У Норы от удивления даже слезы просохли. Ничего себе лексикон у графини! Похоже, подобные чувства испытала и Флоранс, которая, пискнув «Созвонимся!», действительно почти побежала в сторону конюшен, где толпился народ.

– Черт меня побери, – пробормотала почтенная леди, – ну и денек! Стоит выпить чего-нибудь покрепче сока…

Она посмотрела на хлюпающую носом Нору и сокрушенно покачала головой. Ну и Дикки! Учудил, так учудил! Интересно, кто же все-таки разрезал стремя? На девицу не похоже – такой ступор, если он не настоящий, смогла бы изобразить разве что Сара Бернар…

Графиня Андриевская, протянув руку, взяла Нору за подбородок и твердо посмотрела девушке в лицо.

– Смотри на меня, – прозвучал сердитый приказ, – это правда, что ты не знаешь, кто это сделал?

– Да…

– Что? Я не поняла!

– Да! Я действительно не представляю себе, что могло случиться с этим проклятым стременем!

– Это хорошо… Тогда, раз уж у тебя появилось некоторое количество свободного времени, есть предложение сходить выпить по чашечке кофе с коньяком.

– Но мне надо забрать свои вещи!

– Ничего с ними не случится! Дик отвезет их назад в «Гринвуд», но ведь тебе в любом случае придется туда ехать за своими чемоданами. Голову даю на отсечение, что у тебя их минимум три!

– Ошибаетесь! – От одной мысли, что ее могут принять за банальную вертихвостку, у Норы пересохли слезы. – Но мне все же придется туда заехать. Да и попрощаться с ребятами не мешало бы! В конце концов, они не виноваты в том, что произошло…

– Да? А кто виноват?

– Я не знаю, но точно не Флоранс, Тим или Боб, потому что они любят Ричарда и ни за что не причинили бы вреда Меченосцу.

– М-да… «Блаженны верующие»… Впрочем, может, и вправду не они. Пойдем-ка, посидим, подумаем. Будем спасать твое честное имя, так сказать.

– Но… Я не понимаю…

– Что не понимаешь? Почему я решила тебе помочь?

– Да!

– Видишь ли, милочка, мне не нравится, когда огульно обвиняют кого-то. А потом, у меня давно уже вырос зуб на Элен. Да и Дикки тоже хорош! Подозреваю, что эту ночь он провел в твоей постели, вот его и корежит. Невестушки своей боится, дубина стоеросовая! Надеюсь, ты в него не влюбилась?

– Я?.. Нет, что вы! Да! Не знаю…

– Ну и ну! Да здесь все еще хуже, чем могло показаться с первого взгляда! Ладно, разберемся!.. Так мы идем пить коньяк?

– Да…

– Ну вот и славно. Заодно и поговорим. Надо же поймать мерзавца, что все это устроил. А то войдет во вкус…

Не сомневаясь, что Нора последует за ней, она пошла в сторону ипподромного кабачка, и девушке ничего не оставалось делать, как почти вприпрыжку бежать за решительной матроной. От всего произошедшего у нее голова шла кругом…

Зайдя в паб, они уселись за дальний столик, и Мадлен предложила, сосредоточенно заправляя сигарету в мундштук:

– Ну что, давай вспоминать все с самого-самого начала.

И Нора вдруг начала рассказывать ей о своей любви к Дику, с той самой минуты, как впервые увидела его на конюшне.

Они уже успели выпить по паре чашек кофе с коньяком (причем, коньяка там было больше, чем кофе), когда Нора закончила свое печальное повествование.

Мадлен слушала ее, не перебивая, только иногда фыркала, словно рассерженная кошка. Дождавшись, когда повествование наконец иссякнет, она откинулась на спинку стула и, выпустив изо рта колечко дыма, задумчиво процедила «м-да-а», погружаясь в раздумья.

Устав от затяжного молчания, Нора тихо кашлянула, привлекая к себе внимание. Графиня нехотя оторвалась от изучения деревянных балок на потолке и перевела на нее взгляд проницательных зеленых глаз:

– Ну, похоже, что это все-таки не твоя работа. Я имею в виду разрезанное стремя, – резюмировала она спокойно.

– А вы что, в этом сомневались? – потрясенно уставилась на нее Нора.

– У тебя были причины желать Дику неприятностей, – пожала плечами достойная дама. – Насколько я понимаю, тебе казалось, что ты влюбилась в него, а он манкировал твоими чувствами.

– Мне не казалось, я его действительно любила! И та сцена, которую вы только что видели, для меня – трагедия!

– Ну хорошо хоть «любила», а не «люблю». Милая моя девочка, это не любовь. Это мираж. Ты влюбилась в прекрасного принца на гнедом коне, элегантно преодолевающего любые препятствия, а не во вздорного подкаблучника, как оказалось на самом деле. Вот где главная трагедия, а не дурацкий инцидент со стременем. Но с этим мы тоже разберемся со временем. Ты говоришь, ларь был заперт, а ключ – у Дика?

– Да.

– И влезть туда никто не мог?

– Никто. Я сама открывала замок ключом, который дал Ричард.

– Хорошо, примем за отправную точку, что это сделал некто за то время, когда ты с друзьями ходила перекусить. То есть Флоранс и Тим тоже вне подозрений. За несколько минут до этого Ричард проводил Элен и Джефри на трибуну, так что они тоже имеют алиби. Получается, это сделал чужак.

– Но Ричард сказал, что там никого из пришлых не было. И конюхи тоже это подтвердили.

– Ричард мог ошибаться. Конюхи могли ошибиться. Я не верю в чудеса, а ты мне пытаешься внушить, что это сделало привидение.

– Нет, но…

– В общем, на сегодня разговор окончен, – подвела черту Мадлен. – Тебе пора ехать, если собираешься до ночи попасть в «Гринвуд». Кстати, куда ты отправишься потом?

– Домой, в Лондон. Зализывать раны.

– Хм… Ладно, отправляйся домой зализывать что нужно, а я пока здесь кое с кем пообщаюсь… Да и мою бестолочь – нового спортсмена – стоит пойти проведать. Это же надо: на таком коне и занять двенадцатое место из шестнадцати возможных! Я его убью своими руками! Ну что ты сидишь? Иди быстрее. Уверена, мы с тобой еще встретимся.

То ли Мадлен обладала гипнотическими способностями, то ли Нора сама так подпала под ее влияние, но, ответив улыбкой на прощальный кивок графини, она чуть ли не побежала на выход.

Выбравшись под пасмурное сентябрьское небо, девушка вдохнула воздух полной грудью, отчего ее разум немного прояснился. Надо было поторопиться в конюшню, потому что ехать через половину графства в рабочей экипировке ей совершенно не хотелось, да и деньги остались в сумке, запертой в гостинице. Вспомнив об этом, Нора застонала от досады и заторопилась к конюшне, но, не пройдя и десятка шагов, остановилась и, помявшись немного, побрела к выходу с ипподрома. Она не будет бегать за Ричардом. Раз ее любовь – это только мираж, то она сможет избавиться от наваждения.

Черт с ним, с Принцем… Как Мадлен четко подметила ее глупый романтизм! Конечно, со стороны ее любовь выглядит полной чушью. Даже в двенадцать лет девочки смотрят на взаимоотношение полов гораздо реалистичнее, чем она! Но оскорбление она ему так просто не спустит. Как говорил Чингисхан: «Ты хотел войны, ты ее получишь». Она пока еще не знает как, но отомстит обязательно. Поедет домой и придумает в спокойной обстановке. Ричард еще не знает, кого обидел!

Нора тряхнула головой и расправила поникшие плечи. У нее появилась цель и хоть какой-то план, а раз так – жизнь еще не кончена. Смахнув с брюк пятнышко пыли, она задрала нос кверху и гордо пошла в гостиницу, фальшиво насвистывая Вагнеровский «Полет валькирий».

В «Гринвуд» она добралась уже в кромешной темноте и была несказанно обрадована, когда ее встретила вся компания горячим ужином. Срочно была открыта очередная бутылочка вина, и все выпили за Нору, словно она была именинницей, а не позорно изгнанной сотрудницей.

В тот момент, когда после выпитого тоста компания поставила бокалы на стол, раздался стук в дверь. Все озадаченно переглянулись, и Боб, как старший, кивнул головой Тиму. Рыжий берейтор подошел к двери, распахнул ее и удивленно присвистнул.

На пороге, с огромной коробкой конфет, совсем потерявшись за букетом гладиолусов, стоял красавец Джефри собственной персоной. От неожиданности Тим забыл о субординации:

– Ты чего приперся? – поинтересовался он.