И хвала Господу, что так все обошлось, что он получил возможность не только не потерять заработанное, но и достичь, так сказать, обеспеченной старости.

Будущее наступило. Ретт Батлер смог причислить себя к наиболее богатым людям страны.

Но как надоело Ретту Батлеру ежедневно смотреть в глаза старых и молодых, маленьких и больших акул и разного рода авантюристов! Эти глаза загорались только тогда, когда речь заходила о деньгах… И огонь был тем ярче, чем более крупной суммы касался разговор. Это был алчный нечеловеческий блеск!

Нет, сейчас Батлер явно предпочел бы иметь дело только с людьми, глаза которых загораются, когда речь идет не о финансах, а, скажем, о картинах, музыке, поэзии… Такие люди, думал Батлер, должны вызывать гораздо больше уважения к себе. «Однако, кажется, я стал похож на Эшли Уилкса к старости, – с удивлением заметил Ретт. – Все-таки, мы получили сходное воспитание и образование, и кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы отец не выгнал меня из дома в юности, едва мне исполнилось двадцать лет, без гроша в кармане…»

Беда была в том, что, всю жизнь проведя среди «саквояжников», дельцов, стремящихся к наживе, Ретт почти не видел других людей. Ближе к старости он все стремился встретить кого-то из таких, как он сам, пресыщенных деньгами и размышляющих о смысле жизни, но все более и более разочаровывался. И с течением времени понял, что таких людей нет вокруг него. Это было ужасно, и эта была еще одна из многих причин, из-за которых Батлер начал вести затворнический образ жизни. Теперь ему остро захотелось покоя.

В определенном смысле слова даже Джедда Николсона старый Батлер только терпел, избегая приглашать его, например, к себе домой.

Дома Ретт Батлер скрывался от всей этой сумасшедшей суеты, связанной с постоянной заботой о приумножении богатств. Правда, он мог уехать в какое-нибудь далекое путешествие: в Европу, в Азию… Забыть про все, раствориться, стать зевакой, думающим о своем здоровье и о красотах окружающего мира. Но…

Еще одна причина держала его дома. Его дети и внуки. Дети, которые, казалось, забыли его, старого Батлера, и приезжали очень редко.

Ретт боялся себе признаться в этом, но он постоянно ждал, почти бессознательно надеялся на неожиданный звонок или приезд.

Ретт понимал, что в старости надо было больше заботиться о душе, а не о делах. С другой стороны, он ловил себя на мысли, что ему было просто жалко расставаться с хорошо налаженным производством, дающим неплохой доход. Несколько заводов, пресловутые фосфатные шахты, целая сеть торговых залов по всему тихоокеанскому побережью… В последнее время Ретт стал появляться на бирже, занялся игрой на повышение или понижение.

Его душа постоянно требовала покоя. Дома у него были картины, книги и такой желанный покой. И Ретт начинал метаться между давними своими привязанностями и теперешними. Он нашел выход, постепенно перекладывая каждодневные заботы о бизнесе на более молодые плечи. Этими плечами стали плечи Джедда Николсона. И слава Богу, что молодому человеку можно было доверять. Ретт считал, что ему, несомненно, повезло с управляющим, которого он перетянул из одной разоряющейся фирмы на свою сторону, пообещав юноше большую зарплату и вхождение в долю в будущем.

Ни разу Батлер не пожалел о принятом решении. Джедд тянул лямку не только за себя и за постепенно отходящего от дел хозяина, его энергии хватило бы еще, как минимум, на десятерых человек.

– Как ваше здоровье, шеф? – спросил Николсон. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, Джедд, прекрасно. Должен тебе заметить, мое здоровье задает мне меньше вопросов о себе, чем ты о нем… Но почему ты интересуешься моим самочувствием? Хочешь сказать что-то такое, от чего со мной может случиться сердечный приступ?

– Нет! – смеясь, воскликнул Николсон. – Не волнуйтесь, тут дела другого рода.

– Говори, не тяни, Джедд.

– Знаете, мистер Батлер, – сказал Николсон. – Боюсь, вам придется приехать в контору. Собственно, я уже сам собирался вам звонить…

– Что? – переспросил Батлер, затаив дыхание. – Что-нибудь все-таки случилось?

– Нет, не волнуйтесь мистер Батлер. Ничего опасного и нежелательного, как я думаю, для нас с вами… Просто к вам тут посетители…

– Так прими их сам или разгони по домам! Неужели мне обязательно надо выбираться из дома? У меня здесь и так дел невпроворот.

Батлер покосился на шкаф-дверь в потайную комнату.

– Извините, шеф, – твердо сказал Николсон. – Приезжайте, здесь господин из Торгового и Промышленного банка, а с ним еще двое… По-моему, у них к вам какое-то очень выгодное предложение.

Батлер вздохнул.

– Ты мой управляющий, Джедд. Разберись с ними…

– Нет, мистер Батлер! Вопрос такого рода вы должны решить сами. Речь идет о весьма крупных деньгах.

– Что там такое? Ты меня сердишь, Джедд…

– Нет, нет и еще раз нет, мистер Батлер! Я просто настаиваю на том, чтобы вы появились! Иначе просто и быть не может, поверьте моему опыту или же чутью, если считаете, что опыта у меня маловато.

Ретт выругался в сторону от телефонной трубки.

– Ну ладно, жди, сейчас приду, – согласился он, скрепя сердце.

Но ведь в соседней комнате его ждет Ален Перкинсон! Нет, Ретт не мог просто так, сию же минуту приехать.

– Алло? Джедд? – сказал в трубку Батлер. – Ты еще слушаешь?

– Разумеется, мистер Батлер! Как я могу положить трубку раньше вас? – раздалось на другом конце провода.

– Я приеду, но не сию минуту, а через… Ну, скажем, через два часа. Устраивает?

– Хорошо, мистер Батлер, – согласился управляющий. – Постараюсь господ молодых предпринимателей пока чем-нибудь занять…

– А, так у тебя там молодые предприниматели? Что же ты сразу не сказал? – обрадовался Ретт. – Сыграй с ними несколько партий в шахматы или карты… Предложи им виски… Я должен закончить некоторые дела дома, и после этого я сразу приеду… Что ты говоришь?

Ретт услышал, что Джедд Николсон повторяет его слова в сторону от переговорной трубки.

– Это я не вам, шеф, – ответил Джедд и продолжил:

– Ну как, вас устраивает такой вариант?

– Почему бы нет? Мы подождем… – донеслись до Ретта отдаленные голоса.

– Шеф, они согласны, – доложил Джедд. – Итак, мы ждем вас. Правда, есть еще один вопросик…

– Ну что еще? – раздраженно бросил Батлер.

– Как насчет прибавки к моему жалованию? За сверхурочную работу?

Временами молодой управляющий несказанно раздражал Батлера своим нахальством.

– Мистер Николсон! – повышенным тоном ответил Ретт. – Хочу вам напомнить, что вы сами настаиваете на моем визите! Я же не ставлю вопрос о повышении оклада себе самому… Вы все поняли?

– Понял, шеф, – ответил Джедд после непродолжительного молчания.

– Ну вот и отлично, – сухо произнес Батлер. – Итак, до встречи.

Он положил трубку.

Ален долго стоял у двери, прислушиваясь к каждому шороху. Он старался уловить хотя бы обрывки разговора, но звуковая изоляция была полной. Юноша, как ни напрягал слух, ничего не смог услышать.

Наконец, раздались шаги, они стали приближаться к книжному шкафу. Ален Перкинсон отскочил от двери и принял беззаботный вид.

Дверь открылась, и в комнату вошел Ретт Батлер.

– Ну что? – спросил Перкинсон. – Позвонили себе на работу?

– Да, спасибо, – рассеянно ответил Батлер. – Я позвонил…

– И что же там нового?

– Зачем вам это знать, молодой человек? – раздраженно спросил Батлер. – У вас свои проблемы, у меня свои. Будете меньше знать – спокойней заснете…

– Спокойно заснуть можно только в могиле! – огрызнулся Ален.

Он опустился на кровать.

– Зачем вы так? – снова спросил Ален после непродолжительного молчания. – Я же действительно хочу знать, все ли в порядке.

Батлер сел рядом с Аленом.

– А не принять ли вам чего-нибудь успокоительного? У вас был сильный шок. Послушайтесь меня, пожалуйста, давайте вызовем врача.

– Обязательно надо созывать народ! – раздраженно воскликнул Ален. – Как вам еще объяснить? Я не хочу, чтобы стало известно о случившемся.