– Не расстраивайся, Славочка, – утешил я своего приятеля. – Я тоже с трудом сообразил. Ракурс съемки тут необычный. Интересно, где находился фотограф? Такое впечатление, что… Ладно, разберемся.

– Разберись уж, – Родин проворно спрятал энциклопедию обратно к себе в портфель. – Есть у тебя на примете люди, связанные с «Вишенкой»?

Слава так и набивался ко мне в докторы Ватсоны. Да только я, увы, не Шерлок, а обычный Яков Семенович Штерн. И работаю в одиночку.

– Будем искать, – кратко пообещал я, немного слукавив. Собственно, я и прежде не сомневался, что ЭТОГО человека мне рано или поздно предстоит найти. Просто теперь я уже не сомневался, ГДЕ искать.

Родин понял, что раздачи слонов сегодня не предвидится, и загрустил. Чтобы вернуть Славе спортивный азарт, я как бы между прочим поинтересовался, не приходил ли к ним в редакцию телефонных дел мастер. Родин мгновенно сделал охотничью стойку.

– Еще как приходил, – поспешно произнес он, глядя на меня во все глаза, – чистый Ватсон! – Пару дней назад, то ли во вторник, то ли в среду, такой амбал с такими кулаками… Ну, и?…

– Проводку проверял? – брякнул я, что называется, от фонаря.

– Нет, аппарат заменил, – ответил Родин, жестами показывая, какой хороший большой аппарат амбал-мастер принес ему вместо его старого и дрянненького. – Сказка, а не телефон! Ну, и…

Что-то подобное я и предполагал. М-да, совсем не дураки за меня взялись.

– Вот тебе и «ну», – передразнил я. – Мой тебе совет: верни-ка на место свой старый телефон. На всякий случай, а? Родин просиял.

– Ух ты! – радостно выдохнул он. – Ты намекаешь, что меня кто-то…

– Черт его знает, – задумчиво сказал я. – Но береженого, как говорится, бог бережет.

– На бога надейся, а ишака привязывай, – лучезарно улыбаясь, заметил Слава. – Вас понял, шеф.

Я видел, что гордость так и распирает Родина: он сразу почувствовал себя ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ ПЕРСОНОЙ, которому ставят подслушку. Как в кино! Мало же человеку надо для счастья. В следующий раз, когда мой друг Слава снова впадет в депрессию, я нарочно пришлю ему по почте настоящую пиратскую «черную метку». Для тонуса.

– Отлично, Слава, – командирским тоном проговорил я. – А теперь расходимся. Скрытно, по одиночке и в разные стороны… И не забудь про телефон.

Родину, как видно, очень не хотелось расходиться в разные стороны.

– Погоди, Яш, не беги, – он попридержал меня за пуговицу. – Совсем забыл. Есть одна новость, из Госкомпечати.

– Что такое? – вздрогнул я. Мысленно я тут же проиграл все самое худшее: нападение на бабушку Дронову, погром в комнатке на шестом этаже… Дьявол меня побери! Неужто я в самом деле притягиваю несчастья?

Увидев мое перекосившееся лицо, Родин выпустил из пальцев пуговицу и даже попятился от меня.

– Чего ты, Яш… – удивленно пробормотал он. – Новость смешная, честное слово. Представь, в сортире Госкомпечати на четвертом этаже с пола уже содрали весь кафель и стелят теперь паркет… И все потому, что какой-то пьяный козел из Госкомприроды поскользнулся на этом кафеле и набил себе шишку. Умора, да и только… Эй, Яш, ты чего?

– Во-первых, не пьяный, – отчеканил я. – Во-вторых, за козла ответишь…

Произнеся эту загадочную для Славы фразу, я быстренько покинул наш пятачок. Последнее слово, – что особенно приятно, – осталось за мной.

С утра привычный мой распорядок был нарушен. Я, как всегда, полез на антресоли за очередным брикетом каши из бабушкиных еще запасов, и тут внезапно выяснилось, что каша кончилась. Ряды брикетов, на которые я возлагал надежды, оказались пачками сухого клюквенного киселя. Киселем же я мог бы питаться только в чрезвычайных обстоятельствах. Допустим, дрейфуя на льдине. Да и то я бы для начала постарался украсить свое полярное меню блюдами менее противными – вроде сырой рыбы или зимних сапог.

К счастью, пока я находился на кухне, а не на льдине. Со вздохом я слез со скрипучего табурета, достал из тайника неприкосновенную консервную банку, вскрыл ее, чуть не порезался об острые края и вывалил полбанки тушенки на сковородку. А затем разжег самую большую горелку, для быстроты. Где-то у меня еще было припрятано несколько картофелин, на всякий пожарный, однако я здраво рассудил, что их время пока не пришло. Хватит мне и тушенки с белым хлебом, который я все-таки догадался вчера купить по пути домой. Длинный такой батон, похожий на бейсбольную биту. Сейчас, правда, от этой биты остался огрызок меньше половины, но мне довольно и этого. Не в бейсбол же мне играть.

Тушенка на сковородке между тем уже аппетитно заскворчала, я снял сковородку с огня, поставил греться чайник. После чего мне оставалось только лопать свой нехитрый полярный завтрак, одновременно прислушиваясь к любимому радио «Эхо столицы».

Новости были обыкновенными. Самая Свободная Республика Как Бы В Составе России пережила еще одну ночь без катаклизмов. Неназванные сыщики, прилетевшие из Москвы, вяло расследовали обстоятельства нового неудачного покушения на министра Камиля Убатиева, а сам Камиль-ака в интервью корреспондентам радио в свойственной ему витиеватой манере объяснял свою неуязвимость особым покровительством со стороны аллаха. Я-то раньше грешным делом полагал, будто министру в большей степени покровительствует не аллах, а тульский спецназ. Однако не мне, гяуру, судить о таких вещах. В конце концов, ничто ведь не мешает аллаху в целях защиты Убатиева патронировать непосредственно спецназ, вместе с БТРами. Восток, как говорится, – дело темное. Особенно для малограмотного в исламе сыщика Штерна.

Вслед за везучим Камилем слово взял помощник Президента Геннадий Батыров, который ненавязчиво вернул меня с Востока обратно в Москву. В прямом эфире Батыров стал опровергать слухи о своей размолвке с Президентом и скорой отставке, но делал это столь обстоятельно и многословно, как будто хотел сначала убедить себя, а только потом – радиослушателей. Стоило помощнику Президента замолчать, как в эфире возник радостно-злой комментатор Андрей Чертанов, вкусно выругал левых, правых и виноватых, привычно сравнил наших политиков с бульдогами под ковром, предрек победу на президентских выборах клетчатому паяцу и, демонически расхохотавшись, исчез, на прощание посоветовав запасаться мылом, солью и спичками. Совет, похоже, был обращен ко мне: кроме бабушкиных запасов чая и киселя, никаких иных накоплений у меня не было. Я представил себе, как отправляюсь в магазин с огромным рюкзаком, как на глазах у покупателей мучительно долго запихиваю покупки в этот рюкзак, как пытаюсь со всеми припасами влезть в автобус… Бррр, не хочу. Лучше уж я не поверю Чертанову. Не такие ведь мы кретины, чтобы избрать клетчатого, верно?

По радио тем временем шла уже хроника столичных происшествий. Темой номер один продолжал оставаться взрыв в павильоне ВВЦ на книжной ярмарке. Но если вчера в ночном выпуске новостей «Эха столицы» в основном перечислялись версии причин теракта и прозрачно намекалось на «кавказский след», то сегодня речь шла уже исключительно об убытках. Как я и предполагал, из-за давки обрушилось полдюжины боксов, закоптился потолок в районе взрыва и, кроме того, кое-кто пострадал от мародерства. Со стендов «Гроссмэна», например, неопознанные малолетние преступники увели не менее сотни томов, из бокса издательства «Кавалергард» пропал новенький стул, а противопожарный щит в суматохе лишился ведра. Кому оно понадобилось, никто так и не смог вразумительно объяснить. Вдобавок ко всему из ячейки «Живой природы» сбежал взрослый медведь пяти лет от роду. Комментатор явно сочувствовал свободолюбивому хищнику, я тоже принял сторону медведя, и мы дружно понадеялись, что мишка каким-то образом избежит патрулей, засад и капканов и доберется до ближайшего леса. Главное, чтобы ему в пути не встретился человек с гармошкой… Впрочем, по мнению комментатора, все новости о взрыве, украденном ведре и даже беглом буром медведе перекрывались суперновостью с той же книжной ярмарки: оказывается, вчера среди гостей был замечен не кто иной, как популярнейший Сэм Нижегородцев, великий британский ди-джей и издатель самого крутого музыкального канала. Судя по всему, на ярмарке мистер Сэм надеялся сохранить свое инкогнито, но был опознан каким-то бдительным фаном. Лишь благодаря панике в павильоне ди-джею удалось вовремя исчезнуть, оставив с носом своих поклонников. Комментатор не исключал, что общение со столичными фанами неизбежно бы завершилось разрыванием на сувениры знаменитого светло-синего концертного пиджака…