– Я ждала, когда мне вышлют чек, - объяснила она, принимаясь разглядывать свои руки, сложенные на коленях. - Я написала издателю, чтобы мне переслали его на адрес вашей сестры. Когда я получила его, то написала еще раз, чтобы следующий чек выслали на новый адрес.

– Софи, посмотрите на меня. - Девушка подняла глаза. - Вы должны знать, что Кара и не думала читать ваши письма. Их прочитал я.

– Но как они могли к вам попасть? Я ведь послала их своему издателю.

– Сэру Джеймсу Уинслоу.

– Да.

– Моему отцу, Софи. Сэр Джеймс - мой отец.

– Ваш отец? - Софи показалось, что какая-то сила буквально пригвоздила ее к дивану, так сильно потрясла ее новость. - Но ведь ваш отец…

Истлин ждал, что Софи закончит свою фразу, но она замолчала, раздумывая в нерешительности. Тогда он объяснил:

– Сэр Джеймс - мой отчим. Мой родной отец умер от скарлатины, когда мне было четыре года, и моя мама вышла замуж вторично после окончания траура. Семья сэра Джеймса занимается издательским делом уже почти целый век. Издательский дом «Ганимед» основан еще его прадедом.

– Значит, он… Так у него свое дело?

Истлин едва не рассмеялся, увидев ее изумление и особое ударение, которое она сделала на слове «дело».

– Какой скандал, это просто позор, не правда ли?

– О нет. Конечно, нет. Я не имела в виду…

Теперь Истлин расхохотался, потому что фраза Софи так и повисла в воздухе, пока она собиралась с мыслями.

– Может быть, глоток чаю поможет вам переварить услышанное. - Ист поднялся и подошел к очагу, чтобы снять чайник с огня. - Участие моего отца в семейном деле сводится в основном к прочтению книг, предлагаемых для публикации. Еще он любит бывать у букинистов, чтобы оценить успех той или иной книги.

– Вот так неожиданность! - воскликнула Софи. - Здесь есть над чем подумать.

– Ну конечно, вы не поняли. Вы бы действовали куда осторожнее, если бы знали, что я связан с издательским домом «Ганимед».

– Вы так и не объяснили, как вам удалось добраться до моей корреспонденции. Или вы имеете обыкновение читать все письма, предназначенные вашему отцу?

– Нет, я думаю, вы и сами понимаете, что у меня нет такой привычки. - Истлин заглянул в чайник, где заваривался чай, и решил, что тот достаточно настоялся. Маркиз разлил чай по чашкам и передал одну Софи, перед тем как присесть рядом с ней на диван. - Здесь нет ничего мистического. Мой отец всегда знал, что леди София Колли, с которой я якобы помолвлен, и есть писательница Элис Фредерик.

Софи скорчила гримасу.

– Мне нужно было воспользоваться услугами адвоката или еще какого-нибудь третьего лица, чтобы отдать рукопись в «Ганимед».

– Если вы хотели, чтобы вашего имени никто не знал, конечно, не стоило самой относить рукопись. И все-таки позвольте мне высказаться в защиту сэра Джеймса - он не выдал вас, хотя знал, что мне ничего не известно о ваших писательских талантах. Однако я и не пытался что-либо у него выведать. Ни он, ни моя мать не знали, что я помог вам бежать из Тремонт-Парка и что какое-то время вы гостили в доме у Кары. Я специально просил сестру, чтобы в своих письмах к матери она не упоминала о вас и не приглашала в гости леди Уинслоу, пока вы находитесь под ее кровом.

– А-а… - тихо протянула Софи. - А я никак не могла объяснить молчание вашей матери.

– Не то чтобы моя мама излишне словоохотлива, но вынужденное молчание сделало бы ее слишком раздражительной.

– Она бы отнеслась ко мне неодобрительно?

– Она бы отнеслась неодобрительно к тому, что вы меня отвергли.

– Я понимаю. - Губы Софи тронула слабая улыбка. Она поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток. - А ваш отец? Что бы сказал он?

– Он сказал бы, что мне следует извлечь из сложившейся ситуации урок.

– Действительно, многие черпают вдохновение в своих неудачах.

– В самом деле, произошедшие события могли бы стать основой для нового романа. - Истлин повернулся к Софи и тихо добавил: - Сэр Джеймс ничего не рассказывал мне, пока я не показал ему ваше последнее письмо. - У Софи перехватило дыхание. - Я пришел к нему, потому что он мой отец и его советы всегда отличались мудростью, честностью и открытостью. Надеюсь, вы поверите, когда я скажу, что он долго не хотел выдавать ваш секрет. Он считал, что я должен прежде всего уважать ваши чувства.

– И что же заставило его изменить свое мнение и выдать меня?

– Я понял, - ответил Истлин, - что здесь сыграла роль смерть старого герцога Уэстфала, отца Уэста. Нет ничего хорошего в том, сказал мне отец, чтобы воспитывать незаконнорожденного ребенка, а потом перевернуть вверх ногами весь его мир, неожиданно признав его права. Он считает, что Уэсту предстоит пережить еще немало горя, хотя он и стал герцогом.

– Мой ребенок не будет считаться незаконнорожденным, - тихо пролепетала Софи.

– Вы имеете в виду свою выдумку, что вы теперь вдова? И чье имя вы теперь носите? Уильям Фредерик? Уилтон? Уинстон?

– Уэнделл.

– Миссис Уэнделл Фредерик. - Истлин недоверчиво нахмурил брови. - Вы очень наивны, Софи. Неужели вы думаете, что ваши соседи ничего не заподозрят и никто не узнает правды? - Он пристально посмотрел на левую руку Софи, на безымянном пальце которой блестело тонкое золотое кольцо. - Они могут делать вид, что принимают ваш обман за чистую монету, но только в вашем присутствии, а нашему ребенку придется очень нелегко. Вы можете спросить у Уэста, если не верите мне.

Чашка Софи задребезжала на блюдце. Она зажала ладони между коленями, чтобы унять дрожь.

– Я слышала, что иногда беременность удается прервать, но не смогла пойти на такое.

– Проклятие! - тихо выругался Истлин. - Еще этого не хватало.

– И я не смогу отдать ребенка.

Истлин протянул руку, чтобы поставить чашку. Его движение заставило Софи вздрогнуть и выставить вперед руку, как будто она пыталась уклониться от удара.

– Вы думаете, я хотел вас ударить? - грустно спросил Ист. Софи покачала головой.

– Я никогда не стал бы вести себя так, как ваш дядя или кузен, Софи. А вы все еще сомневаетесь.

– Вы не приехали бы сюда, если бы не хотели причинить мне боль, милорд.

Истлину потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки и восстановить дыхание. Софи всегда так легко удавалось выбить почву у него из-под ног.

– Ваши слова звучат довольно эгоистично, - спокойно ответил он. - Я мог бы сказать то же самое о вас. Вы не подумали, что ваше исчезновение причинит мне боль. Но я простил вам этот поступок и надеюсь, что вы найдете в себе мужество простить мне мой. Сейчас речь идет о нашем ребенке, и здесь у нас с вами одни и те же устремления. Даже узнав о том, где вы скрываетесь, я не отправился к вам немедленно. Я уже говорил вам, что меня задержали исчезновение Элизабет и просьба Норта о помощи. Кроме того, мне самому требовалось время, Софи. Очень непросто знать о приближающемся отцовстве и в то же время сознавать, что тебя хотят его лишить. И тогда я решил, что, если существует хотя бы ничтожная возможность просить вас попробовать узнать меня лучше, я должен ею воспользоваться. Я думал, что смогу откровенно объясниться с вами и что вы тоже поговорите со мной так же просто и открыто.

Софи медленно разжала пальцы и провела ладонью по мягкой ткани своего платья, разглаживая складку на коленях. Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, опустив голову и прикусив нижнюю губу.

Истлин положил руку на спинку дивана. Его пальцы почти касались плеча Софи.

– Я говорил с друзьями о том, что меня мучает, - продолжал он, и Софи тут же повернула голову в его сторону. В ее взгляде ясно читалось осуждение, - Да, здесь наши взгляды расходятся, Софи. У вас нет никого, с кем вы могли бы посоветоваться, а я бываю одинок лишь тогда, когда хочу этого сам. Я не раскрывал своим друзьям всех подробностей и…

– Значит, они знают о ребенке?

– Нет. Они знают лишь, что я хочу жениться на вас, а вы не желаете иметь со мной ничего общего. Я просил у них совета, как мне лучше поступить.