Вероятно, в тесном союзе и сговоре со жрецами того исторического Вавилона были и евреи, переселенные туда насильно. Они очень быстро переняли у вавилонян не только достижения наук, но главное – «таинства» экономических, торговых и финансовых знаний. Историки отмечают, что именно вавилонские жрецы были богатейшими людьми Вавилона и крупными сельскими хозяевами. В их распоряжении были огромные имения, принадлежавшие храмам богов, с тысячами рабов. Со жрецами и вступили в тесный союз еврейские купцы, переселенные из Иерусалима в Вавилон, столицу тогдашней ойкумены. В ту столицу устремлялись потоки самых различных товаров, и торговля приносила бешеные прибыли. Евреи могли свободно передвигаться по империи, вели торговлю, помогая в торговых операциях и финансовых сделках друг другу.

Г. Климт. Юдифь

Вскоре они проникли и в элиту, оказывая услуги как царю, так и жрецам, и порой получали важные посты в государстве. Часть вывезенных купцов-евреев капиталы сохранили и пустили их в оборот. Тем не менее, ненавидя Вавилон, они видели в Кире избавителя, ему всячески помогали, ожидая, что после унижения Вавилона обитавшие в нем евреи вернутся домой с весельем, миром и деньгами. Но сердца многих, выступивших против Вавилона, переполняли жгучая злоба и жажда неутоленной мести:

Л. Мей. 1854

Мыслители и писатели понимали всю чудовищность войны. Течет человеческой кровью река Ксанф у Гомера. Война сжигает нивы, уничтожает храмы (Геродот). Война между империями Цин и Хань разорила до основания земли Центральной равнины. Война – причина огромных народных бед. Исторические персонажи тем не менее твердят: «Война для нас – привычное дело». Создается впечатление, что история человечества – это только войны. Поэт Овидий, певец любовных метаморфоз, в «Скорбных элегиях» выражает сожаление, что не воспел взятия Трои аргосскими войсками, взятие Фив, взаимное братоубийство, битву воинственного Рима. Полководцы же предпочитали науку войны овидиевской «Науке любви». Война портила и женские характеры – красавицы в ту пору удивительно кровожадны и жестоки.

Шота Руставели

Известная красавица Юдифь, спасая свой город от полчищ царя Ассирии Навуходоносора, уничтожила командующего его армией Олоферна и в награду за свой поступок получила все золото, драгоценные камни и богатые одежды неосмотрительного и сластолюбивого полководца. Кровожадная дщерь Востока, прелестная Нестан Дареджан из «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, в послании к возлюбленному раскрывает благоуханные уста лишь для того, чтобы сказать: «Вот совет тебе разумный: объяви войну хатавам, заслужи почет и славу в столкновении кровавом».

В «Шахнаме» противоборство добра и зла находит отражение в схватке царя Фаридуна и тирана Заххака. Тиран обращается за помощью к мудрецам, пытаясь задним числом обелить жестокости и злоупотребления своего режима, обещая, что впредь уже не допустит неправды:

Битвы и сражения пронизывают все искусство классической Греции, Древнего Рима, Пергама, Ассирии, Персии – от пергамского горельефа «Битвы богов» и до колонны Траяна. Удивительные фигуры композиции в Пергаме восхищали многих. И.С. Тургенев писал: «.Все эти – то лучезарные, то грозные, живые, мертвые, торжествующие, гибнущие фигуры, эти извивы чешуйчатых змеиных колец, эти распростертые крылья, эти орлы, эти кони, оружие, щиты. это торжество злобы и отчаяния, и веселость божественная, и божественная жестокость – все это небо и вся эта земля, – да это мир, целый мир, перед откровением которого невольно холод восторга и благоговения пробегает по жилам.»

Орест, преследуемый эриниями

Русский драматург П. Гнедич подчеркивал, что борьба народов настолько сильно поражала современников, что они пожелали увековечить ее в истории силами искусства, «идеализируя позу, они искали реального племенного сходства, достигая поразительных результатов». Как говорит Гёте в «Фаусте»: «Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, жизнь и свободу заслужил». Однако менее всего хотелось бы поэтизировать причины войн, тем более что зачастую они до удивления циничны и прозаичны.

Жизнь в те давние времена была жестокой, кровавой и опасной. Сама природа не жаловала обитателей земли, подвергая их бытие постоянным испытаниям и бедам. Несчастных людей, словно Ореста безжалостные эринии, преследовали пожары, наводнения, эпидемии, землетрясения, цунами, войны, глады и моры. Поэтому люди и старались умилостивить богов, как только могли. Отсюда появление чудовищных обычаев – предлагать богам живых людей в качестве дара (часто это были дети). Более тысячи лет многие древние цивилизации соблюдали сей обычай, рожденный отчаянием. Во время осады городов старших сыновей, наследников, сбрасывали с укрепленных стен в надежде, что местное божество смилостивится и придет на помощь попавшему в беду городу. Так было в Карнаке – на Ашкелонской стене, так было и в финикийском Угарите, когда детей отправляли в пламя костра во славу Эля и Ваала. Израильский судья Иеффай отдал свою дочь на всесожжение в честь Яхве (Книга Судей, 11:30–31). Цари Иудеи Ахаз и его внук Манассия сжигали сыновей в специальном месте жертвоприношения (молок), в долине Хинном, к югу от Иерусалима. Такие жертвоприношения были в порядке вещей, хотя пророки и осуждали жестокую практику: «Ибо сыновья Иуды делают злое перед очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, на котором наречено имя Мое, чтобы осквернить его. И устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило» (Иеремия, 7:30–31). Жертвенники были и в финикийском Карфагене, где предавали сожжению останки тысяч маленьких детей. В Кносском дворце на Крите археологи нашли кости детей с сохранившимися отметинами от ножей, что может навести на мысль о ритуальном жертвоприношении и даже каннибализме.

Рейтерн. Авраам приносит Исаака в жертву

Как гласит легенда, Агамемнон перед отплытием ахейского флота в Трою через Эгейское море принес в жертву свою дочь («Ифигинея в Тавриде»). Всем известна история с Авраамом, которому бог Эль повелел принести в жертву его любимого первенца – Исаака. Авраам уже занес кинжал над головой Исаака, чтобы отдать жизнь сына божеству, но, на счастье, увидев барана, понял, что это был ниспослан ему небом «козел отпущения».

При бесспорном общем кровавом тоне палитры мировой истории в войнах древности есть и конструктивные моменты. Более всего они заметны у греков, римлян, китайцев, македонцев и, видимо, у славян. Обратимся к личности Александра Македонского, чья деятельность не лишена созидательных начал, хотя судьба его трагична, как судьба всех завоевателей. Этот человек в мечтах и утопиях хотел объединить мир Запада и мир Востока. Македонец, человек славянских корней, впервые попытался соединить культуры и народы столь далеких и разных миров. Не странно ли, что наследник царя Филиппа, не имевший ни огромной армии, ни денежных средств, отягощенный долгами, едва вышедший из детского возраста, решил посягнуть, как пишет историк Плутарх, не только на Вавилон и Сузы, Египет, Индию, но и «возмечтать о власти над всем человечеством»?! Плутарх уверяет нас, что Александром в устремлениях руководили философия, унаследованная им от Аристотеля, и интеллектуальный багаж (сопровождавшие его в походах гомеровские «Илиада» и «Одиссея»). Они стали для него руководством к последующим великим свершениям.