Литмир - Электронная Библиотека

— Бывают всякие совпадения, — сказала она после некоторого молчания. — У нас и раньше случались разбойные нападения. Я не понимаю, почему ты думаешь, что мой дядя мог иметь к ним какое-то отношение.

— Я разговаривал с мистером и миссис Хеннпин и с другими людьми, которые помнят об этом, — возразил Колин. — Действительно, были и другие нападения, но только еще одно закончилось убийством. И в рассказах про ограбления, случившиеся до гибели моих родителях, всегда описывались двое разбойников.

— Правильно, и за убийство моих родителей судили тоже двоих, — сказала Мерседес.

— А я видел троих, — возразил он. — И так же было с твоими родителями.

Мерседес резко повернулась к нему. Ее платье закрутилось вокруг ног и медленно вернулось на место.

— Не знаю. Я не была там.

Он не слушал ее.

— Два разбойника на почтовой дороге, — продолжал он. — Удачливые в своем деле. Они привлекают внимание некоего младшего сына, завистливого человека, размышляющего о том, что вот его старший брат — граф — имеет все, о чем он, младший, может лишь мечтать. Его брат имеет поместье, титул, место в правительстве. У него красавица жена, женщина, которую молодой человек безуспешно пытался заполучить в жены и получил отказ. У графа есть дочь, но нет сына. И этот человек надеется получить в наследство собственность брата, если не помешает жена брата. Тянуть время ему невыгодно. У графа могут еще родиться дети, и если следующий будет мальчик, то младший брат графа уже не сможет претендовать на наследство.

Мерседес быстро закрыла глаза, чтобы не видеть говорящего. Кулаки ее непроизвольно сжались.

— Ты не можешь знать этого, — строго сказала она. — Нет доказательств.

И снова он не захотел слушать ее возражений.

— Этот молодой человек прибегает к услугам разбойников. Но ему нужно не только ограбление, но и убийство. Он хочет убедиться, что у них для этого достаточно храбрости, и устраивает им проверку. Они встречаются на маленьком постоялом дворе, где все время останавливаются проезжие и где они останутся незамеченными среди постояльцев. Он выбирает семью. — Колин вздрогнул. — Или, может быть, это делают они. Присутствие детей тоже важно — ведь этот человек знает, что брат редко выезжает без жены и дочери. И разбойники должны доказать ему, что они смогут справиться и с этим.

Колин сделал шаг к Мерседес. Она не двинулась с места.

— Они доказали это. Он позволил им взять все, что они отобрали, и дал им еще денег. Ведь его целью было не ограбление.

Колин взял руки Мерседес в свои. Они были ледяные. Он разжал ее влажные от холодного пота пальцы.

— Через полгода, — неумолимо продолжал он, — произошел точно такой же случай. Люди, которых уверили, что первый будет единственным, едва ли согласились бы сделать это еще раз. Разбойники, видимо, плохо представляли себе, кого они убили. Но вполне возможно, все закончилось бы для них благополучно, если бы они поостереглись так бурно отмечать успех своего дела в пяти милях от места своего преступления. Видно, они чувствовали себя в совершенной безопасности.

Мерседес покачала головой:

— Но они могли же сказать что-нибудь, прежде чем их повесили. Могли указать на того, третьего человека.

— Да, если бы знали, кто этот человек. Кроме того, они скорей всего не понимали его истинных целей. А может, они и говорили, но им просто не верили или не нашли никаких доказательств соучастия кого-то другого. Грабежи, которые они совершили до убийства, еще усилили их вину. Единственно, кто мог бы подтвердить их невероятную историю, так это дети. Но когда их арестовали, Грей был младенцем, Декера уже забрали из приюта, а я уже был в Бостоне. Ты была безответным четырехлетним ребенком. Да никто бы нас и не спросил.

Мерседес покачала головой и попыталась освободиться от его рук.

— Меня там не было, — напряженно произнесла она.

— Ты была. Спроси миссис Хеннпин. Я спрашивал ее. Она может подробно рассказать обо всем, что случилось тогда. Как она говорит, Бог дал тебе великую милость забыть все, что случилось в ту ночь.

Она резко прервала его:

— И только ты пытаешься бесцеремонно нарушить его волю.

Он молча проглотил ее слова.

— Почти целый год ты не разговаривала. Твоя тетя Джорджия не знала, что с тобой делать. Она приглашала докторов. Они или ничего не находили, или считали тебя опасно больной и советовали держать тебя подальше от Хлои и Сильвии. Миссис Хеннпин говорит, что ты большую часть дня проводила в северной башне и никто не решался тебя трогать. Но твой дядя явно смотрел на это иначе. Однажды он пошел за тобой следом в твою комнатку в башне. Никто не знает, что там произошло, но когда ты вернулась оттуда, ты вела себя так, будто этого года вообще не было.

Колин тихонько встряхнул ее за руки и удержал, когда она сделала слабую попытку вырваться.

— Это испугало твою тетю Джорджию, но миссис Хеннпин очень хотелось верить, что ты полностью излечилась. За исключением ужаса перед лошадьми, которого, как она уверяет, прежде у тебя никогда не было, и странных приступов, когда ты как бы засыпала наяву и настолько углублялась в себя, что не замечала никого вокруг, ты снова стала такой же, как раньше.

Мерседес стала снова вырываться, и Колин отпустил ее.

— Так и не нужно снова бередить все это. Зачем ты сейчас меня об этом расспрашиваешь? Мой дядя мертв. Он не может защититься против этих обвинений.

— А какая у него в этом надобность? — спросил Колин. — Когда у него есть ты?

Мерседес шлепнула его по лицу.

— Боже мой!

Она закрыла лицо руками, но не потому, что ожидала, что он ответит тем же. Она знала, что он этого не сделает.

Устыдившись своей несдержанности, она боялась смотреть ему в лицо.

Сосредоточенно глядя на ее опущенную голову, он мягко сказал:

— Я не говорил тебе этого до свадьбы, потому что боялся, что ты откажешься выходить за меня замуж. Всю свою жизнь ты брала на себя ответственность за других. Ты защищала от своего дяди сестер и братьев, прислугу да и сам Уэйборн-Парк. Ты защищала его и всегда винила во всем себя. И я поверил, что так оно и было. Сейчас я вижу, что все это не так.

— Я не защищаю его, — сказала она, и руки ее бессильно опустились. Ее серые глаза затуманились страданием. Она смотрела куда-то в одну точку за его плечами. — Я не верю тебе.

— Не важно, веришь ты или нет, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты знала, что я этому верю.

— Но ведь ты не расскажешь об этом близнецам и Хлое с Сильвией? — спросила она, быстро глянув на него. — Ты не можешь быть таким жестоким.

Он почувствовал, как сжалось его сердце.

— Нет, конечно, я не собираюсь ничего им говорить. А если я сказал об этом тебе, то в этом нет никакой жестокости.

Она горестно усмехнулась:

— Прости меня, но я думаю иначе. Ты сейчас назвал моего дядю убийцей. Более того, ты сказал, что он убил моих родителей и что я всегда знала об этом. Если это доброта, то я молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось узнать твоей жестокости.

Мерседес посмотрела на дверь. Там ей тоже не было избавления. Весь дом был в ее распоряжении, но не было места, где она смогла бы остаться наедине с собой. Она ушла в соседнюю комнату и встала над тазом, боясь, как бы ей не стало плохо.

Колин подошел к двери, разделяющей обе комнаты, но не вошел.

— Но ты же все равно рано или поздно станешь расспрашивать меня о моих родителях, — тихо сказал он. — И однажды ты спросишь о том, как они погибли. У меня будет выбор: солгать или сказать правду. Лгать — значит не уважать тебя. Правда вызвала бы целую цепь вопросов, и когда-нибудь мы все равно вышли бы на этот путь. Просто все это заняло бы больше времени, если бы я рассказывал тебе все это по кусочку. Но тогда ты все равно оскорбилась бы на то, что я не сказал тебе сразу всей правды.

Мерседес ничего не ответила. Он был прав.

Колин закрыл дверь и отошел, оставив Мерседес наедине со своими мыслями.

Мерседес появилась где-то через полчаса — переодетая в ночную рубашку и с расчесанными волосами. Она тихо подошла к постели. Колин уже лежал под одеялом. Розовые лепестки были убраны с подушек, но их аромат еще витал в воздухе. Он поднял одеяло, и она быстро скользнула под него.

82
{"b":"11264","o":1}