На большом экране развернутого к ним монитора появилось изображение.

Черно-белая графика, фломастер или карандаш. Инвалидное кресло, оснащенное сервисными системами, в нем сидит хилое существо неопределенного пола. Вроде бы подросток. Голову поддерживает медицинский воротник-стойка с выемкой для подбородка. Тонкие, как стебельки, руки пристегнуты к манипулятором экзоскелета. Ноги укутаны пледом. Жидкие волосы, ввалившиеся щеки, болячки в уголках губ. Глаза с птичьими веками кажутся огромными. Взгляд упрямый, испытующий, даже дерзкий – из-за этого странное существо не производит впечатления совсем уж беспомощного. Рисунок выполнен мастерски, с множеством деталей, изображенных беглыми и в то же время изящными штрихами.

– Что ты об этом думаешь? – осведомилась Лейла, отпив коньяка из рюмки.

– Поразительный портрет. Видно, что работа настоящего художника.

– Кто бы сомневался… Рисовал мой друг, причем даже не с натуры – по памяти. Но меня интересует твое мнение не о художественных достоинствах, а о персонаже. Об этой девушке.

– Видно, что она тяжело больна и у нее сильный характер.

– Да, уж это он сумел передать… История будет о ней. Звали ее Дина Вански, и она провела в своем аду шестнадцать лет, в то время как ты в своем – всего-навсего час. В отличие от тебя, она не уступила тем, кто пытался ее сломать, и не стала такой, как они добивались, хотя какой обработке она подвергалась буквально с пеленок – тебе и не снилось… Нет, подожди! – Лейла протестующе вскинула ладонь. – Сначала выслушай до конца, впечатления потом. Итак, биография Дины Вански. Она родилась на Ниаре, в клинически религиозной семейке. Знаешь, верующие из тех, которые всюду лезут и дерутся с полицией, когда их не пускают на какую-нибудь выставку или в театр, а они туда рвутся с благой целью – устроить погром. Вот-вот, именно те самые. Не пойми превратно, я вовсе не нападаю на верующих как таковых. Чеус, например, был религиозен и каждый вечер молился своему гинтийскому богу, но он никому ничего не навязывал, это было его личное, сокровенное. Это я понимаю и уважаю. А община, к которой принадлежат Вански, по каждому поводу вылазит со своим мнением, посылает проповедников в подземку, в школы и в общественные туалеты, устраивает локальные беспорядки на улицах, приобретает и торжественно сжигает произведения искусства – к счастью, денег у них хватает только на копии, так что эти акции носят символический характер. В общем, норовят заявить о себе повсюду, как те тараканы, которых мы с тобой видели в берлоге у Анджелы. Их попов одолевают мессианские настроения, но большинство жителей Ниара от них отмахивается. Другое дело, если тебе повезло родиться в такой семье. Тут не отмахнешься.

Мать Дины полгода проработала по контракту на Асклобе. Есть такая препаршивая планетка в системе Близкого солнца, ближе всех к нему находится, пардон за тавтологию, как Меркурий в вашей Солнечной системе. Община благословила Хариессу Вански на это дело, дабы она раздавала там брошюры и проповедовала святое учение. Разумеется, она не преуспела, зато облучилась по полной программе. Одна из прелестей Асклоба – излучение непонятной природы, и некоторые места нельзя посещать без двадцатикилограммового защитного скафандра, а Хариесса об этом вроде как забыла.

Врачи сразу предупредили, чтоб никакой беременности, а то ребенок родится больной, с видоизмененной костной тканью, прецеденты уже были. Сказали, пройдешь курс лечения, через три-четыре года сдашь анализы, и тогда поглядим. Сучка эта, снова пардон, столько ждать не стала. Вырвалась из больницы и сразу предалась греху блуда – в конце концов, эти бандитствующие религиозные фанатики тоже люди, со всем набором человеческих потребностей.

Хотя, знаешь, я сейчас думаю, что это не было случайностью. Она хотела родить неизлечимо больного ребенка. Не исключено, что это был заранее разработанный план, и на Асклоб она отправилась специально для того, чтобы там облучиться. Как ни ужасно это звучит, их община, видимо, нуждалась в таком ребенке.

Еще не поздно было все поправить и сделать аборт, но эта святоша наотрез отказалась. Врачи уговаривали, она отвечала, что жизнь священна, и все в руце божьей. На каком-нибудь милитаристическом Тергароне ее бы прооперировали, не спрашивая, однако ниарские законы такого произвола не допускают, и девять месяцев спустя родилась Дина – создание с тонюсенькими ручками и ножками, размягченными костями и слабой, как папиросная бумага, кожей, из-под которой при нажатии сочилась сукровица.

Вначале ее возили по разным клиникам, пытались лечить. Вански не протестовали, им хотелось, чтобы несчастное существо выжило. Медицина расписалась в своем бессилии, девочку обеспечили за счет государства инвалидной техникой, экзоскелетом и роботом-санитаром, плюс бесплатные лекарства – это все, что можно было для нее сделать.

Родителям предлагали оставить ее в клинике с хорошим уходом, однако те не согласились и увезли ее в Восточную Хардону. У них там был кирпичный домишко с гаражом и часовней, за городом на берегу моря. Теперь-то одни руины остались. Только попробуют отстроить – оно через некоторое время развалится, снова попробуют – снова развалится… И стройматериалы закупали у разных компаний, и замеры всякие делали, и у сейсмологов консультировались, а почему такие дела творятся – никто не знает. Хм, спросили бы у меня, я бы сказала… Или нет, ничего бы я им не сказала, изобразила бы невинное удивление.

Задумчиво усмехнувшись, Лейла налила себе еще коньяка, потом продолжила:

– Хуже всего было то, что разум у Дины оказался в полном порядке – ясный, любопытный, склонный к авантюрам и свободомыслию. Родись она слабоумной, она бы вписалась в ту среду, к которой принадлежали Вански, и сыграла бы отведенную ей роль на «отлично». Ее заставляли молиться по нескольку часов в день и читать душеспасительную литературу, присутствовать на собраниях общины, слушать проповеди. Ей все это не нравилось, но приходилось терпеть – иначе родители не позволяли выходить в Сеть.

Кстати, к двенадцати-тринадцати годам она стала первоклассным хакером. Вански пытались контролировать ее виртуальные прогулки, но Дина со временем научилась обходить установленные ими барьеры и посещала такие сайты, что у них волосы встали бы дыбом! Однако Сеть – это всего лишь Сеть, сплошная иллюзия, а ей хотелось настоящей жизни.

Когда она чувствовала себя сносно, она гуляла по морскому побережью – в инвалидном кресле, в сопровождении робота-санитара. В окрестностях было полтора десятка домиков, хозяева наезжали изредка, чтобы искупаться и порыбачить. Кирпичные постройки под двускатными крышами, они и сейчас на месте – стоят и не рушатся, в отличие от недвижимости Вански. Еще небольшой курортный комплекс, он еле сводит концы с концами, но тоже до сих пор существует. По сравнению с остальными тамошними сооружениями Дине он казался настоящим замком: четыре этажа, балконы, застекленные галереи, на башенках вертятся флюгера.

Они все время вертелись, там всегда было ветрено, и заросли плавницы постоянно колыхались и шуршали. Плавница – это такая ветвистая серебристо-серая ниарская трава, растет на морских берегах недалеко от воды. Дина любила и море, и эти серебрящиеся заросли, ей всегда хотелось погулять подольше, но она должна была в установленный срок возвращаться домой и молиться богу своих родителей.

Ее собственные желания и вкусы ничего не значили. Ей без конца твердили, что молитвы убогих угодны господу, и очень хорошо, что она родилась убогой – мол, своими страданиями и слезами невинная девочка искупает грехи всех людей. Господь ее слышит, поэтому она должна молиться о том, чтобы грешное население Ниара опомнилось и обратилось в истинную веру. Невыносимей всего бывало на собраниях общины, липкий елейный шепот молитвословий опутывал ее, как паутина, а ей хотелось вырваться на свободу. И такой психологической обработке Дина подвергалась в течение шестнадцати лет. Не один час, как ты, а целых шестнадцать лет – день за днем, год за годом.