Контур оригинального кинжала подчинен единственной цели: создать броское произведение по канонам современного дизайна. И цель блестяще достигнута. Однако есть маленькие, досадные мелочи, делающие данный предмет совершенно непригодным для чего бы то ни было, кроме потрясения неискушенных зрителей. А именно: и крестовина гарды, и головка рукоятки оснащены такими острыми гранями, что не поранить собственную руку представляется задачей почти невыполнимой (разумеется, если речь идет о настоящих, сильных ударах, а не о разглядывании ножа в тиши кабинета). Круглая форма самой рукояти не дает возможности вслепую определять ориентацию плоскости клинка в руке, а также располагает к прокручиванию последнего в ладони. Сам клинок, хотя и обладает достаточной прочностью из-за солидной толщины пластины, не пронзит сколько-нибудь ощутимое препятствие, так как два острия, естественно, удваивают усилие прокола, что в компании с непрактичной рукояткой и острым затыльником задает владельцу неразрешимую задачку. Таким образом, основное свойство всякого кинжала — колоть врага — сходит на нет. Резать же подобным орудием попросту неудобно, как и любым широким ножом, у которого острая кромка вынесена далеко от оси симметрии. В итоге мы имеем идеально декоративную вещь с претензией на откровение в оружейном деле, то есть типичный курьез.

Вероятно, вдохновившись первым успехом, мистер Хиббен решил развивать идею дальше и создал целое семейство монстров, которыми режиссеры полюбили оснащать маньяков и сатанистов для вящего ужаса. Насколько хороши эти порой даже изящные вещицы в деле — умолчим, но с виду — воплощенный кошмар.

Помимо экспериментов с внешним видом, оружейники во все времена любили потешиться с размерами и пропорциями, то сооружая перочинный нож величиной с хороший двуручник, то втискивая три дюжины разнообразных клинков в габариты изящного брелока, радующего глаз чистотой исполнения и миниатюрностью. Эти прелестные игрушки призваны украсить собою наше бытие, выполняя одновременно кое-какие полезные функции, чего, впрочем, от них не очень-то и требуют. Вот пример подобного изделия:

Кроме того, в последние годы становится модным изготовление кремниевых ножей по технологии каменного века. Оказалось, что они обладают многими удивительными и полезными качествами, недоступными стальным клинкам. Так, их феноменальная острота и твердость сохраняются даже тогда, когда самый первоклассный нож потребует основательной переточки. Например, при снятии шкур животных (особенно лосиных) любая сталь теряет «кромку» очень скоро — но только не камень. И еще — врачи с радостным изумлением обнаружили, что хирургические операции, выполненные при помощи обсидиановых скальпелей, буквально обречены на успех. Раны, нанесенные каменным острием, заживают в несколько раз быстрее обычных, гораздо менее болезненны, асептичны и к тому же не оставляют безобразных лиловых рубцов.

Так или иначе, перед любителями и профессионалами открылось новое обширное поле деятельности для приложения сил и мастерства, а результаты изумляют своей непривычной эстетикой и практичностью. Промышленность также обратила свой взор на камень, точнее — керамику, и сегодня такие ножи (обычно кухонные и складные, с коротким широким клинком) далеко не редкость.

Некоторые производители выпускают в керамике даже тактические ножи для военных.

В качестве материала используется твердая и сравнительно не очень хрупкая и даже упругая окись циркония (ZrO2). Технология поста: порошок запрессовывается в форму и спекается при высокой температуре. Такой клинок не проводит электричество, не корродирует, немагнитен и долго сохраняет заточку.

Недостатков мало: такой нож абсолютно не годится для метания, да и вообще может сломаться при неудачном падении острием в пол, а повторная заточка может быть сделана только на алмазном абразиве, но это никоим образом не курьезы.

Что там керамика — ряд фирм выпускает ножи с пластмассовыми клинками, изготовленными из термореактивного (т. е. не размягчающегося при нагревании) пластика, армированного стекловолокном. В качестве связующего используются различные твердеющие смолы: эпоксидная, полиэфирная и т. п. Реже в дело идет термопластичный полиамид или его аналоги. Собственно клинок рождается, как и керамический, в объятиях прессформы.

Само собой, такие ножи не предназначены для свежевания лосей, быстро тупятся, зато легки и не обнаруживаются приборами контроля, становясь привлекательными для всяких разных террористов.

Наряду с миром обычных, больших и очень больших ножей существует интереснейший, многообразный мир малюток, почти единственное назначение которых — ласкать взор и самолюбие владельца, потому что ни для какой работы, кроме ухода за ногтями, все эти милые безделушки не приспособлены. Зато при их изготовлении не жалеют редких и даже уникальных материалов наподобие скорлупы крупных орехов, каких-нибудь особенных зубов и когтей давно вымерших тварей, кораллов и самоцветов, не говоря уже о золоте, серебре, платине и прочих драгметаллах. Неудивительно, что большинство их представлено складными маникюрными наборами, хотя попадаются и довольно хищные кинжальчики.

Все это чудесно, трогательно и дает прекрасные плоды, но когда начинают всерьез мудрить с традиционными предметами типа кинжалов и боевых ножей, то рано или поздно на свет появляются кошмарные и одновременно потешные уродцы, которым самое место в славной петровской кунсткамере, где-то между двухголовой собакой и заспиртованными циклопами.

Давайте поговорим о наиболее восхитительных, нелепых, странных, иногда пугающих, а потому чрезвычайно устойчивых и неистребимых заблуждениях, свойственных всем и каждому, кто хоть немного интересуется ножами и, естественно, считает себя тонким знатоком и экспертом в этом романтическом деле.

Самым первым и поистине подобным гриппозной инфекции по степени заразности и количеству пораженных следует назвать заблуждение относительно твердости клинков. Абсолютное большинство доморощенных специалистов в качестве неоспоримого и решающего фактора, определяющего классность материала ножа, ставят его способность (или неспособность) рубить гвозди. Гвоздь — вот высший судья, обладающий правом последнего слова! Пусть ножик будет невероятно удобен, надежен, проверен в деле, держит жало хоть десять лет после предыдущей заточки — он не стоит ломаного гроша, если вы при каждом удобном случае не спешите на спор хватить им по ржавой «стопятидесятке» так, чтобы ее половинки улетели в далекие кусты. Тщетно доказывать своим приятелям, скажем, по охоте, что для подобных механических операций существуют зубила, а нож — инструмент тонкий и вовсе для таких глупостей не предназначенный. Ваш отказ тотчас расценят как признание себя владельцем ни на что не годной железки.

Между тем способность клинка разрубить пополам толстый гвоздь (кстати, обладающий отнюдь не нулевой твердостью из-за технологического наклепа поверхностного слоя) говорит непредвзятому зрителю всего-навсего о том, что сей клинок закален никак не менее, чем до твердости в 50 HRC или выше. То, что блестящий рубака после десятка казненных скобяных изделий вполне может выкрошиться по кромке лезвия, обычно не принимается в расчет. С этой и только с этой точки зрения «гвоздевой» тест может иметь хоть малейший смысл — он просто говорит нам, что нож тверже гвоздя, и не более того. Все прочие немаловажные составляющие оценки качества остаются за кадром. Но, увы — даже убийство гвоздей не есть вершина глупости, поскольку лавры великих естествоиспытателей манят, словно далекие огни, заставляя вновь и вновь выяснять жгучий, как выпитая перед этим водка, вопрос: чей нож крепче. Раньше проблемы сопромата естественно и просто решались в благородной дуэли, автоматически ставившей все на свои места. Теперь обходятся суррогатом поединка, лязгая клинком о клинок, с последующим придирчивым изучением глубины зарубок. Хотя и этот тест ничего, кроме твердости стали, не определяет, устный фольклор изобилует множеством колоритных историй о разрубленных пополам ножах и о погубивших их феноменах, не поплатившихся за это даже зазубринкой.