Два-три года назад я женился

ЧЕХОВ – МАРИИ ЧЕХОВОЙ (сестре) 8 марта 1903. Ялта

Ольга писала, что вы перебираетесь в дом Коровина.

ОЛЬГА КНИППЕР – ЧЕХОВУ 4 марта 1903.[6] Москва

Милый мой, ты выражаешь неудовольствие по поводу того, что официально не оповестили тебе новый адрес. Но, Дусик, я в стольких письмах писала, что переезжаем на Петровку, только номера не писала, потому что сама не знала. Как же так? Ты просто, верно, невнимательно прочитываешь письма.

ЧЕХОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР 10 марта 1903. Ялта

И грустно, и немножко досадно, что ты и Маша держите меня в неизвестности: переехали вы на новую квартиру или нет еще? И где этот дом Коровина?

ОЛЬГА КНИППЕР – ЧЕХОВУ 7 марта 1903. Москва

Сейчас была в новой квартире. Спальня у нас очаровательная – светлая, розовая. Квартира хорошая, воздуху много будет, солнца.

ЧЕХОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР 14 марта 1903. Ялта

Сегодня получаю от тебя письмо, чудесное описание новой квартиры, моей комнаты с полочкой, а адреса нет. Умоляю, голубчик, пришли адрес!

ЧЕXОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР 21 марта 1903. Ялта

Твое последнее письмо просто возмутительно. Ты пишешь, что «в скольких письмах писала, что переезжаем на Петровку, дом Коровина», между тем все твои письма целы… Мне оставалось думать, что вы перебрались в Пименовский переулок. Я так и знал, что я же окажусь виноватым. С этим адресом была в течение двух недель такая обида, что до сих пор успокоиться не могу. Ты пишешь, что я невнимательно читаю твои письма. Я привезу все твои письма, и ты сама увидишь, что ни одно письмо не пропало, и что ни в одном нет адреса.

ОЛЬГА КНИППЕР – ЧЕXОВУ 19 марта 1903. Москва

Что же трагедия с адресом кончилась, наконец-то, милый мой? Ты успокоишься? Повторяю, что я писала тебе несколько раз, что дом Коровина на Петровке.

Не очень-то ласковое письмо от любящей жены к больному мужу. Кажется, видишь поджатые губы, слышишь радраженный голос… Слово «трагедия» по отношению к адресу звучит как издевка.

ЧЕXОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР 23 марта 1903. Ялта

Ты сердишься на меня из-за адреса, все уверяешь, что писала, да будто еще несколько раз. Погоди, я привезу тебе твои письма, ты сама увидишь, а пока замолчим, не будем уже говорить об адресе.

Но беда (которую он чувствовал) была, конечно, не в названии улицы, не в номере дома. Беда была в непосильной высоте квартиры. И в чьей-то низости.

ОЛЬГА КНИППЕР – ЧЕXОВУ 5 апреля 1903. Москва

Лестницы не бойся. Спешить некуда, будешь отдыхать на поворотах, а Шнап будет утешать тебя.

Утешать отдыхающего на поворотах Чехова назначен Шнап (такса). Спешить на этом свете Чехову уже было некуда.

ЧЕХОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР 11 апреля 1903. Ялта

Думаю, что теперь в Москве мне будет удобно. Есть своя комната – это очень важно. Но вот беда: подниматься по лестнице! А у меня в этом году одышка. Ну, да ничего, как-нибудь взберусь.

ЧЕХОВ – СУВОРИНУ 25 апреля 1903. Москва

Зимой мне нездоровилось; был плеврит, был кашель, а теперь ничего, все благополучно, если не говорить об одышке. Наши наняли квартиру на третьем этаже, и подниматься для меня – это подвиг великомученический.

То, что сегодня называют «высокий первый этаж», раньше называлось бельэтаж. Поэтому третьим этажом Чехов называет нынешний четвертый. Если вспомнить, какие тогда были потолки (всегда больше трех с половиной метров), – этот «третий» по-нашему, минимум пятый. Без лифта.

ЧЕХОВ – Е.ЧЕХОВОЙ 28 апреля 1903. Москва

Милая мама, я в Москве, жив и здоров, чего и Вам желаю. Квартира очень хороша. Живут наши очень высоко, на третьем этаже, так что подниматься мне приходится с большим трудом.

Мог бы сказать «мы живем», а сказал «живут наши».

ЧЕХОВ – КУРКИНУ 30 апреля 1903. Москва

Мой адрес – Петровка, дом Коровина, кв. 35. Это против Рахмановского переулка, во дворе прямо, потом направо, потом налево, потом подъезд направо, третий этаж. Взбираться мне очень трудно, хотя и уверяют, что лестница с мелкими ступенями.

Это уж совсем чужим людям жалуется. Значит, доведен до крайности. А кто-то его уверяет, уговаривает: не капризничай, мой милый, не делай трагедии.

ВОСПОМИНАНИЯ ИВАНА БУНИНА

В мае бывал у Чеховых на Петровке и удивлялся, как они могли так высоко снять квартиру, на третьем, то есть, по-заграничному, на четвертом этаже. Ему очень тяжело было подыматься.

ВОСПОМИНАНИЯ

ДОЧЕРИ ГИЛЯРОВСКОГО

Из частых бесед с матерью я узнала, что здоровье Антона Павловича внушает серьезную тревогу, что дни его буквально сочтены. Отец получил записку, в которой Антон Павлович сообщил, что хочет его повидать и собирается зайти завтра. Был теплый майский день. Я открыла дверь и увидела незнакомого человека. Он сказал, что внизу, на лестнице, какой-то господин в пенсне ожидает кого-нибудь из семьи Гиляровских. Мы спустились на площадку под нами. Там, на скамейке, тяжело дыша и кашляя, сидел Антон Павлович. Бледное, покрытое испариной лицо, и в полумраке он выглядел очень похудевшим, осунувшимся. Он смотрел на нас своими ясными глазами, несколько раз кашлянул и, комкая в руках платок, тихо, точно стесняясь, сказал отцу, что смог взойти только на половину лестницы – подняться на третий этаж у него не хватило сил. Отец послал меня за водой. Я быстро принесла стакан и молча стояла перед друзьями. Оба они сознавали, что видятся в последний раз.

ЧЕХОВ – ДЕДЛОВУ 10 ноября 1903. Ялта

Вы не женаты? Отчего? – извините за вопрос. Года 2–3 назад я женился и очень рад; мне кажется, что жизнь моя изменилась к лучшему.

Человек, который уверен, не станет писать «мне кажется». Ошибка в один год ничего не значила бы во фразе «я женился 32–33 года назад». А если так недавно, то ошибка в целый год…

Осенью уехал в Ялту. И снова мучения. Снова не может допроситься простейших вещей.

ЧЕХОВ – МАРИИ ЧЕХОВОЙ (сестре)

15 ноября 1903. Ялта

Сегодня уже 15-е, а нет ни валенок, ни бумаги, которую я жду с самого сентября. Настроение такое, что я даже боюсь письма писать, чтобы не нагрубить.

ЧЕХОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР

16 ноября 1903. Ялта

Не писал тебе так долго, потому что был сильно не в духе и боялся наговорить в письме глупостей. Если не высылали еще валенок и бумаги, то и не высылайте. У меня характер несносный, прости меня.

ЧЕХОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР

17 ноября 1903. Ялта

Сижу без бумаги. Испытываю мучительное раздражение уже недели три. Ну, будь здорова, господь с тобой.

Почта работала быстрее, чем теперь, но два с половиной месяца он не может допроситься бумаги и валенок. Ежедневные надежды разрушает приход почтальона. Чехов вдобавок смешон: что, опять нет посылки? – Нету, ваше благородие, едет-с.

ЧЕXОВ – ОЛЬГЕ КНИППЕР 25 ноября 1903. Ялта

Не скупись, старайся, чтобы шуба была полегче: ведь мне и в пальто теперь тяжеловато.

В Москву! в Москву! в Москву! вернулся к той же окончательно непосильной лестнице.

ЧЕXОВ – БЕЛОУСОВУ 29 декабря 1903. Москва

Дорогой Иван Алексеевич, было бы весьма приятно и интересно повидаться с Вами, но как это сделать, чтобы не заставлять Вас с Вашим ревматизмом понапрасну взбираться ко мне на 25-й этаж? Меня лестница замучила.

Третий этаж кажется Чехову уже двадцать пятым. Глядя, как мучается человек, можно было бы пожалеть. За восемь месяцев можно было бы сменить квартиру. Но жене нравится эта.

А почему ж «комедия»? Может, это потому, что автор, пока писал, много смеялся. Ведь он писал роли на своих друзей, знакомых. Он предвкушал, какие штуки будут откалывать знаменитые артисты. Летом (за год до смерти) Чехов еще позволял себе развлечься, давал знаменитому артисту Xудожественного театра медицинские рекомендации.