В полном молчании Павел показал поворот и свернул на Полковую. Без помех преодолел положенные восемьсот метров и, снова свернув в переулок, остановился перед наглухо закрытыми воротами фабрики.

– Значит, так, – произнес Шеф. – Спасибо тебе, Паша, за моральную поддержку – очень вовремя. Про ящеров до вечера забыли. Сейчас главное – фабрика. Сигналь давай.

Павел послушно нажал в середину руля. В тот же миг, будто ожидая именно этого, воротина сдвинулась с места и неспешно поползла в сторону. Шлагбаум за ней был поднят заранее.

Скрипнуло изношенное сцепление, и «Волга» вкатилась на территорию, остановившись рядом со своей тезкой. Последняя современная модель, затемненные бронированные стекла, куча антенн и неизвестно что под капотом. Но – «Волга». Видать, «Мерседесы» в контрразведке принципиально не жаловали. Других машин на территории фабрики не было, ни целых, ни покореженных во время штурма морской пехоты. Сгоревший натовский бронетранспортер фээсбэшники тоже умудрились куда-то уволочь.

Павел заглушил мотор и, не скрывая кобуры с лучеметом, надетой прямо поверх свитера, первым выбрался на воздух.

Пустота. Тишина. Ветер гонит по стоянке пыль вперемешку с обрывками газет… Ну прямо локальный «чернобыль» какой-то… Хотя нет, охранник с автоматом на пороге будки КПП в образ не вписывается. И парень в штатском рядом с ним тоже…

Шеф с Филиппычем тоже вышли из машины.

– Идем, Паша, – распорядился Потапов. – Органы не стоит заставлять ждать.

Кроме элементарной уборки, с вестибюлем, разумеется, ничего делать не стали. Стройбатовцы битый кирпич во двор выгребли, и на том спасибо. Глядя на избитые пулями, опаленные лучами смерти стены, на раздавленные гусеницами турникеты, Павлу вдруг очень захотелось начистить кому-нибудь рыло. Да, главный виновник уже получил свое, но ведь всегда найдется, кого еще можно сделать виноватым.

Разоренный вестибюль тоже был пуст. Никто не встречал делегацию переговорщиков, и даже, наоборот, похоже, что люди нарочно были убраны из корпуса. Ну не может за три-четыре дня быть закончена оперативная работа в здании таких размеров и такого назначения…

– Лифт так и не включили, – проворчал Филиппыч, тыкая кнопку.

– Ну ты совсем обнаглел, – сообщил Шеф, выдвигаясь мимо него в сторону лестницы.

– Я не обнаглел, – немедленно заворчал Филиппыч. – Я желаю проявления хоть какого-то уважения! Уж если Баранов приглашает на разговор, мог бы обеспечить мало-мальские условия!..

Павел качнул головой. Все-таки Филиппыч очень сильно нервничал. Куда больше Шефа. И видеть это было странно. Отсчитывая первые ступеньки, Павел покосился на по-прежнему глухо запертую гиперборейскую дверь. На металле отчетливо выделялись следы пробы автогена – бесполезной, конечно, всерьез за этот «сейф» так и не взялись. Еще одна странность «мероприятия для галочки». Там ли еще Градобор? Постучать, что ли?

На втором этаже обнаружился первый живой человек. Не скрывая перевязь с «макаровым», парень облокотился на подоконник у выхода с лестницы и курил. Шеф задержал на миг шаг, но тут же двинулся дальше. Филиппыч прошипел что-то невразумительное. Павел приостановился на целую секунду, откровенно разглядывая потенциального противника.

– Проходите, проходите, – парень вежливо кивнул. – Вам дальше.

Фингал под его глазом еще не прошел, трое суток – слишком малый срок. Но был основательно припудрен.

– Без сопливых, – проворчал Павел, проходя мимо давешнего майора. Тот, конечно, тоже узнал самозваного полковника, но профессиональная выдержка не позволила ему допустить недоразумение.

У двери кабинета Шеф выдвинулся вперед, привычно повернул ручку, распахивая дверь. И замер на втором шаге. Уткнувшись ему в спину, Филиппыч сделал шаг в строну. Павел – в другую.

Баранов был здесь. Сидя за столом на месте Потапова, он курил. Просто курил. Перед пустой, за исключением пепельницы, столешницей.

– Это мое место, генерал, – произнес Потапов. И, не дожидаясь согласия, двинулся в обход стола. – Вы можете расположиться здесь. Или на диване, если угодно. Семен, Паша, что застыли, будто в гостях?.. И еще – у меня в кабинете не курят.

Генерал неторопливо придавил сигарету о край пепельницы. Поднялся. И тоже двинулся вокруг стола. Однако не к Шефу – к Филиппычу. Тот дожидался, не шелохнувшись и совершенно окаменев лицом.

Полтора шага – дистанция как раз для протянутой руки. Вот только Пронин демонстративно спрятал ладони за спину.

– Ну что, Семен, – тяжело произнес генерал. – Бог-то не фраер, он все видит. Давай говорить?

– Давай, – холодно произнес Филиппыч, – говори. Только не со мной. С начальством вот моим теперь говори, тебе ж не привыкать. Как тогда в августе. Год напомнить?

– Девяносто первый. Я и не надеялся, что забудешь, – генерал потер лоб, повернулся было к оставленному креслу, но в него уже врос Потапов. – И правильно, я бы тоже не забыл. Но просчитать бы расклад попробовал. Чего бы ты добился тогда? Посадили в Кремль этих недоумков из ГКЧП, и что? Тридцать седьмой год? Тотальная власть КГБ? Гражданская война? Или попросту разоренная страна, не со зла – по глупости! Вы б хоть людей в комитет подобрали потщательней…

– Ты чего распинаешься, Виталий? – перебил Филиппыч. – Ты же ведь тоже подбирал. Думаешь, я не знаю? Только переметнулся вовремя да стрелки перевел. Это ж не тебя в Бутырке на нарах полгода… А потом на улицу пинком, без звания и заслуг… А я ведь тоже Родине служил, Виталий. Как считал нужным, так и служил. Однако твоя взяла, теперь вот по-другому служу.

– Да вижу я, вижу… – протянул генерал, и в его голосе отчего-то не было ни капли иронии.

– Тогда нечего базар тянуть, говори за дело. Да не мне, а вон… Сергей Анатоличу. Я, так и быть, в сторонке посижу.

Он повернулся и, отчего-то по-старчески шаркая, пошел к дивану. А Павел, наоборот, шагнул обратно к двери. Поправил кобуру с лучеметом, выразительно откинул большим пальцем клапан. Никакой угрозы, просто чтоб генерал не слишком надеялся на своего майора, занявшего позицию по ту сторону створки.

Шеф тем временем подцепил со стола пепельницу и прицельно метнул ее в мусорную корзину. От грохота вздрогнули все, включая генерала.

– Виталий Петрович, – произнес Потапов. – Если вы закончили извиняться за свое предательство, то я готов вас выслушать.

– Сергей Анатольевич, – в тон отозвался Баранов. – То обстоятельство, что я был вынужден организовать нашу встречу, еще не дает вам права судить меня. Тем более что лично вас та давняя коллизия вообще не касается.

Потапов кивнул, принимая ответ.

– Тогда скажите наконец о том, что меня касается.

Генерал вернулся к столу, отодвинул боковое кресло и уселся напротив Шефа.

– Для начала давайте зададим некоторые рамки для этой беседы. Итак: вы отставной старший научный сотрудник Института экономики РАН. Обе диссертации весьма посредственные, научного и практического интереса не представляют. В начале девяностых прошлого века попробовали себя в бизнесе – безуспешно. Затем следы вашей трудовой непонятным образом теряются. Между тем доходы остаются, и немалые, однако налоговая инспекция интереса к вам патологически не проявляет. Из этого я заключаю, что организация – буду называть ее так, – которой вы теперь управляете, была создана как раз в то время. Кем? Безусловно, и вами тоже. Но лишь в качестве представителя интересов некоего нанимателя. С этого момента начинается наиболее туманный отрезок деятельности, как вашей личной, так и вашей… организации. Должен признать, конспиративная работа была организованна на высоте, я так и не смог обнаружить ни документов, ни свидетелей, ни вообще каких-либо результатов вашей работы. До самого последнего времени, пока в центральном УВД не завели дело по первому трупу «интуриста». Здесь у вас вышла промашка: название оказалось в тему, труп-то явно не местный… В чем было дело, если не секрет? Просто интересно: ваша система дала сбой?

Баранов помолчал несколько секунд, словно ожидая ответа, однако Шеф не произнес ни слова, и генерал был вынужден продолжить: