Джесси ногой попробовала воду.

— Но она холодная.

— Неужели такая холодная?

Джесси покачала головой и, задрав подол ночной сорочки, залезла в ванну.

— Сейчас привыкну, — сказала она.

— Здорово. — Ной скинул рубашку и расстегнул брюки.

— Что ты делаешь? Здесь же нет места для…

Ной быстро запрыгнул в ванну и, прислонившись спиной к покатой плоскости, вытянул ноги. Джесси сидела напротив, поджав колени к груди. Она ощутила, как он пошевелил пальцами ног под ее ягодицами.

— А ты боялась, что не хватит места. — Ной быль доволен своей выдумкой.

— Кажется, я ошибалась, — равнодушно произнесла она. — При желании здесь можно разместить и гостей. — Она плеснула на него водой. — Прекрати!

— Ты о чем? — Он снова слегка подтолкнул ее ногами.

— Об этом! А если я то же самое сделаю тебе?

— Пощекочешь меня?

Скривив губы, Джесси старалась выглядеть строгой. Однако на Ноя это не подействовало. Он только лукаво улыбался. Взяв мочалку из махровой ткани, лежавшую на краю ванны, Джесси намочила ее.

— По-моему, из-за ребенка твои груди увеличились, — произнес Ной.

Джесси еле сдержалась, чтобы не запустить в него мочалкой, но побоялась, что именно этого он и ждал.

— Да? Как же ты смог заметить?

Она сидела, скромно прикрыв груди коленями.

— Тебе не удалось их спрятать, — продолжал провоцировать ее Ной.

Джесси взглянула на себя сверху вниз. Груди в самом Деле казались больше округлых чашечек коленей.

— Ты прав, но ребенок здесь ни при чем. Просто ты

Сдавил меня, словно сельдь в банке.

— Тебе неудобно? — забеспокоился он и, ухватившись за края ванны, попытался встать.

— Садись! — захохотала она. — Я пошутила, мне очень удобно. — Чуть вытянув ноги вперед, Джесси потянулась к Ною. — Ты не жалеешь, что мы не пошли на реку?

— Гибкость является одной из лучших черт моего характера.

Обратив внимание на то, в какой неудобной позе Ной сидит в ванны, Джесси заметила:

— Я это вижу.

От Ноя не ускользнуло то, что жена с восхищением смотрит на него.

— Я говорил о своей уступчивости, — сказал он, тут же закрыв глаза, когда она вновь взглянула на него, — а не о гибкости тела.

Но даже прохладная вода не могла остудить его жар. Если бы Джесси чуть ниже опустила руки, которые держала на его бедрах, она бы почувствовала это. Он весь задрожал, когда она провела мочалкой вдоль его ноги.

— Да, — задумчиво произнесла она, — теперь я вижу. Твое тело не такое гибкое, как кажется на первый взгляд. Вне всякого сомнения, некоторые его части… совсем

Не гнутся. — Опустив руку под воду, она нежно коснулась его пальцами. — Тебе не кажется, что мы могли бы… ну ты понимаешь… прямо здесь, в ванне?

Вместо ответа Ной вяло улыбнулся:

— Видишь ли, ты говоришь какими-то загадками. Старайся выражаться более ясно.

Джесси поменяла позу. Теперь она оказалась на коленях между его разведенными ногами. Положив руки на плечи Ною и наклонившись вперед, она что-то прошептала ему на ухо.

Выгнув брови, Ной вытаращил глаза.

— Джесси!

— Ты сам хотел, чтобы я выражалась более ясно, — стала оправдываться она, лицо ее залила краскастыда.

— Теперь мне все понятно. Сразу подобное и в голову-то не придет. Если рассуждать логически, на это потребовалось бы несколько недель.

— Глупый. — Она заставила его замолчать, звонко чмокнув в губы. — Отнеси меня обратно в постель.

— С удовольствием.

Но до спальни они не успели дойти. Помогая ей выбраться из ванны, Ной ощутил страстный призыв ее гладкого мокрого тела. Не проронив ни слова, они тут же решили, что пол гардеробной может вполне заменить кровать.

Покрывая поцелуями лицо, шею любимого и вдыхая приятный сладковато-соленый запах мужского тела, Джесси удобно устроилась сверху. Кончиком языка она слизывала блестевшие на его шее водяные капли. От нежных прикосновений женских пальцев его соски сделались твердыми.

Ной благодарил Джесси ответными ласками, ощущая под своими руками дрожь молодого горячего тела этой восхитительной женщины.

— Ты помнишь свой давний сон? — спросила она, наклонив голову и быстро поцеловав его. — Тебе снилось, что мы были вместе.

— Мне часто снятся подобные сны.

— Неужели? Как приятно. — Она поцеловала его. — Но я говорю о сне, в котором мы с тобой вот так же занимались любовью. В то время ты еще лежал раненым, а я ухаживала за тобой.

— А, тот? Конечно, я его хорошо помню. Для этого есть все основания. — Она вскрикнула, потому что Ной неожиданно перевернулся и сам лег сверху. По очереди целуя ее твердые, как жемчуг, соски, он вызывал в ней сладкую истому. Джесси почти позабыла, о чем спрашивала. — Это был не сон, все происходило наяву, — задыхалась она от нарастающего возбуждения.

— Что ты сказала? — спросил Ной, приподнимаясь на локтях.

— Это было наяву.

— Не может быть. В первый раз мы занимались любовью на «Клэрионе».

Джесси обвила руками его шею и, притянув ближе, страстно поцеловала.

— Ты прав. Но тогда, в первый раз, я была с тобой в таком виде, то есть в чем мать родила, и это случилось в доме Мэри. Мне пришлось притвориться, будто мы любовники, когда сержант постучал в дверь. В то время солдаты искали грабителей.

— Неужели ты могла так поступить? — поразился Ной. — Никогда не подумал бы, что ты на такое способна. — Он запустил пальцы в ее волосы. — А что делал я в тот момент, когда ты использовала меня?

— Ничего, — нахально ответила она. — Ты просто лежал. И все равно было очень убедительно. — Джесси потерлась щекой об его руку. — Сержант принял дом Мэри за дом свиданий, а меня за почтенную даму, тайно имевшую любовную связь с садовником.

— Конюхом, — весело поправил ее Ной.

— Что?

— Я предпочел бы быть конюхом. Человек, подрезаю щий кустарники и срывающий цветы для составления буке тов, никогда не представлялся мне настоящим сильным мужчиной. — Ной слегка пошевелился, чтобы она ощутила на своем животе его твердую плоть. — Так или иначе, но ты оседлала меня в тот раз. Именно так и поступила бы знатная дама со своим конюхом.

— Я… понимаю, к чему ты клонишь. И мне не терпится впустить тебя к себе.

— Ваш покорный слуга, мэм.

Джесси трепетала и извивалась под тяжестью его тела. Ной специально медлил, дразня ее.

— Будь любезен угождать своей даме, — поддразнивала Джесси.

Душный ночной воздух окутывал их, будто одеяло, но ничто нельзя было сравнить с тем жаром, который исходил от них. Ее тело двигалось в том же ритме, что и его, как чечный и неутомимый морской прилив, который неизбежно сменяется отливом. Они были одни на всей планете. Никто и ничто не имело для них какого бы то ни было значения в этот момент. Их души и тела были сплетены в одно целое.

Ной сдерживал себя до тех пор, пока не почувствовал, что лежавшая под ним Джесси затрепетала. Он словно попробовал на вкус свое имя, слетевшее с ее уст, прикоснувшись к ним, а затем принялся нашептывать ей слова благодарности.

— Я люблю тебя, — тихо повторила она за ним, ее глаза светились счастьем.

Ной выпустил Джесси и повернулся на бок. Одна нога его по-прежнему лежала на ней.

— Кажется, миледи удовлетворена?

— Джесси томно улыбнулась:

— Да. Но я люблю тебя не только за это.

— Знаю. — Он уткнулся лицом в ее шею. — Но все равно было чертовски приятно, правда?

— Да. Я и забыла совсем, что мы находились на полу.

— Сочту за похвалу подобные слова. — Ной нежно провел рукой по ее бедру. — Пойдем на кровать. — Он сел и помог сесть Джесси. — Ты сможешь сейчас заснуть?

— На несколько дней.

Ной поднялся и протянул руки Джесси. Когда она ухватилась за них, он резким движением притянул ее к себе.

— Нет, твои груди определенно стали больше, — повторил он, неожиданно подхватив ее на руки.

— Ной! Я в состоянии идти сама!

— Знаю. Но зачем это делать, если мне так приятно нести тебя на руках. — Подойдя к кровати, он бросил ее на одеяло, но тут же раскаялся, когда она простонала. — Я сделал тебе больно? Прости, я совсем забыл о ребенке.