечего вам там больше возиться, пора прекращать дело. По моей просьбе Проданов звонил тогда и Кириленко. И услышал то же самое: дело прекратить. Буквально через день-другой я узнал, что его взял в свои руки Иванов, который быстренько его и свернул...
Конечно, не его в этом вина. На него тоже давили. Ведь все совершалось в режиме страшной секретности. Приезжали какие-то генералы, полковники, строго предупреждали нас, чтоб зря язык не распускали. Журналистов вообще на пушечный выстрел не подпускали. Правда, одному очень шустрому из них я все-таки помог — Юрию Яровому из «На смену!» Затолкал его в вертолет в качестве понятого. Рисковал, конечно. Да и ему было бы несдобровать, если б узнали, кто он такой...
Поначалу в смерти туристов однозначно обвиняли манси. Многие из них прошли тогда через камеру предварительного заключения. Были даже предложения применить по отношению к ним пытки, как в 1937-м. Но, к счастью, до этого не дошло...
Когда анатомировали первую группу дятловцев, в морг пустили лишь очень ограниченный круг лиц: все охранялось КГБ. Я был в качестве санитара.
Напомню, причиной смерти первых пяти человек было названо переохлаждение. Такую предварительную информацию имела и судмедэкспертиза. Но когда один из экспертов — его фамилия Ганс — вскрыл кожу на голове одного из трупов, то невольно вскрикнул нечеловеческим голосом: череп был грубо сплюснут! Другие тоже были изуродованы. Звоню в Лозьву руководству государственной чрезвычайной комиссии, докладываю об обстоятельствах вскрытия. Меня посылают подальше. Ты что, говорят? Какие могут быть травмы, они же замерзли? Не верите, говорю, приезжайте. Но они, кажется, так и не приехали...
Хорошо помню: в морге стояли две большие бочки со спиртом. После вскрытия мы все в них буквально чуть не купались — таким образом обеззараживались, правда, не зная от чего...
Тайна гибели дятловцев не давала мне покоя многие годы. Волнует и до сих пор. Когда началась гласность, я даже попытался найти Юрия Ярового, чтоб написать наконец всю правду, но узнал, что он погиб в 1980 году в автомобильной катастрофе вместе с женой...
Были у меня в Ивделе знакомые вертолетчики — Гладырев, Стрельник и Гагарин. Отчаянные ребята. Машину могли посадить даже во дворе у местных жителей. Где-то вскоре после гибели ребят получаю сообщение: охотник Епанчиков нашел в тайге какую-то странную «железяку». Садимся в вертолет, летим к нему. Действительно, любопытная была железяка. Но следствие она не заинтересовала.
Кстати, вскоре этот прекрасный экипаж вертолетчиков разбился в горах, все погибли. Было такое ощущение, что именно смерть дятловцев потянула за собой целую цепочку других смертей. Прямо-таки настоящий российский вариант «Спрута»!
Мой вывод относительно гибели группы Дятлова один: их убило взрывом какой-то свалившейся с неба ракеты (можно сказать, шара, НЛО). Потому что по характеру травм, всех их довольно высоко приподнимало и швыряло, ударяло оземь...»
Наверное, на этом признании криминалиста, изучавшего трагедию прежде того, как она стала предметом непонятных интриг “компетентных органов”, можно было бы и поставить точку — завершить наше расследование. Пусть даже и осталось бы до времени тайной эти огненные шары. В конце концов не так уж и важна физическая природа этого явно рукотворного феномена: достаточно знать, что инопланетяне тут ни при чем (иначе отчего бы государство так ревностно заметало все следы?), что ребята оказались случайными жертвами какого-то крупномасштабного эксперимента, рассекречивать который даже после всего случившегося руководство страны сочло нецелесообразным, возможно, рассудив, что погибших все равно ведь не воскресишь. Словом, нормальная трагическая коллизия времен идеологического единомыслия и холодной войны.
