В конюшне ее встретил шум голосов. Удивленные суетой, нервничали лошади, настороженно наблюдающие за чужаками.

Невыспавшийся констебль заканчивал составлять протокол. Ричард стоял, обнимая жену, которая, словно не понимая, из-за кого вся суета, равнодушно наблюдала за полицейским. Из денника Колизея вышел Джефри и удовлетворенно кивнул прислонившейся к решетке Мадлен, подтверждая, что с конем все хорошо. Потерянно переминающийся с ноги на ногу Тим завершал мизансцену.

– Джефри, Мадлен, что произошло? – кинулась к ним Нора.

– Вот, поймали барышню, которая хотела проколоть Колизею сухожилия. – Джефри раскрыл руку, в которой держал тонкое шило. – Но все обошлось. Мы с Тимом были начеку.

– Ричард, и ты знал об этом? – потрясенно прошептала Нора.

– Нет, но… Нора, я хочу с тобой поговорить. Пожалуйста…

– Нам не о чем разговаривать…

– Я тебя очень прошу. В память о том лучшем, что было между нами. Ведь не все же было так ужасно, а?

Куда только делся аристократический лоск Ричарда? Перед ней стоял сломленный мужчина, осознающий, что его любовь недостойна, но все-таки борющийся за нее.

Нора посмотрела на Джефри, потом перевела взгляд на Мадлен. Прочтя вопрос в ее взгляде, он кивнул головой, а суровая дама возмущенно фыркнула, но промолчала.

– Ну хорошо, только недолго.

Они отошли в сторону и остановились у входа.

– Ну и?.. – Она посмотрела на бывшего Прекрасного Принца, поражаясь произошедшей метаморфозе.

– Нора, пожалуйста, уговори Мадлен не доводить дело до полиции.

– Чего это ради?

– Понимаешь… Элен… Она не всегда адекватно реагирует на события. Ее с детства приучали к мысли, что она должна быть лучшей во что бы то ни стало…

– И поэтому пусть калечит людей и лошадей?

– Да, она некрасиво поступила тогда с тобой… Но ведь она боролась за меня… ее можно понять.

– Ага… Ты чуть не покалечился, у меня испорчена репутация, но это все такие мелочи…

– Ревность слепа. Как женщина, ты должна ее понять.

– Ладно, пусть там была ревность. А Колизей чем виноват?

– Ты чуть не отбила меня у нее, а теперь собиралась отобрать чемпионскую корону.

– Колизея не прощу!

– Но с ним ничего не случилось! А если я поклянусь, что она… что мы с ней уйдем из спорта навсегда, ты ее простишь?

– Ты готов поступиться всем ради нее?!

– Плохая или хорошая, но она моя жена. И я люблю Элен.

Нора покосилась на невозмутимую красавицу, стряхивающую с черной куртки несуществующие пылинки, словно дома перед зеркалом. Нору вдруг озарило:

– Так ты пришел ко мне в номер, чтобы нас застали вместе! Чтобы рассорить меня с Джефри и Мадлен…

Ричард опустил глаза.

– Это правда. Но здесь мы квиты. Твой удар ощущается до сих пор. Чувствуется, ты вложила в него всю душу.

– Что ты! – усмехнулась Нора. – Ты даже не представляешь, что бывает, когда я включаю свое обаяние на полную катушку!

– Так ты нас простила?

– Ладно. Я постараюсь уговорить Мадлен принять извинения Элен…

– Но она не будет извиняться!

– Значит, сядет в каталажку, где у нее не будет возможности часами вертеться перед зеркалом!

– Ты права, я постараюсь уговорить ее извиниться.

– Вот-вот, постарайся. Итак, извинения перед Мадлен – это первое. И ты завтра объявишь, что это твое последнее выступление, потому что Элен заболела и ты собираешься посвятить жизнь ее лечению, а она снимется с соревнований, и больше мы ее на лошади вне вашего поместья не увидим. А чтобы у тебя не было проблем с памятью, мы заберем подписанный протокол, и если возникнут проблемы, передадим его прессе. Утрясать вопрос с констеблем будешь сам.

Ричард изумленно посмотрел на стоящую перед ним девушку.

– Надо же, как обманчива внешность! Видимо, не зря ты столько времени общалась с Мадлен. Мне казалось, что ты – сама мягкость и доброта…

– У меня и помимо Мадлен учителя были хорошие, – усмехнулась Нора. – Просто я делаю все возможное, чтобы обезопасить себя и своих близких от новых нападений.

– Но Тим с Флоранс…

– А при чем тут они? Если хочешь, передай Меченосца Тиму, и тот будет выступать, где ты захочешь. Но только на соревнования ты будешь приезжать без Элен. Договорились?

– Ты не оставляешь мне иного выхода.

– Да, – подтвердила Нора, показывая, что разговор окончен.

Все получилось именно так. Услышав о результатах переговоров, Джефри сказал, что его все вполне устраивает, хоть и жаль, что из конкура уйдет такой талантливый спортсмен. Но конный спорт – занятие джентльменов…

Гораздо дольше сопротивлялась Мадлен, но и она в конце концов уступила общему натиску и приняла извинения Элен, произнесенные шипящим от злости голосом.

Журналисты, посетившие в этот день соревнования в Коустоне, получили потрясающую сенсацию, так что брифинг, на котором Ричард объявил об уходе, продолжался больше трех часов.

Мадлен, присутствовавшая на нем для контроля за выполнением договора, констатировала, что Ричард впервые вел себя как лорд Каннингем, а не дамский подкаблучник. Элен на брифинге не было, и Ричард извинился за отсутствие своей жены, объяснив его ее недомоганием.

Прослышав, что сегодняшние соревнования – прощальные для всеобщего любимца, на трибуны набилось столько народа, в основном дам, что организаторы чемпионата стали всерьез волноваться за их сохранность.

Джефри с Ричардом выступили блестяще, но в результате перепрыжки Браун проиграл лорду Каннингему, и тот закончил карьеру в ранге чемпиона. И только Нора с Мадлен знали, что Джефри подстроил свое поражение.

Графиня Андриевская сначала обругала «вонючий курдюк безглазой овцы» за «идиотское благородство», но даже на нее трагичность положения, толпы на трибунах, стоящие в глазах Ричарда слезы произвели впечатление, и она от всей души простила племянника.

За отсутствием главной конкурентки, Нора выиграла «Большой приз», но награда не принесла ей удовлетворения. Их спор с Элен так и остался незаконченным.

Вечером, на банкете по поводу окончания чемпионата, на котором, правда, не было лорда Каннингема с супругой, Мадлен подошла к Норе с Джефри, чтобы отметить окончание их «дела», как выразилась почтенная дама.

Выпив по фужеру шампанского, они немного помолчали, а потом Мадлен поинтересовалась:

– Ну и какие планы у вас на дальнейшую жизнь?

– Нора, видимо, вернется в Лондон, где мы поженимся после окончания сезона. А я планирую открыть свою конноспортивную школу, когда наберу нужную сумму.

– А выплаченные мной пятьдесят тысяч?

– Это хорошие деньги, но нам ведь нужно подумать еще и о собственном доме.

– А что собираешься делать ты, Мадлен? – спросила Нора. – Теперь, когда вы с Ричардом, наконец, помирились…

– Я переезжаю на юг Франции, – перебила ее богатейшая дама графства Дербишир. – Хочу поселиться рядом с Ниццей, с которой у меня связана масса приятных воспоминаний. Знаете, я уже в том возрасте, когда прошлое становится дороже настоящего.

– Как? У вас такой чудесный дом! А что будет с конюшней? А Трепет и Колизей? – наперебой закричали Нора с Джефри.

– Ах… это, – отмахнулась Мадлен. – Здесь я все уже решила. Поместье «Рейнбоу» – мой свадебный подарок вам, мои дорогие. Кому еще я смогу доверить своих лошадок, о которых буду очень скучать? Там есть все, что может пожелать спортсмен-конник, так что тебе, Джефри, не придется мучиться с поисками места для школы верховой езды. А я уже не собираюсь устраивать большие приемы. Мне эти хоромы ни к чему.

– Мадлен, мы не можем принять такой подарок! – ахнула Нора.

– Можете. А за меня не волнуйтесь. Я уже присмотрела себе виллу, в которой собираюсь прожить остаток лет.

– Но…

– Никаких «но»! Это мое решение, бумаги уже готовы и подписаны, так что живите долго и счастливо. Я буду за вас молиться.

– Но ведь ты же не веришь в Бога, – рассмеялась Нора.