– Ну-у-э-э… – протянул Павел и не нашел, что добавить. Ничего катастрофичного в подобном желании он не усматривал. Не молодой ведь мужик уже.

– Вот хотя бы вчера… – директор помахал в воздухе вновь опустевшим стаканом. – Тока тс-с… Потапову ни слова, ок?.. Ну деньги ж не резиновые, когда-нибудь кончатся. А у меня друзья, еще те, с «гражданки»… В общем, позвонили – приезжай, поговорим за дело…

– Ну? – нахмурился Сергеев. – Что еще за дело?

– Нормальное, – директор уверенно кивнул, – нормальное дело… Никакого криминала, даже не надейся. Несколько быстрых сделок. Товар ликвидный, оборотный пока еще есть, документы в порядке… Я нутром чую – процентов сорок наварить как два пальца! А моему нутру можно верить, пехота. Это я авторитетно заявляю…

Павел снова вспомнил про морковку. Усмехнулся.

– Ну и как?

– А никак! Передумали.

– Кто? – оживился Сергеев. – Друзья?

– Вместе. Посидели, покумекали и решили не связываться.

– Почему?

– Потому что… – Евгений Саныч в затруднении пошевелил в воздухе пальцами, – Потому что… В общем, я и сам не знаю почему. Прибыльное дело, но все-таки есть что-то… Даже не в нем, а как будто… Как будто не время сейчас. Вот чувствую: не время… Короче, я же говорю – на пенсию. К плите и постирушкам…

Директор покачнулся на табурете и, прицелившись, долил остатки ликера себе в стакан.

Павел поболтал недопитый первый и отставил в сторону. Ни на кого не глядя, поднялся, вышел из комнаты и загремел ботинками вниз по лестнице. Занесла же нелегкая этого, с бутылкой! Главное, вовремя. К месту. Все один к одному. Недаром Градобор, собака, тыкал в свои экономические графики! Посеял, подлец, смуту! Оно, конечно, директорские сопли еще ничего не доказывают… Просто еще одна капля в стакан, который и без того уже готов пролиться.

– Паша…

– ЧТО?!

Шеф осекся на полуслове, глядя на него снизу вверх. Павел резко выдохнул, двигаясь вдвое медленнее прежнего темпа, достиг первого этажа и остановился.

– Извините, Сергей Анатолич. Просто там… Что-то с нервами просто…

Потапов поморщился, перебил:

– Паша, рука твоя как? Не сильно беспокоит?

– Терпимо, – он невольно погладил тугую повязку. – А что?

– Надо в город съездить. Возьмешь у Филиппыча тачку, заберешь Анну Федоровну и привезешь сюда.

– Зачем? – удивился тот.

– Мухэбу становится хуже. Федоровна сказала, если что, вызывать ее без промедления.

Павел чуть не споткнулся.

– Кому становится хуже?

– Мухэбу, – Шеф воззрился на него. – Ах, ну ты же не знаешь. Так египтянина зовут, профессор на второй день выпытал.

– Профессор, Федоровна… – проворчал Павел. – Да у вас тут жизнь бурлит, я гляжу.

– Как в адском котле, – кивнул Шеф. – Давай, давай… Ключи у Семена не забудь взять.

Семена в доме не было. Павел последовательно заглянул сначала в одну комнату (профессор тормозил над книгой, Роман медитировал над ноутбуком, египтянин возлежал на подушках, закатив очи горе). Потом в другую (Тома с визгом закрылась полотенцем, индеанка торопливо сунула на тумбочку баночку с кремом). Затем на кухню (что-то здесь у Саныча все-таки подгорело). На всякий случай постучался в санузел. И только после этого догадался выйти на улицу.

Умеренно мятый капот «древнемарки» был распахнут, верхняя половина Филиппыча оказалась погружена в недра моторного отсека, нижняя мялась, сучила ногами и даже подпрыгивала от избытка усердия. Павел неторопливо приблизился. Риторически осведомился:

– Как аппарат?

Робкая надежда, что аппарат уже совсем никак и ехать никуда не придется, развеялась, не успев окрепнуть.

– Нормально аппарат, – отозвался Семен. – Ключик на тринадцать вон там… Ага, спасибо. Искра – зверь, слона убьет. Я у нее такой уже лет двадцать не видел, веришь?

Павел не ответил. Под ногами не вовремя тявкнула давешняя облезлая шавка, и подспудно копившееся в нем раздражение тут же нашло выход. От пинка животное, на удивление, молча отлетело шагов на пять и затрусило подальше из поля зрения.

– Короче, так, – сообщил Филиппыч, выныривая на свет божий. – На холодную подсос со всей дури не тяни. Наполовинку, иначе зальет. Стартер держи подолгу – аккумулятор хороший, новый. Как первый раз фыркнет, сразу газом два раза качнешь.

– Именно два? – серьезно уточнил Павел.

– Именно. На третий раз заглохнет, а так, может, и нет. У метро лучше вообще не глуши. Дверку только на ключик, если выходить будешь…

– Да кому она нужна?

– А вот, не дай бог, найдется кому. Обратно пешком будешь топать?

Павел кивнул: тоже верно.

– Слушай, профессор-то чего у нас, прижился, что ль?

Филиппыч бросил гаечный ключ в ящик, принялся неторопливо вытирать руки ветошью.

– Да как тебе сказать… С одной стороны, мозги у него в нужную сторону. Романтик, можно сказать, древних загадок и погибших цивилизаций. Ни с тем, ни с другим, как ты понимаешь, у нас недостатка нет. С другой… Не надежен. Иногда кажется, только пусти его к Интернету – всему свету раззвонит. Пару раз я его уже ловил на телефоне, пока трубку не отобрал. Причем без всякого умысла, честно пытался позвонить каким-то своим единомышленникам по поиску Гипербореи в девяносто седьмом. Проконсультироваться, так сказать… Ну а с третьей стороны: мужик, конечно, голова. Я вот, глядя на него, очень жалею, Паша, что не было у нас в отделе вот такого настоящего научного подхода. Он с египтянином на третий день почти как с родным – на любые темы… И между прочим, без компьютера, который Никитин разобрал… В общем, не знаю, что делать. То ли промыть мозги вместе со всей УКРО, то ли при себе оставить. Ну разъяснить там поподробнее… Пригрозить, может. Очень полезный дядька будет, особенно когда Ассамблея вернется.

– Ясно. – Павел обошел машину, распахнул водительскую дверь, с трудом преодолевая сопротивление ржавых петель. – Я бы промыл. Но решать тебе с Шефом… Врачиха насколько в теме? Чтобы не ляпнуть при ней чего.

– Врачиха в теме. – Филиппыч помрачнел еще больше. – Не знаю насколько, но с Потаповым на первый день они целый час по душам взаперти терли. Контактера она вовсю пользует, профессор при ней в разговорах не стесняется, а Шеф не морщится… Но ты на всякий случай лучше помалкивай. А то ведь… Вот мы у контры профессора украли. Ты думаешь, оно с рук сойдет? Что здесь еще нет спецназа, варианта два: либо ФСБ погрязла с фабрикой и просто пока не взялась за похищение всерьез. Либо взялась, и тогда что?

– Прокачка, – отозвался Павел. – Агентурная работа.

– Во-от! – Филиппыч назидательно поднял палец к небу. – А агент тогда кто?

– Врачиха, что ли?

– Суди сам: свободный доступ на дачу – раз, близкий контакт с руководством шайки – два, практически вне подозрений – три.

Павел усмехнулся. От подобных рассуждений Филиппыча всегда отдавало легкой паранойей. Что делать – такая работа.

– Так, может, ее тогда того?.. Хотя бы не выпускать обратно?

– Смысла нет. Если она засланная, то, во-первых, можем спровоцировать на силовые действия, во-вторых, чего знала она, где надо уже рассказала. А контактера кто-то должен пользовать, – он вдруг понизил голос и придвинулся поближе, сбившись на миг с литературного русского: – Слушай, пехота, ты чё, не понял ничё, что ль? Мы же сейчас с ножом у горла живем. Терять нечего, либо справляемся, либо все к чертям! Так что не беспокойся за врачиху, делай, что говорят. Нам от нее уже не поплохеет.

Павел молча отпихнул ногой снова прибившуюся к людям собаку (куда под колеса, дура!), захлопнул дверцу и, забыв про все инструкции, провернул ключ в зажигании. Мотор схватил с пол-оборота, заработал ровно и мягко, будто только что с конвейера. Причем не горьковского, а как минимум баварского.

Последнее, что заметил Павел перед тем, как сдать задним ходом через автоматические ворота, были распахнутые от удивления глаза Филиппыча, к ногам которого снова жалась директорская шавка.