Гален больше не мог сохранять спокойствие.

– Ты предпочел бы, чтобы я потерял контроль?

– Нет, – ответил Элрик. – Я бы предпочел, чтобы ты жил.

Гален выдохнул.

«33 554 457».

– И это все?

Элрик замялся:

– По этому вопросу – да.

Его рот остался открытым, демонстрируя необычную для него неуверенность:

– Я хочу, чтобы ты задержался здесь еще на несколько минут.

– Думаю, что мы достаточно поговорили.

– Я понимаю, что мы не можем восстановить наши старые взаимоотношения. Я лишь надеюсь на то, что мы, быть может,… сможем поговорить о чем-нибудь, о доме, например.

– Прошлое для меня мертво.

Элрик невесело улыбнулся:

– Очевидно, что нет. Если бы это было так, то ты бы простил меня и себя самого.

Гален заставил себя ответить бесстрастно:

– Как могу я простить себя за все то, что натворил? Как ты можешь простить меня?

– Я простил тебя потому, что виновен не ты один, и потому, что ты раскаялся, – Элрик протянул дрожащую руку, коснулся руки Галена.

Гален отпрыгнул, энергия биотека быстрее заструилась внутри него. Он не заслуживал прощения. Не заслуживал даже этого мучительного заключения в тайном убежище.

«67 108 890». Гален скрестил на груди руки и быстро пошел прочь. Он не может позволить себе волноваться. «134 217 755».

Когда он был уже в дверях, пришло сообщение от Элрика. Он не остановился, пошел дальше, будто продавливая себе дорогу сквозь вызывающие клаустрофобию серые коридоры. Слова Элрика преследовали его.

«Хотя путь нелегок, и ты еще не смирился с этим, ты – тот, кто творит благо, тот, кто несет свет. Ты спас Мэттью Гидеона, Г'Лил, Олвина, Блейлока. Ты выполнил важные задания для магов. Твои исследования открывают нам новые горизонты.

В нашем добровольном изгнании всем нам тяжело верить в то, что мы можем творить благо, видеть перед собой цель. Но ты нашел свою работу. Когда ты отыщешь ей предназначение, то увидишь и путь, следуя которым ты сможешь творить благо.

Я надеюсь, что в будущем ты найдешь радость, а из прошлого вынесешь мудрость.

Ты сказал, что прошлое для тебя мертво. Я эгоистично надеюсь на то, что это неправда, потому что я – часть твоего прошлого. Более того, прошлое невозможно просто взять и убить, или забыть его. Ты многое пережил, тебе многое пришлось преодолеть, но, если ты найдешь в себе силы не отворачиваться от всего, принять это, то поступив так, ты восстановишь целостность своей личности, станешь не частью себя, а самим собой. Я хотел бы иметь возможность лучше помочь тебе в этом.

Ты подарил мне столько счастья, и я хочу отплатить тебе тем же.

Я горжусь тобой. И я люблю тебя».

Гален стер сообщение. Он не хотел думать о нем. Он не должен думать о нем. «268 435 484».

«Я горжусь тобой. И я люблю тебя».

Последние три слова. За все годы, прожитые ими вместе, Элрик никогда не говорил ему их.

Сообщение походило на прощание.

От этой мысли он застыл на месте.

Состояние здоровья Элрика с каждым днем ухудшалось. Не потому ли Элрик хвалил его сегодня? Не хотел ли он, таким образом, проститься с ним?

Элрик не может умереть. Гален не мог представить себе жизни без него.

Чтобы успокоиться, Гален размеренно задышал. Все это время он должен был помогать Элрику, как тот всегда помогал ему самому. Но он не смог. Он ничего не смог сделать для Элрика. Как и для себя самого.

Он выкинул эту мысль из головы, заставил ноги снова двигаться. Он должен сохранять контроль, это важнее всего.

Он понял, что впервые за многие месяцы забыл об упражнении. Отрывисто вздохнул, быстро начал заново. Надежные успокаивающие стены упражнения начали вырастать вокруг него, заставляя его разум сосредоточиться на настоящем, защищая его от всех прочих мыслей.

«Один. Три. Шесть».

Гален остановился у дверей обсерватории и мысленно визуализировал уравнение доступа к ее системам. Устройство запросило пароль, Гален ввел его. Дверь плавно открылась.

Небольшая комната с серыми стенами, служившая обсерваторией, располагалась на периферии убежища. Только отсюда можно было получить доступ к вселенной, находящейся снаружи. Вдоль одной из стен выстроилось множество разнообразных устройств, казавшихся живыми благодаря прихотливо изогнутым металлическим контурам. Их защищал сияющий голубым светом щит, установленный Кругом. Эти сложные устройства были созданы Херазад и магами, которые помогали ей построить тайное убежище, и были связаны с другими, более крупными устройствами, находящимися в ином месте. Создатели устройств уверяли, что засечь астероид, на котором ныне нашли себе прибежище техномаги, невозможно, что сигналы, поступающие в убежище от разбросанных повсюду передатчиков и зондов магов, не выдадут их присутствия здесь, что никому и ничему не под силу вырваться отсюда, разве только с разрешения Круга.

Гален сел на единственный стул с прямой высокой спинкой и запросил список доступных сейчас источников информации. Биотек эхом ответил на его команду. Во время своих путешествий маги разбросали по галактике сотни тысяч надежных зондов, проникли в бесчисленные базы данных. Сейчас доступ ко всем этим источникам информации был передан Кругу. Гален вызывал один зонд за другим, мысленно просматривая передаваемые ими изображения. Он исследовал район, где в последнее время Тени наносили удары, и искал признаки новых разрушений.

Хотя системой управляли Элрик, Блейлок и Херазад, Гален получил ограниченный доступ к ней для наблюдения за происходящим снаружи. Он сам вызвался выполнять это задание после того, как узнал, что несколько магов попросили освободить их от этой работы. Остальные предпочитали не знать, что происходит с теми, кого они бросили. Предпочитали не видеть того, как хаос поглощает галактику, не смотреть на гибель миллиардов. Предпочитали забыть, насколько это возможно, о мирах, оставшихся за пределами этого астероида. Члены ордена, когда-то гордившегося тем, что его цель – познать все, что можно познать, теперь предпочитали знать как можно меньше. Из всего, что происходило во Вселенной, их интересовало лишь одно – когда там станет достаточно безопасно для того, чтобы вернуться.

Большинство из них улетело сюда из страха. Из-за простого инстинкта самосохранения они покинули галактику. Тем самым они отреклись от Кодекса. Отреклись от самих себя.

Только члены Круга и Гален до конца понимали, в каком положении оказались маги. Они были недостойны оставаться среди других, непригодны для того, чтобы сражаться в этой войне. Потенциально, они представляли собой почти такую же угрозу, как и Тени. У них не было выбора, они должны были уйти.

Хотя их уход и был необходим, их отсутствию оправдания не было. Каждая смерть была следствием их несостоятельности – их отказа сразиться с Тенями, их неспособности разгромить врага. Или, если быть более точным, его несостоятельности.

Если бы он лучше владел контролем, то не сбежал бы. Вместо тайного убежища он отправился бы на За'ха'дум, хотя бы попытался уничтожить Теней. Но он знал, что если вступит в бой со своими создателями, то не сможет остановиться и ограничиться только ими. Он примется уничтожать без разбора всех, кто окажется в пределах досягаемости его оружия. Так, как он убил стольких на Тенотке.

Поэтому он наблюдал, вместо того, чтобы сражаться. По правде говоря, он не хотел смотреть, не хотел слышать. Но он был обязан делать это, ради тех, кого покинул. Обязан гораздо большим.

Он наблюдал за тем, как одна за другой вспыхивали войны: центавриане превратили Нарн в пустыню, по поверхности которой ветры гнали тучи пыли; Земное Содружество охватила кровавая гражданская война; бракири безжалостно истребляли соседей – а Тени тем временем действовали за кулисами, провоцируя конфликты и разрушения. Он следил за тем, как Тени начали атаковать открыто: они причиняли цивилизациям громадный ущерб, убивали миллиарды живых существ. Он заносил в свой список каждую новую жертву, каждую новую трагедию, а хаос тем временем распространялся, грозя поглотить всю Галактику.