Нужно поговорить с ним. То есть допросить его.

Из слов Генри следовало, что в пещере этот хлюпик серьезно пострадал и валялся без сознания. Где он сейчас – в морге, в больнице? Придется рискнуть. Но для начала надо хотя бы одним глазком глянуть, где он находится.

Анджела подошла к двери. Спроецировала на пространство за порогом мысленный образ Мориса. Потянула за ручку, приготовившись тут же захлопнуть, если там окажется боевой робот типа «цербер» или соскучившийся по разминке взвод спецназа.

Ни то, ни другое, ни третье… Вообще непонятно что. Ее обдало пронизывающим холодом, от которого заныли нервы и заломило кости. Она так и приросла к месту, пораженно разглядывая то, что темнело за порогом.

Однажды она слышала такое выражение – «белое ледяное безмолвие». Ну, а сейчас перед ней было черное ледяное безмолвие.

Несколько метров пустого пространства, дальше громоздятся блоки черного льда, они высятся до потолка, до небес, уходят в бесконечность… Одни матовые, шероховатые, другие гладкие, как стекло, полупрозрачные, и в их толщу вморожены черные шары – то ли неведомо чьи икринки, то ли зрачки этого стылого мира. Лед поблескивает, отражая падающий из Комнаты свет. Никакого движения, только неживой блеск черных поверхностей, и холод такой, что все тело медленно, но верно немеет.

Анджела едва нашла в себе силы закрыть дверь. Если бы она простояла так с полчаса, она бы, наверное, окоченела насмерть.

Попятилась. Ноги подкосились. То ли уселась, то ли рухнула на пол.

Дверная рама за эти несколько минут побелела от инея.

Вновь обретя способность двигаться, Анджела вернулась в коттедж. Выпила горячего кофе, съела плитку шоколада. Пошарила в Сети, но ничего нового там не нашла, не считая обидного прозвища: какой-то шибко умный журналист обозвал ее «Снегурочкой-потрошительницей», что было враньем, потому что никого она не выпотрошила. Тех, кто не оправдал ее надежд, она убивала достаточно быстро, как ликвидатор, а не как палач.

После кофе и шоколада силы вернулись, и она решила предпринять новую вылазку.

В этот раз захлопнула дверь сразу, как только ощутила мертвящий холод и увидела массивы черного льда, поблескивающие отраженным светом.

Может быть, она что-то делает не так? Маршал учил, что очень важен боевой дух, настрой на победу. Вдруг из-за встречи с Зойгом в ее душу закрались пораженческие настроения?.. Римма-Анджела недовольно засопела. Давно изжитая привычка, от которой она избавилась примерно тогда же, когда сделала пластическую операцию, а вот поди ж ты, вернулась.

Мысленно нацелившись на Мориса и на победу, снова открыла дверь.

Без перемен. На нее уставились сотни непроницаемых замороженных зрачков. Это может смотреть– от одной подобной догадки пробирает озноб, а тут еще цепенящая стужа, и притолока на глазах покрывается изморозью.

Захлопнув дверь, Анджела с отвращением осознала, что находится на грани нервного срыва. Сама себе закатила бы оплеуху, не будь на голове шлема. Чихнула, забрызгав щиток. Когда ее угораздило простудиться – в пещере Моржового хребта или сейчас?

Вернувшись в коттедж, она сняла броню и отправилась в комнату с медавтоматом. Еще расхвораться не хватало… Закончив с медицинскими процедурами – простуду удалось задавить в зародыше, маленький, а выигрыш! – сменила белье, выкинула футболку и трусы в мусоросборник. Ну и гадость это использованное белье… Съела еще одну плитку шоколада.

Пока медавтомат ее лечил, созрела здравая мысль: а может быть, в данном случае никакого глюка нет, и Комнаты ни при чем, и она ни при чем? Может быть, Морис, этот слюнтяй и слабак, опять угодил черт знает куда – допустим, в какие-нибудь подземные ледники?

Или – сверкнула неожиданная догадка – это всего лишь новый аттракцион с психотронным эффектом, на любителя, очередное изобретение «Иллюзориума», забава для чокнутых экстремалов, а она за здорово живешь купилась, как девчонка… Подумав об этом, Анджела со злостью выругалась.

Надо побывать там еще раз, всего один раз, и осмотреться, держа эмоции в кулаке, отмечая и запоминая детали, как учили в Организации. Получается, растеряла сноровку… Надо понять, что это за такое странное место.

В шкафу должен лежать старый лыжный термокостюм, брошенный прежними хозяевами. Надеть его под броню и включить обогрев на полную катушку… Вот так, теперь никакой холод не страшен.

Анджела отворила дверь и опять замерла на пороге, хотя перед этим и запретила себе удивляться.

Очередной сюрприз. В этот раз не из разряда ужастиков, и на том спасибо.

За дверью была уютная персиковая комната с нарядной, хоть сейчас на выставку, двуспальной кроватью. Цилиндрический напольный светильник расписан золотыми птицами. На дверце зеркального шкафа нарисован фантастически замысловатый черный цветок – ничего себе изыск… Похож на ту дрянь, которая появлялась на затуманенных зеркалах перед тем, как они взрывались, но дверца шкафа разлетаться на куски не спешила.

В комнате никого не было, однако, по всей логике, Морис должен находиться поблизости, иначе дверь не привела бы Анджелу именно сюда.

Неслышно ступая, она подкралась к окну, заглянула в щель меж двух шелковых портьер, обильно украшенных оборками и фестонами.

Верхотура, внизу бульвар и толпы народа, напротив многоэтажные здания сияют синим и золотистым стеклом. Аэрокары величаво скользят над крышами. Сразу видно, не какое-нибудь заштатное местечко.

Шорох позади. Она резко развернулась с уходом в сторону, готовая к стрельбе, но это всего лишь выползла из своей норки черепаха-уборщик.

Анджела наследила, и робот, учуяв грязь, сразу принялся выполнять свои обязанности, возвращая желтовато-розовому ворсу первозданный вид.

Тем лучше, если не останется следов, а то будут потом гадать, откуда они взялись. Вдруг да угадают? На панцире трудолюбивой черепахи – чернью по бронзе логотип: «Отель «Императрица». Вот и координаты установлены.

Все крупные отели на Земле-Парк принадлежат «Иллюзориуму». Видимо, Мориса запихнули сюда, чтобы не сболтнул лишнего кому не надо: и домашний арест, и порция сладкой жизни в качестве подкупа. Тогда и остальные должны быть здесь, и Генри тоже, если только их не держат поодиночке в разных местах. Но для такой меры вроде бы нет резона.

Нужно заполучить кого-нибудь из них во что бы то ни стало.

И черепаху, которая прилежно трудится, уничтожая следы, не стоит игнорировать. Роботы фиксируют все свои действия, так что здешний техник, который за них отвечает, сегодня же вечером узнает, что в персиковом номере побывал кто-то посторонний, неведомо откуда взявшийся.

Пора действовать. Анджела окинула долгим подозрительным взглядом зеркальный шкаф: узор на дверце ей не нравился, хоть убей. Всего лишь декоративная роспись, но неприятно напоминает то зловещее изображение, которое выдавали Комнаты при глюках с зеркалами.

Одна из заповедей Организации: непонятное и подозрительное – значит, смертельно опасное; если нет времени на всесторонний анализ с участием специалистов, доверяй своей интуиции и действуй так, как будто оно уже проявило свою враждебную сущность, разберешься потом.

Ну его, этот шкаф.

Обойдемся своим оборудованием.

Она вытащила из кармана маленькое зеркальце на липучке, прилепила к стене в нескольких дюймах от пола: и в глаза не бросается, и позволит ей засечь, когда в помещение кто-нибудь войдет.

Еще до того, как успела выпрямиться, насторожилась: за дверью, которая вела, очевидно, в коридор, послышались приближающиеся голоса.

– …Вы не понимаете, Вероника Ло не может быть обыкновенной девушкой! Она символ, легенда, современная сказка, нравится вам это или нет. Если для вас символов и сказок не существует, это как бы вы сами такой, и не отбирайте это у других!

Морис в своем репертуаре. Ему кто-то ответил, но негромко, слов не разобрать, а потом Морис опять взъерепенился:

– Ну да, есть люди, которые всю жизнь могут прожить без любви, они сыты одним бизнесом, или одной политикой, или одним долгом, как будто живут в бронекостюмах, только не надо навязывать это другим, люди разные!