Я решительно поднялся на ноги, собираясь начать спуск с противоположной стороны гребня. Если Грантов не солгал хотя бы в этом и радиус действия бомбы ограничен, скалы кратера прикроют меня от взрывной волны.

Но не успел я сделать и нескольких шагов, как в воздухе передо мной высветилось голубоватое мерцанье, через секунду уплотнившееся и превратившееся в хорошо знакомый мне образ.

Бартоломей. Собственной персоной он вновь предстал передо мной. Возможно, это было всего лишь его изображение — сути это не меняло, поскольку спустя секунду после своего появления Бартоломей заговорил:

— Ты совершаешь огромную ошибку. Ты должен отключить устройство, иначе через двадцать минут ты умрешь. Взрыв уничтожит тебя.

— С чего это ты стал таким заботливым? Я здесь оказался не без твоей помощи.

— Клевета! Я выполнил свое обещание — за тобой прилетел корабль.

— Речь шла о корабле, который должен был доставить меня на Землю!

— Это зависело от тебя. Никто не заставлял тебя соглашаться на предложение капитана, ты

сделал это добровольно. Если бы ты отказался, корабль доставил бы тебя на Землю. Но тебе захотелось выступить в роли спасителя человечества. При чем здесь я?

— И куда должен был доставить меня твой корабль? В исследовательский центр?

— О том, куда именно ты попадешь на Земле, договора не было.

— Чего ты от меня хочешь?

— Выключи бомбу!

— Зачем? Тебе-то какая от этого выгода?

— Я обязан заботиться о тебе! Я обязан предостеречь!

— Да пошел ты!

Я прошел сквозь него, словно сквозь клочок тумана, и начал спуск. Но уже через несколько метров он вновь возник передо мной.

— Ты совершаешь непоправимую ошибку! Ты даже представить не можешь всех последствий своего поступка! Ты был на Черной планете. Ты дважды пил сок энергана. Неужели ты думаешь, что эти твои действия останутся без последствий? Неужели ты не чувствуешь, что принадлежишь нам? И даже после своей смерти ты все равно будешь принадлежать нам!

Эти слова заставили меня остановиться и задуматься, потому что в них заключался определенный смысл. Я действительно испытывал внутреннее сопротивление, нараставшее с каждым шагом, словно внутри меня сидела некая зудящая заноза, постепенно превращавшаяся в раскаленную иглу, сверлившую мое сознание. «Ты должен вернуться! Ты должен отключить бомбу!» И, увы, этот голос, звучавший внутри меня, вовсе не принадлежал Бартоломею. Это был мой собственный голос. Тогда я достал из маленького кармашка своего комбинезона последний подарок Ладры. Крохотную белую таблетку блокиратора. И как только ощутил его действие, собрав все силы, я вновь прошел сквозь молчавшего Бартоломея и продолжил спуск. Теперь меня отделяло от гребня достаточное расстояние, и я надеялся, что взрывная волна пройдет поверху.

Когда до дна долины оставалось не более десятка метров, Бартоломей снова возник передо мной. На этот раз он ничего не сказал, лишь покачал головой и изобразил отвратительный жест, одинаковый для всех народов мира.

Я сделал вид, что ничего не заметил, и в третий раз прошел сквозь его мерцающее изображение.

Вскоре я был уже на дне долины, ведущей к узкому ущелью. Знакомые очертания скал напомнили мне о том, что в конце этого ущелья находится скала «Прощаний». Память не подвела меня.

Мучительное желание вернуться и изменить свою судьбу неожиданно покинуло меня. Обратного пути уже не было.

Мне оставалось пройти до скалы «Прощаний» всего пару километров по ровной местности, когда наверху грянул взрыв.

Я не видел самого взрыва. Лишь белое пламя взметнулось над скалами и покатилось вниз, как волна цунами. Наверно, в этот момент в последний раз включился мой внутренний ускоритель, и я смог разглядеть этот гигантский взрыв во всей его грандиозности.

Бомба сыграла лишь роль запала. В ядерную реакцию немедленно включилась вся насыщенная энергией атмосфера планеты. На это они и рассчитывали, этого от меня и добивались, все просчитав заранее и убравшись восвояси.

А затем пламя атомного взрыва накрыло меня, и невыносимая боль пронзила каждую клеточку. Но это продолжалось лишь секунду. Превратив мое тело в облако пара, волна огня покатилась дальше, сжигая на своем пути все живое и расплавляя коренные породы до базальтового основания.

Я не понимал, что происходит. Огненная волна прошла сквозь меня и ушла. Боль исчезла, и вместе с ней должно было исчезнуть сознание. Но этого не случилось. Я продолжал видеть окружавшую меня клокочущую лаву, в которую превратилась почва планеты. Лава постепенно остывала, пар рассеивался. И теперь, наконец, я смог рассмотреть свое обнаженное тело.

Собственно, тела в привычном для меня понимании больше не было. Оно стало совершенно прозрачным. Сквозь свои ноги я мог беспрепятственно рассматривать поверхность планеты, но это странное обстоятельство меня совершенно не волновало. Все чувства исчезли, осталось лишь абсолютное спокойствие и тишина.

Через какое-то время я понял, что могу двигаться, и обнаружил за своими плечами два огромных крыла.

Я не сразу осознал, что эти крылья разительно отличаются друг от друга. Одно было серебристо-белым и состояло из длинных двухметровых перьев, похожих на перья птиц. Второе крыло было черным, как ночь, и своей широкой кожистой перепонкой напоминало крыло летучей мыши. Я по-прежнему ничего не понимал.

— Видишь, что ты наделал, не послушавшись меня… — Шепот Бартоломея едва долетал снизу. Сейчас он казался мне крохотным карликом, не достигающим даже моего колена.

— И что должно было произойти, если бы я поступил иначе? — Собственно, мне было все равно, что он ответит. Никакие чувства еще не возникли в моей опаленной душе. Даже любопытство едва теплилось.

— Взрыв нельзя было предотвратить. Нажатие кнопки немедленно активировало бы взрыватель. Имел значение только твой поступок. Если бы ты послушался меня, у тебя были бы одинаковые крылья.

— Черные крылья? — уточнил я. Не ответив, Бартоломей исчез.

И никто в этот момент не мог предсказать, в какую сторону понесут нового властелина Багровой планеты два его разных крыла.

Но это уже совершенно другая история.