Анна, воспользовавшись верхними отростками, приподнялась. В результате она снова начала задыхаться, сердце забилось сильнее.

– Анна, – произнес Джастин.

Анна вытянула в направлении Банни нижние конечности, готовясь к атаке. Рядом с ней возник техник, начал недовольно размахивать толстыми пальцами.

– Анна, прекрати. Банни всего лишь собирается помочь тебе вспомнить твое прошлое. Нам очень нужно, чтобы ты вспомнила. Не сопротивляйся ей. Расслабься. Ляг обратно, расслабься и не мешай ей искать воспоминания в твоей голове.

Банни по-прежнему стояла в дверном проеме, на ее худом лице застыло напряженное выражение. Позади нее возник освободитель, обладатель мерцающей, черной кожи и нескольких рядов сияющих точечек-глаз.

Воспоминания снова вспыхнули в ее голове: слепящие, отрывочные. Более-менее ясно Анна помнила лишь одно – страдание, все усиливающееся и почти переходящее в агонию. Воспоминание о том, как освободители учили ее повиновению. Только после этого ей стала понятна радость машины, она узнала о Первых принципах, о великом благе, которое несли войны, о восторге победы.

Но сейчас, по какой-то неизвестной ей причине ее вернули обратно, к самым началам, и она должна подчиняться, чтобы перейти на следующую стадию, снова испытать радость от соединения с машиной. Она докажет освободителям, что с первого раза выучила преподанный ей урок, что им не зачем снова учить ее. Повиновение. Иного выбора у нее не было.

Анна снова приняла горизонтальное положение, ненавистная Банни приблизилась. Встала рядом, скрестила руки, сощурилась.

Каким-то образом Банни оказалась внутри ее разума. Анна почувствовала то же самое давление, которое ощущала тогда, когда возила Банни внутри своего тела. Банни, как и Око, пыталась захватить контроль над ней. Безопасности не существовало даже для этой ее крошечной частицы.

Анна, как приказывал Джастин, попыталась расслабиться. Но давление на ее разум росло, Анна чувствовала жжение, похожее на ощущение от действия энергетического оружия врага, пытавшегося прожечь ее кожу.

Какие воспоминания искала Банни? Анна помнила все свои атаки, и все предшествующие им тренировки. Помнила все уроки, преподанные ей Оком. Что еще там могло быть?

Но Банни прошла сквозь все те воспоминания, прорезала ее разум с огромной силой, и, наконец, уперлась в барьер на самых задворках мозга Анны. Анна до сих пор даже не подозревала о существовании этого барьера, но, по давлению на разум и боли, поняла, что он там есть. Непреодолимый барьер. Банни сосредоточила усилия на том, чтобы пробить барьер, боль нарастала, жжение становилось все сильнее до тех пор, пока не превратилось в сияющую, слепящую белизну, похожую на свечение глаз освободителя.

Анна поняла, что кричит. Слепящая белизна грозила задушить ее.

Потом белое одеяло, окутавшее ее сияющее пустотой, начало мерцать. Позади этого сверкающего барьера появились туманные очертания, начали обретать форму. Анна могла различить смутные, похожие на тени, изменяющиеся силуэты.

Потом давление разом исчезло. Сияющая белизна поблекла. Боль прошла.

Яростно втягивая и выдыхая воздух, Анна проверила свой разум. Похожие на тени силуэты выглядели, будто негативные изображения.

Захватчик покинул ее разум. Анна снова обрела контроль над оставшейся, крошечной частицей самой себя.

Величайшая радость – восторг победы.

Банни, стоявшая рядом с ней, споткнулась, ухватилась, чтобы не упасть, за край стола.

– В ее разуме поставлен блок. С таким мощным блоком я никогда раньше не сталкивалась. Он намного мощнее того, что ставим мы, когда стираем личность. Воспоминания о ее прошлой жизни полностью заблокированы. Его никак не пробить, мы убьем ее, но ничего не добьемся, – Банни подняла глаза, посмотрела сначала на Джастина, потом на освободителя. – Полагаю, что блок появился в результате… приведения ее в нынешнее состояние.

Анна закрыла глаза. Она испытывала удовлетворение от своей маленькой победы, но ее тело было настолько истощено, что Анна потеряла сознание.

– Вам нужно немедленно улетать, – сказал Гален.

Олвин скосил на него налитые кровью глаза, изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд. Рука Олвина лежала на плечах Галена, его все еще продолжало сильно шатать.

Гален беспокойно просканировал зону таможни. В столь поздний час там находилось всего несколько мелких группок провожающих и встречающих.

После стычки Морден вернулся в свою каюту. Но он сам, или его агенты, вскоре появятся. Морден наверняка захочет разыскать человека, обозвавшего его убийцей. Понял ли Морден уже, что Олвин – техномаг, или нет, Гален не мог сказать. Если Морден понял, то он будет стремиться выяснить, с кем именно столкнулся.

Гален влез в базу данных рубки и назначил кораблю Олвина новое время отлета со станции: всего через тридцать минут после стычки в коридоре. Галену в любом случае нужно было избавиться от Олвина для того, чтобы начать выполнять придуманный план. Он надеялся, что если убьет Мордена и его компаньонов достаточно быстро, Тени могут решить, что повстречавшийся Мордену в коридоре маг и убийца – одно и то же лицо.

В противном случае, если Тени узнают, что под именем Алекто скрывается Олвин, они начнут охоту и уничтожат его вместе с его планетой.

Гален повернулся к Г'Лил, которая стояла рядом с их чемоданами в руках, и тихо произнес:

– Он не должен больше использовать личину Томаса Алекто. А ты больше – не Г'Лил.

Она пристально посмотрела на него красными глазами.

Олвин обнял Галена, споткнувшись при этом:

– Ты должен лететь с нами, Гален.

– Гай, – тихо напомнил ему Гален, пытаясь отстраниться.

Г'Лил положила свободную руку Олвина себе на плечо и потащила его к таможне:

– Пошли, мистер Алекто.

– Пора, – сказал Гален.

Олвин схватил его за пиджак, едва не рухнул на него, обдав при этом сильнейшим запахом перегара:

– Полетели с нами. Нам нужна твоя помощь.

– Я должен закончить дела здесь. А вы должны лететь.

Олвин уткнулся головой в грудь Галена:

– Я не хочу возвращаться туда.

Гален посмотрел на Г'Лил, та пожала плечами:

– Без нее планета перестала для него быть домом. Стала могилой, заполненной воспоминаниями.

– Ты должен черпать радость в воспоминаниях. Она бы это одобрила.

Олвин поднял на него глаза, блестящие от слез:

– Ты так делаешь?

– Да.

Олвин кивнул. Видимо он выпил достаточно, чтобы в это поверить.

– Хорошо.

Олвин выпрямился, но продолжал держаться за Галена:

– Знай, я хотел взять тебя вторым учеником. После смерти твоего отца.

– Я знаю, – ответил Гален.

– Когда выполнишь свое задание, ты заглянешь ко мне, чтобы попрощаться?

– Если смогу, загляну.

Олвин разгладил пиджак:

– Мы не будем спорить. Обещаю.

– Мы не будем спорить, – Гален положил руку Олвина себе на плечо, и, вместе с Г'Лил, потащил его к таможне.

Они остановились перед постом, и Гален предъявил охранникам документы Олвина. Тот споткнулся, охранник взглянул на него, Гален поспешил прокомментировать ситуацию:

– Он боится летать.

Охранник презрительно хмыкнул.

– Он что, не понимает, что оказался на космической станции?

Потом вернул личную карточку Олвину, который немедленно ее уронил.

– Надеюсь, он – не пилот?

Гален поднял карту, вернул Олвину.

– Нет, – ответила вместо Галена Г'Лил. – Пилот – я.

Она протянула свои документы охраннику, посмотрела на Галена. Их взгляды встретились.

Они молча смотрели друг на друга. Гален надеялся на то, что она как-нибудь переживет эту войну.

– Обязательно должен быть способ, который ты пока еще не обдумывал, – сказала она. – Не сдавайся, продолжай искать.

Гален просто кивнул в ответ.

– Как бы мне хотелось остаться с тобой, – продолжала Г'Лил.

– У тебя есть более важное дело.

– Существует ли способ остановить их?

Гален не видел такого способа, но ему не хотелось лишать ее надежды.