Я долго не мог уснуть на своей жесткой монастырской постели. Несмотря на все усилия выбросить из головы непрошеные мысли, они преследовали меня. Я вспоминал Арию и ту безумную ночь, что связала нас навсегда и погубила ее.

Жестокая внутренняя борьба не оставляла меня. Я знал, что Лагран прав, что завтра мой крошечный отряд будет разбит под стенами замка Грегориана, а сам я погибну. Так нужно ли приносить себя в жертву? Что это изменит? Чем поможет Арии? Шанс все-таки оставался, пусть даже не на победу. Я не знал, что может произойти, какие силы придут мне на помощь, какие события повернут в сторону колесо судьбы, грозящее раздавить меня, как букашку. Я обязан хотя бы попробовать. Если этого не сделать, всю оставшуюся жизнь я буду вспоминать последнюю ночь с Арией и то, как я ее предал.

Лишь под утро я забылся легким и зыбким сном. Сквозь его полупрозрачный покров я увидел золотой замок. Он стоял высоко в горах, в местности, где я никогда не был, но сейчас, в этом странном сне, я видел все так отчетливо, словно находился там наяву.

Воинство белого витязя уходило в поход на свою последнюю битву. На битву, которую оно проиграло. Именно после их поражения в нашу вселенную ворвалась Багровая планета. Только благодаря победе в этой битве темные силы смогли осуществить свой план. Это знание вошло в мой мозг, подобно раскаленной игле, принеся с собой боль и горечь.

Но борьба все еще продолжалась. То странное неустойчивое равновесие, которое установилось после гибели обоих главных персонажей великой битвы, не могло продолжаться вечно.

В такие моменты многое зависит от сущего пустяка, от решения одного человека, от участия простого смертного в той бесконечной битве с темными силами, которая продолжалась и поныне на других уровнях, в иных мирах…

Последние сомнения оставили меня еще до того, как закончился этот вещий сон. Решение было принято.

Утром я повел в поход против лорда Грегориана свое крохотное войско.

Мы медленно удалялись от монастыря по узкой тропе, извивавшейся между скал. Два всадника здесь не могли проехать рядом, и это сильно затрудняло движение. Рассвет уже окрасил над нашими головами вершины гор в неожиданно яркий багрянец, и мои воины тревожно зашептались, истолковав появление багряной зари как дурной знак, предвещающий пролитую кровь.

Настоятель от своих щедрот выделил мне сорок всадников. Это составляло примерно десятую часть монастырской дружины — не так уж плохо, если учесть, что он, в свою очередь, каждый день ждал нападения грегориановских войск и не верил в мою победу.

Мне отдали также две изрядно обветшавшие, поношенные, с пересохшими канатами катапульты, нуждавшиеся в срочном ремонте. Но это было лучшее, на что я мог рассчитывать. В конце концов, вовсе не эта устаревшая техника решит судьбу предстоящей битвы.

Почти час я потратил на уговоры молдрома, желавшего последний день провести рядом со мной. Мне тоже этого хотелось, но я холодел от одной мысли о том, что случится с моим отрядом, если в границах видимости появится молдром.

В конце концов, мне удалось заставить его двигаться поодаль, ни в коем случае не показываясь на глаза моим людям. Я все еще не мог поверить в то, что вижу его последний день. Я успел привязаться к этому странному разумному зверю, он стал моим другом, несмотря на его устрашающий вид. Но мы еще успеем проститься, меня не оставляла надежда найти какой-то выход, задержать отлет молдрома или отменить его совсем. После посещения Черной планеты я стал неоправданно самонадеян, мне казалось, что даже силы природы я смогу теперь преодолеть.

Сейчас некогда было заниматься молдромом. Нужно было сохранить боевой дух моих воинов, хотя бы до начала штурма. А дух этот был изрядно подмочен монастырским вином, которое виночерпий отпускал перед боем без всякой меры.

Не успели мы отъехать от монастыря и двух миль, как послышался стук копыт догонявшего нас всадника. Я не ждал из монастыря никаких хороших вестей и потому даже не обернулся, до тех пор пока всадник не поравнялся со мной. Это был метр Лагран, собственной персоной, и, увидев его, я не смог сдержать радостную улыбку.

Свои неизменные поучения метр начал задолго до того, как я мог его расслышать:

— Вы отдаете себе отчет в том, что произойдет, после того как вас разобьют? Я потратил массу усилий, чтобы держать в узде этого проклятого лорда и не давать ему повода для нападения на монастырь. Теперь из-за вас все пойдет прахом.

— Знаете, метр, ночью мне пришла в голову мысль, что последствия наших поступков, кроме их прямого, видимого результата, имеют еще и гораздо более важный, внутренний смысл, выходящий за рамки нашей привычной логики. Не так уж важно, разобьют нас или нет. Важно, что мы выступили в этот поход, преодолев собственный страх и желание отсидеться за стенами монастыря. Важно, что вы едете с нами.

Мои слова поразили его так сильно, что он надолго замолчал. А потом ворчливо заметил, что нам пора поменяться местами и ему следует поступить ко мне в ученики.

Я вел вперед свое маленькое войско, не давая ему ни минуты отдыха, и переход, который занял у нас с Арией целых два дня, закончился к вечеру. Мы достигли этого ценой загнанных лошадей. Здешние твари, их заменявшие, были намного выносливей земных, но и они к концу целого дня бешеной скачки совершенно выбились из сил. Для предстоявшей атаки они мне были не нужны, а ко всем, кто немедленно не мог оказаться мне полезным, я стал относиться с непонятным равнодушием.

Мы не стали разрабатывать сложных стратегических планов, и, как только показались стены города, я приказал начать атаку с ходу.

Лишь одну уловку я решил применить. Катапульты должны были оставаться в резерве. Они станут сюрпризом для противника в тот момент, когда начнется штурм самого замка. Городская стена не представляла для нас серьезного препятствия, она была недостаточно прочной и недостаточно высокой.

Я послал телепатический приказ летевшему далеко в стороне молдрому. Как только он появился над городом, в рядах противника началась паника. Я видел, как находившиеся на стене горожане обратились в бегство с такой поспешностью, что многие не успели воспользоваться лестницами. Молдром ударил в стену с лета всего один раз, и в ней образовался пролом.

Теперь главной задачей стало привести в боевое состояние собственный отряд. При виде молдрома, разваливающего стену, словно она была сложена из спичечных коробков, моих людей тоже охватила паника.

Вот когда мне понадобилась помощь Лаграна, и я попросил его уничтожить страх в головах наших солдат. С минуту мы молча рассматривали друг друга.

— Я по-прежнему не одобряю твои планы. Но, надеюсь, ты понимаешь, что творишь…

Затем, не слезая с лошади, он откинул капюшон и пробормотал заклинание. Мои люди сразу же перестали бессмысленно мотаться перед проломом. Они вновь слушались команд и единым потоком устремились вслед за молдромом через пролом в стене, на центральную площадь города. Здесь, над всеми остальными строениями возвышались мрачные башни замка Грегориана.

Наконец я до него добрался. Много времени лорд меня преследовал, выполняя приказы своей хозяйки. Он ставил на меня ловушки, словно я был диким зверем. И, в конце концов, вынудил покинуть город. В том, что произошло с Арией, была и доля его вины. Теперь он заплатит за все. Приказать молдрому стереть с лица земли проклятый замок мне мешало лишь одно обстоятельство — лорд Грегориан нужен был мне живым.

Через минуту выяснилось, что я несколько преувеличивал свои возможности. Атака молдрома не смогла разрушить даже наружную стену замка. Мой ужасный дракон лишь зашипел и отскочил в сторону, словно испуганная ворона.

— В чем дело? Что произошло? — отправил я свой телепатический вопрос. И тут же получил ответ:

— Боль. Страшная боль.

Причину этого пояснил уже Лагран.

— Замок охраняется магической защитой. Молдрому здесь не пройти.