– Как бы не так… – загадочно улыбнулась Триш с видом человека, который всегда знал больше, но до сих пор молчал. – Книгу нельзя украсть или отобрать. Помнишь, что случилось с тобой, когда ты украл у нас книгу?

– Еще бы, – кивнул Пит.

– Так вот. Если ты крадешь или отбираешь книгу, тебе не удастся воспользоваться ею по назначению. Она никогда не станет подчиняться тебе. Перепутанные заклинания – меньшее из зол. И тетки об этом знают. Книгу можно получить только в подарок, и только вместе с даром, который добровольно отдаст человек в определенный день в году. Догадываешься, какой это день?

– Черт, Хеллоуин…

– Они полностью уверены, что все идет по плану. Что на Хеллоуин я подарю им книгу и отдам свой дар. Потому что я хочу стать такой, как все. Ведь именно это они пытались мне внушить? Значит, весь этот грандиозный праздник не простой рекламный трюк, так ведь, Пит?

– Тшш… – Пит приложил палец. – Мне кажется, кто-то… Ты слышишь?..

Триш прислушалась, но не услышала ни малейшего шороха.

– Нет. Может быть, ветер?

– Наверное. Или у меня начинается паранойя, – усмехнулся Пит. – Что неудивительно… Вчера ко мне заглядывала Джен О’Шей и жаловалась на судьбу.

– Джен О’Шей?

– Ну да, самоубийца в алом платье. Рассказывала о своем муже и клялась, что до сих пор его любит.

– Сочувствую, Пит… – пробормотала Триш. – Тебе не позавидуешь.

– Теперь я понял, что дар – это совсем не так легко, как мне казалось… Прости, что не слушал тебя раньше.

– Все в прошлом, Пит… Знаешь, иногда я думаю: почему бы нам не сбежать отсюда, не убраться подобру-поздорову. Пусть тетки катятся ко всем чертям и творят тут, что хотят… Но потом я думаю о Джеке, о докторе Коллинзе, обо всех блэклейкцах и понимаю, что поступить так было бы неправильно. Если я сбегу, разочарую и тетю Эльву, и саму себя. И даже тебя, Пит…

– Да я сам себя разочарую, Триш… В конце концов, не зря же твоя тетушка передала мне этот дар. Значит, я должен помочь тебе и тем, кто живет в этом Богом проклятом месте.

Пламя свечи колыхнулось, и Пит увидел благодарную улыбку Триш. Как странно… В этой темной жутковатой часовне, при свете маленькой свечки Триш выглядит особенно красивой. Блестящие темные волосы, алый рот с полуоткрытыми губами, огромные глаза цвета ежевики. А она ничуть не изменилась за долгие годы их знакомства! Все тот же ясный и вместе с тем загадочный взгляд, та же дерзкая улыбка, та же решительность, сквозящая во всем облике. Говорят, что любовь, как и все в этом мире, не может длиться вечно. Но сейчас Пит смотрел на жену и понимал, что это – очередная глупая обывательская выдумка. Любовь – это навсегда. Это чувство, которое не измеряется ни временем, ни пространством. Оно неподвластно человеку, напротив, человек – всегда в его власти…

Ему захотелось поцеловать Триш сейчас, немедленно. Пит дунул на свечку, и та погасла, оставив легкий дымок, который быстро растворился в воздухе. В абсолютной темноте Пит нашел губы Триш и поцеловал ее, медленно, но страстно. Она ответила на поцелуй и прижалась к нему всем своим телом, теплым и податливым, как свечка, которую он только что задул. И в этот миг им обоим казалось, что ничто, кроме этого поцелуя и их любви, не имеет над ними силы. Что никто и никогда не сможет разлучить их, разбить эту прочную и крепкую цепь, которой они связаны друг с другом… Ведь самое важное, самое главное – что они понимают друг друга. Что она с полуслова поймет его, а он поймет ее по движениям, по взгляду, по улыбке. И поэтому им не нужно слов, чтобы говорить друг другу о любви, – достаточно этого поцелуя, украденного во мгле заброшенной часовни…

Такого сумасшедшего дня у Пита не было даже тогда, когда он обнаружил потерю обручальных колец за два часа до собственной свадьбы. В канун Хеллоуина обитатели замка – и без того сумасшедшие – точно окончательно сошли с ума. Тетя Лавиния забегала в каждую комнату и, размахивая зонтиком, во весь голос кричала, что ищет что-то очень важное. Тетя Лукреция тоном отставного капитана отдавала приказания племяннице и служанке, не обделив при этом и слугу – мрачного Циклопа.

Триш пыталась помочь, но ей любезно предложили не беспокоиться и хорошенько отдохнуть перед праздником. Пит даже не задавался вопросом, почему тетушки сегодня особенно любезны с его женой, – ведь они ожидали исполнения своей мечты, а Триш недвусмысленно намекнула, что она исполнится.

– У меня тоже есть подарок, которому вы очень обрадуетесь, – сообщила она тетушкам, когда узнала об их затее с хеллоуинскими подарками для всех гостей замка. – Я уверена, вы будете просто в восторге.

Пит заметил многозначительную улыбку Лавинии и блеск в глазах Лукреции. У них даже сомнения не возникло в том, что этот подарок – книга и дар Триш.

Рано радуетесь! – злился про себя Пит, стараясь не глядеть на Сьюлен, которая прямо-таки сверлила его глазами. В последнее время, поощренная взглядами Пита, она напоминала влюбленную кошку: ходила за ним по пятам, постоянно улыбалась и старалась любым способом привлечь его внимание.

Пит часто задавался вопросом: причастна ли эта, кажущаяся наивной, девочка к тому, что происходит в замке и за его пределами? Или она – всего лишь жертва обстоятельств, которой выпало на долю быть марионеткой в руках двух старых ведьм? Ответить на этот вопрос могла лишь сама Сьюлен, но Пит решил, что не будет будить лихо раньше времени, иначе это самое лихо вполне может сорвать их хорошо продуманный план.

А план был следующим. Поскольку худшие опасения Пита подтвердились и к бесплатным закускам обещало стянуться большое количество блэклейкцев, Пит и Триш решили все-таки подарить теткам книгу. Но подарить ее должна была не Триш, как того ждали тетки, а переодетый в женщину Пит с огромной золотой маской на лице. Такой подарок терял свою силу, о чем, естественно, не догадывались тетки. Прочитав какое-нибудь идиотское заклинание, они показали бы свое истинное лицо блэклейкцам, при этом никому особенно не навредив.

Чтобы ничто не помешало действу, Триш должна была запереть в одной из комнат свою дорогую кузину Сьюлен, которая вполне могла сбить с толку Пита.

Платье Триш – темно-фиолетовое, расшитое золотом, а также золотая маска – были продемонстрированы всем и каждому. Теперь тетушки, увидевшие Пита в этом наряде, без колебаний решат, что это Триш. Оставалась только Сьюлен, которая никак не хотела отвязаться от Пита и каждую минуту подбегала к нему с каким-нибудь вопросом.

Наконец Триш не выдержала и отозвала девушку «обсудить дамские проблемы». Пит остался в одиночестве и мог с облегчением вздохнуть.

Через какое-то время Триш вернулась. Она заперла Сьюлен и даже успела переодеться. На ней, как и задумывалось, был черный плащ с красной подкладкой и стоячим воротником, черные брюки и красная бархатная маска. Решив, очевидно, обойтись без лишних слов, Триш взяла Пита за руку и повела за собой.

– Ты куда? Уже переодеваться? – удивился Пит.

Но Триш ничего не ответила. Видимо, соблюдала осторожность. Когда Триш открыла перед ним дверь, Пит, к своему огромному удивлению, увидел в комнате зареванную Сьюлен, которая только хлопала глазами и бормотала что-то невнятное насчет того, как ее обидела кузина.

– Триш? Ты зачем меня сюда притащила? – удивленно спросил Пит, оборачиваясь к жене.

Но дверь уже закрывали с другой стороны.

Пит изо всех сил вцепился в дверную ручку, но тот, кто хотел его запереть, оказался сильнее. И это была явно не Триш.

– Вот черт! – ругнулся он и покосился на ревущую в три ручья Сьюлен. – Ты-то хоть понимаешь, что происходит? – Сьюлен замотала головой. – Тебя заперла Триш?

– Да… – всхлипывая, пробормотала Сьюлен.

– А кто закрыл здесь меня?

– Не знаю…

– Может, ты хотя бы знаешь, что планируют твои тетушки? – смягчившись, спросил Пит.

– Что значит планируют? – вскинула свои ангельские глазки Сьюлен.

– Ты что, вообще ничего не знаешь?