Длительное время воздействие грайра на человека невозможно обнаружить без специальных исследований. Только следы укусов помогали им до сих пор вовремя выявлять и изолировать новых зомбитов. Им нужно найти способ какого-то быстрого полевого анализа, нужно дать задание Алмину — тот наверняка с этим справится.

Однако сейчас возникла новая, гораздо более важная проблема установить, что произошло на «Севастополе» и почему с корабля до сих пор не прислали помощь, — даже если связь вышла из строя, они должны были видеть через свои оптические датчики, что творится на базе.

Но даже мощный приемник, присоединенный к направленной параболической антенне и до сих пор успешно справлявшийся с любыми помехами, упрямо молчал.

Это казалось почти невероятным, потому что молчал и спутниковый ретранслятор. Неверов не смог уловить даже шипения постоянного фонового излучения, всегда сопровождавшего работу автоматического передатчика ретранслятора.

Этому могло быть только одно объяснение. По какой-то неизвестной причине ретранслятор полностью прекратил работу, несмотря на автономную атомную батарею и тройной запас надежности в блоках.

Конечно, было еще одно, более правдоподобное объяснение… Ретранслятор попросту перестал существовать, уничтоженный прямым попаданием метеорита или лазерного луча…

После происшедшего на базе Неверов был готов поверить во что угодно. Он все еще не прекратил попыток связаться с «Севастополем», когда в радиорубке появился Делони.

Таким он еще ни разу не видел своего командира отрядов безопасности. Бледное лицо, покрытое мелкими бисеринками пота, и сведенные горькой судорогой губы свидетельствовали о том, что запас плохих новостей далеко не исчерпан.

— Ну, говори, что там еще?

— Мы потеряли «Севастополь».

— Это я уже знаю. Такой магнитной бури я не припомню здесь с момента первого приземления.

— Я имею в виду не связь. Мы потеряли корабль.

— Вот как? Успокойся, Грегори, объявится наш «Севастополь». Буря утихнет. Связь восстановится — так уже бывало.

— Я не ребенок, не нужно меня утешать, лучше послушай. Вот здесь у меня копия последней записи в радиожурнале. Та самая вырванная страница, которую ты не смог найти. Она оказалась в бумагах исчезнувшего Петровского. Вместе со всяким хламом. Запись не слишком четкая…

— Ничего. Я разберу.

Взяв листок, Неверов попытался вникнуть в каракули писавшего их, видимо, из последних сил человека, но общий смысл все время ускользал от него. «Вторично вызываю… Шлюпка… Отвечаю, два часа назад… Подтвердите…»

— Шлюпка у них пропала — корабельная шлюпка… И можешь быть уверен, радист «Севастополя» не получил этого сообщения. Грайры об этом позаботились. Когда шлюпка стартовала с базы к кораблю, ею управлял один из новых зомбитов. Из тех самых, на которых нет следов укуса… На корабль она не попала, вернее, попала, но значительно позже, когда у них все было готово.

— Не слишком ли много тебе приходится домысливать? Фактов маловато одна невразумительная радиограмма. Но даже если все так, это еще не говорит о том, что их план удался. На «Севастополе» крепкая команда, этих ребят не одолеет какой-то десяток зомбитов. Я могу поверить, что там был бой, что у них повреждена рация, но с чего ты взял, что мы потеряли корабль?

— А как ты думаешь, почему грайры атаковали базу? Ведь до окончания инкубационного периода их драгоценных яиц еще целых два месяца! Ответ очевиден — им нечего бояться. Они знают, что у нас больше нет корабля. С того самого момента, как только они поняли, какую угрозу представляет для них «Севастополь», их главной целью стало уничтожение корабля. Я установил, что еще задолго до последних событий на складе базы стала пропадать взрывчатка и кое-что из оборудования, нужного для того, чтобы превратить корабельную шлюпку в десантное судно. Видимо, уже тогда они захватили несколько наших ребят и с их помощью беспрепятственно осуществили свой адский план. Направили к «Севастополю» шлюпку со знакомыми людьми, чужих бы они близко к кораблю не подпустили. Что там было дальше — я не знаю. Возможно, они захватили корабль, но скорее всего заложили бомбу и попросту взорвали его. Они ведь не жалеют ни своих, ни наших жизней. Ты ведь помнишь основную их заповедь — интересы Гнезда превыше всего.

— Я помню. И все равно не поверю в эту историю, пока не увижу обломков корабля своими собственными глазами.

— Тогда посмотри на них. Здесь есть достаточно мощная оптика.

— Ты хочешь сказать!..

Неверов почувствовал, как у него перехватило дыхание, и остаток фразы застрял в горле. Наверно, что-то подобное испытывает приговоренный к смерти в момент оглашения приговора. Потому что гибель корабля означала, что всем им уже вынесен такой приговор. С трудом овладев собой, он повторил вопрос:

— Ты хочешь сказать, что уже видел эти обломки?

— На бывшей орбите «Севастополя» вокруг планеты вращается большой рой метеоритов.

— Насколько большой?

— Ну, я не знаю, сосчитать и взвесить эти обломки вряд ли удастся.

— Это могла быть шлюпка грайров.

— Могла. Но «Севастополя» нет на стационарной орбите. Ни в оптике, ни на радарах. В девять тридцать дежурный наблюдатель зафиксировал в этой части горизонта непонятную световую вспышку. Спустя три часа после исчезновения шлюпки… Я лишь сопоставил все данные. Свел их вместе.

— Ты кому-нибудь говорил об этом?

— Нет. Но какое это имеет значение?

— Имеет. После всего происшедшего наша единственная надежда — акванты. Мы найдем их, если они до сих пор не объявились. Если понадобится, вездеход можно переоборудовать в подводную лодку.

— Без огневой поддержки вездехода база не продержится и нескольких часов.

— С вездеходом этот срок продлится не намного. Если ты прав и «Севастополь» действительно захвачен или уничтожен, они навалятся на нас всей своей мощью. Скорее всего эта атака была простой разведкой.

— Наш отъезд будет выглядеть как бегство…

— Согласен. Но иногда приходится принимать и такие решения. Это приказ, и он не подлежит обсуждению. Мы вылетаем через полчаса. Сейчас я составлю список оборудования, которое ты должен будешь, не привлекая к себе излишнего внимания, сложить в грузовой отсек вездехода.

— Нам не удастся провернуть это незаметно…

— Знаю. Поэтому известие о гибели корабля должно оставаться в тайне.

— Не нравится мне все это, капитан!

— Думаешь, мне это нравится?! У тебя есть другое предложение? Нет ничего глупее, чем всем вместе красиво погибнуть на этой базе. Контакт с аквантами дает хотя бы надежду известить Землю о том, что здесь творится, и продолжить борьбу с нашими врагами.

— Каким образом?

— Этого я и сам пока не знаю. Но узнаю. Не сомневайся. И тогда придет час расплаты и за базу, и за гибель наших товарищей, и за десятки безымянных кораблей, нашедших здесь свою могилу.

Часы и дни текли незаметно, складываясь друг с другом и поглощая в своем течении негромкое урчание моря, следы на песке, огромные глаза Козявки, шелуху последних плодов…

Руки Элайн огрубели, одежда изорвалась, и сквозь прорехи проглядывало до черноты загоревшее тело. Нечесаные волосы, как ни странно, не уродовали ее по-прежнему прекрасное лицо, а в глазах появилась новая, несвойственная раньше уверенность в себе.

Самым странным в ее робинзонаде было, пожалуй, то, что она не чувствовала себя несчастной. Она попала на этот остров совершенно не подготовленной к тому, что ее здесь ждало. У нее не было даже иголки, чтобы заштопать одежду, и тем не менее несчастной она себя не чувствовала. Возможно, основная причина была в том, что ей приходилось заботиться о чужом малыше, который с каждым днем проявлял все большую привязанность к ней. И еще одно. Она знала… Что-то приближалось к ней, с каждым новым проведенным здесь днем «некто» становился все ближе…

Стоны, по ночам доносящиеся с моря, казались ей теперь громче и ближе. Она слышала совсем рядом со своей пещеркой шлепанье огромных лап, а утром находила следы… Кто-то искал ее, и по ночам, сквозь сон, она чувствовала, как этот «некто» зовет ее к себе, в темную прохладную глубину моря. И она знала, что когда кончится последний питьевой плод, а вместе с ним и последняя надежда на помощь далекого мира, в котором она жила тысячи лет назад, она ответит на этот зов…