14 августа 2002

Будем как доги

Вот она, разность поколений, переходящая, извините, в проблему отцов и детей. Вам перегораживают городской пейзаж портретом человека, пребывающего в "Крестах", - и Вы сразу спрашиваете себя: что сей сон значит? Не перемещают ли, часом, этого человека в Смольный? Причем не пейзажа Вам жаль (оно и понятно), и не Смольного, - а не нравится, что кругозор ограничили насильственно и без объяснения причин.

Меня же портреты осеняли, можно сказать, всю жизнь, а по праздникам вообще заслоняли архитектуру. Буквально куда ни глянешь - реет, как парус, портрет. И ничего - никто не удивлялся: с какой стати повесили тут этого или другого мерзкого урода.

Замечу, что почти все портретируемые были преступники настоящие, а не какие-нибудь подозреваемые или, там, подследственные. До пятого класса включительно каждый учебный день из-за плеча учительницы заглядывал мне в душу самый безжалостный убийца всех времен.

Криминальные лица сформировали, так сказать, антропологический идеал моего поколения.

Разумеется, тогдашние портретируемые не сидели, а сажали. Не было такой путаницы, как теперь.

На прошлой неделе в нашем богоспасаемом граде побывал министр внутренних дел. И, отбывая, порадовал таким сообщением: более ста крупнейших предприятий Петербурга принадлежат преступным группировкам.

И я, наконец, понял смысл популярного словечка "вестернизация". Это ведь и есть стандартный сюжет вестерна: город захвачен бандитами. Сто крупнейших предприятий - ничего себе!

Что характерно - здешний губернатор не возмутился, не стал спрашивать: а ты кто такой? сам-то из какой группировки? не возглавляешь ли, между прочим, такую корпорацию, которая убивает, калечит и грабит обывателей, как на войне? Ограничился скромным замечанием (в интервью радио "Свобода"): дескать, криминальная обстановка в нашем регионе не хуже, чем в других, а то и получше.

Скорей всего, правы оба - и губернатор, и министр.

Но тогда спрашивается: почему в "Крестах" отдувается за всех именно упомянутый Вами Костанжогло? Помните такого персонажа во втором томе "Мертвых душ"? Помните разговор его с Чичиковым? Этот текст непременно следует высечь на пьедестале памятника типа "Петербургский предприниматель" - заказать такой памятник, например, скульптору Церетели, а поставить в юбилейные дни перед Смольным вместо Ленина: "Смотрел Чичиков в глаза Костанжогло, - захватило дух в груди ему. "Уму непостижимо! Каменеет мысль от страха! Изумляются мудрости Провидения в рассматривании букашки: для меня более изумительно то, что в руках смертного могут обращаться такие громадные суммы. Позвольте спросить насчет одного обстоятельства: скажите, ведь это, разумеется, вначале приобретено не без греха?"

"Самым безукоризненным путем и самыми справедливыми средствами".

"Не поверю! невероятно! Если бы тысячи, но миллионы..."

"Напротив, тысячи трудно без греха, а миллионы наживаются легко. Миллионщику нечего прибегать к кривым путям: прямой дорогой так и ступай, все бери, что ни лежит перед тобой..."".

Это что касается происхождения капитала - Карл же Маркс пускай отдохнет. А миллион зеленых, чтобы отпраздновать день рождения сынишки, признаюсь, и я бы не пожалел. Вот только нету - но это частность. Но в принципе - такая трата ничуть не безответственней, чем пожертвовать эти деньги на какие-нибудь приюты - чтобы, значит, двадцать главных начальников данной сферы закатили - каждый своему наследнику - праздники в той же валюте, но пятидесятитысячные.

Скажу больше - рискуя окончательно упасть в Ваших глазах: вздумай кто-нибудь похитить моего родственника, я тоже, наверное, не побежал бы к тетеньке Фемиде: выручи, дескать, а негодяев накажи. По крайней мере, в вестернах так не поступают. Ясно же, что тетенька в курсе дела и в доле (см. к/ф "Покаяние": она в мантии на голое тело, с фальшивой повязкой на гляделках, с блудливой улыбкой; то и дело уединяется с обвинением для интимных ласк). Что тут не кража, а просто дележка. Верней, сигнал: отстегни заводик-другой-пароходик, опять-таки не только у твоего сына бывают дни рождения. (И что портрет вдруг вывешивают - я так понимаю - тоже сигнал, вроде белого флага: поумнел, готов отступиться от скольких-то "крупнейших предприятий", любовь к свободе возобладала - и, надо думать, есть надежда ее утолить; сибирский Костанжогло, алюминиевый, так и воспрянул к активной деловой жизни.)

И потом - легко сказать: украли папу, потом вернули. Это же все-таки не велосипед.

Нет, не подумайте, разумеется, не одобряю нелегального бандитизма. Но и от легального, бывает, устаешь.

И тогда невольно размечтаешься, как все равно Манилов (не генерал) или Обломов: насколько легче было бы существовать даже и в нашем городе, будь я хорош с настоящими его владельцами.

О! Был бы я бандит - принимал бы горячий душ каждый день, в том числе и по выходным, а не как теперь, когда всецело завишу от обстановки в семье домоуправа (есть, оказывается, и такая должность! Оплачиваемая!).

Был бы я бандит - убедил бы жилконтору и/или почту повесить в моем подъезде почтовый ящик. И каждый год получал бы, например, новогодние открытки, даже из-за границы! А участковому милиционеру намекнул бы, что если ящик опять взломают или сожгут - рассержусь.

Уговорил бы так называемые органы самоуправления (муниципальное, прости Господи, новообразование "Лиговка-Ямская") наполнить, наконец, детскую песочницу в моем дворе - действительно песком взамен собачьих экскрементов. И пусть бы в ней играли действительно дети. А скамейки для алкоголиков и стол для матерного пинг-понга перенести из-под моего окошка - метров на двадцать к северу, где сейчас возвышается холм из обломков советской мебели... Впрочем, это уже чересчур - действительно маниловщина (не генеральская), это я размахнулся на почве бессонницы.

Похоже на идиллию, высмеянную в народной припевке (с прибалтийским, правда, оттенком - точно на могиле Иммануила Канта сочинена): "Хорошо тому живется, кто с молочницей живет: молочко он попивает и молочницу смешит".

В том и дело, что даром такие невозможные льготы не даются: будь я бандит, пришлось бы выпивать, общаться и обмениваться услугами с такими людьми, которых пока что, к счастью, знаю только по портретам; ну, и слышу, как они по радио-телевидению толкуют о патриотизме и духовности.

Что поделать - чье пространство, тому и время принадлежит.

Есть такой роман в русской литературе - "Трудное время". Василий Слепцов написал в эпоху так называемых великих реформ. Про интеллигента, литератора, диссидента, демократа - как он тосковал о свободе, а наступил капитализм, причем с национальными особенностями. Замечательно этот герой (Рязанов его фамилия) обучает одну провинциалочку - стилистике официоза: "Школа? Это опечатка. Везде, где написано "школа", следует читать шкура. Вон там один пишет: трудно, говорит, очень нам обезопасить наши школы; он хотел сказать: наши шкуры. А другой говорит: хорошо бы, говорит, выделать их на манер заграничных, чтобы они не портились от разных влияний. Видите? А третий говорит: ладаном, говорит, почаще окуривать ладаном. На себе, говорит, испытал - первое средство. Это все о шкурах"...

Очень вразумительно, не правда ли? Тот же смысл, сколько я понимаю, в речах начальников имеют слова: "город" (например, "они порочат наш любимый город"), "страна" ("посягают на целостность страны") etc.