Литмир - Электронная Библиотека

Колин не хотел такой судьбы для Декера, поэтому он смирился с мыслью, что уход Декера от Каннингтонов не только необходим, но и очень желателен. Он хотел, чтобы его брату улыбнулось счастье, и был уверен, что так оно и будет, но в глубине сердца чувствовал, что завидует ему. И боится. И что он теперь остается совсем один.

Супружеская пара, которая выбрала Декера из множества других детей, была, на взгляд Колина, более подходящей парой в сравнении с той, что забрала Грейдона. Женщина хотя и не была красива, но мила, с ясной безмятежной улыбкой и такая спокойная, что у Декера сразу разгладились испуганные складочки между бровями, а сердце Колина успокоилось. Ее муж был молчалив, но вежлив; он явно смутился, не зная, как отвечать на постоянные вопросы Декера, пока жена не сказала ему, подбадривая:

— Что же ты молчишь? Ответь ему, дорогой. Точно так же, как отвечаешь мне.

И тогда муж заговорил. У него был глубокий красивый баритон, и он четко и ясно выговаривал все слова. Это был голос, внушающий доверие, и Колин со стыдом почувствовал, что хочет, чтобы эта пара выбрала его вместо брата или, по крайней мере, чтобы они разрешили ему сопровождать Декера.

Директор опять попытался пристроить и Колина:

— Вы, может быть, возьмете и его брата? Добрые глаза женщины остановились на Колине. Они были полны грусти и боли, и Колин густо покраснел, сознавая, что его жалеют.

— Мы бы взяли их обоих, если бы могли, — ответила она директору, — ce n’est possible. Но это невозможно, — пояснила она на французском.

Ее муж обреченно кивнул:

— Да-да, она права. Мы бы взяли, если бы это было возможно. И потом, ребенок должен быть здоров. Нужно подумать и об обратной дороге. Нам ведь предстоит долгий путь.

Колин тихо выскользнул из кабинета директора. В тускло освещенном коридоре он судорожно втянул в себя воздух и с трудом проглотил тугой комок в горле. Стоило ему закрыть глаза, как он тут же видел полный жалости взгляд женщины. Ему не нужна была ее жалость. Говоря по правде, он хотел услышать от нее слова благодарности. Неужели она думает, что крепкое здоровое тельце ее нового сына — счастливое исключение вопреки всем законам природы?

В предвкушении ужина в животе у Колина громко заурчало. Он уже давно не слыхал этого звука. С тех пор как они попали в приют мистера Каннингтона, он постепенно приучил себя есть меньше, чтобы больше доставалось его братьям.

И он делал для этого все возможное. И вот теперь он будет думать только о себе.

Долго недоедавший, истощенный Колин с тусклыми глазами, похожими на потухшие угольки, что-то не торопился поправляться, хотя теперь ему уже не нужно было делиться своей порцией с братьями. Старшие мальчики, которые побаивались трогать его, когда он опекал своих маленьких братьев, теперь увидели в нем весьма доступную мишень. И очень скоро ему стало доставаться еще меньше еды, чем когда он подкармливал Декера и Грейдона.

Через десять дней после ухода Декера у Колина начался сильный кашель. По ночам в холодной спальне, где койки стояли почти вплотную друг к другу, Колин будил всех бесконечными приступами мучительного сухого кашля. Он пытался зажимать рот кулаком, чтобы заглушить звук, но все было напрасно. В одну из таких ночей Джейми Фергюссон и Джон Тарлей разработали против него свой особенный план. Как только Колин начал кашлять, они тихо поднялись со своих постелей, набросили ему на голову одеяло и по очереди стали мутузить его кулаками. На следующую ночь применять физическую силу уже не пришлось. Они просто закрыли ему лицо подушкой и держали до тех пор, пока он не затих.

Миссис Каннингтон первой пришло в голову приспособить Колина к делу, используя его телосложение. Одной его худобы явно не хватало. Главное, что у него были необычайно узкие плечи и бедра. Директора, мечтавшего избавиться от Колина, долго уговаривать не пришлось.

Так он попал в подмастерья к трубочисту. Но несмотря на то что приспособился он чистить трубы превосходно, он очень быстро выдохся. Его золотистые волосы, которые еще совсем недавно с такой нежностью потрепывала его мать, покрылись жирной копотью. Зловещий румянец Колина исчез под слоем сажи и угольной пыли, а синяки от постоянных побоев стали невидимыми из-за бесчисленных грязных разводов на лице и шее.

Его вернули в работный дом Каннингтонов через несколько недель, нарушив договор и сроки ученичества. Мистер Каннингтон отодрал его за уши, а его супруга громко во всеуслышание отругала. Голова Колина распухла, в ней так звенело, будто кто-то бил в колокол.

— Мне совсем не нравится, что он будет жить у нас до двенадцати лет, — заявила миссис Каннингтон. Она отодвинула свое вышивание, сложила руки на коленях и выжидающе посмотрела на супруга. — У него такие глаза, будто мы в чем-то перед ним виноваты. Ты это заметил?

Конечно же, он заметил. Директор продолжал молча прочищать свою трубку.

— Будто эта наша вина, что его несчастные родители умерли. Мы сделали для него все, что могли. И об этом знают все.

Когда миссис Каннингтон говорила, она обязательно делала особое ударение на каком-нибудь слове. Она считала, что это придавало ее мнению особый вес.

— Должна заметить, — продолжала она, — они наверняка обеспечили своих детей. Сразу было видно, что это люди со средствами.

Мистер Каннингтон отложил в сторону ершик, которым чистил трубку, и стал набивать ее табаком. Он был разочарован не меньше, чем его жена. Оба они питали надежду на то, что вдруг объявятся какие-нибудь родственники Колина, Декера и Грейдона. На собственные деньги они поместили объявления в лондонских газетах, описав троих братьев и обстоятельства гибели их родителей. Но до сих пор никто так и не откликнулся и не заявил, что хотя бы что-то знает о родственниках этих детей.

По одежде мальчиков и по вежливой грамотной речи Колина Каннингтоны догадывались, что они из очень состоятельной семьи. На постоялом дворе в Бернсайде, что на почтовой дороге к северу от Лондона, никто ничего не знал об этом семействе, которое когда-то остановилось там пообедать. Через тридцать минут после того, как они покинули постоялый двор, на их карету напали разбойники,

Разбойничьи нападения редко когда заканчивались убийством, но на этот раз был именно такой случай. Разбойники убили мать, отца и кучера. Не зная, что делать с тремя неожиданно осиротевшими ребятишками, местные власти определили братьев в работный дом Каннингтонов.

Супруги Каннингтон поначалу усердно расспрашивали Колина о его семье и о том, как их воспитывали, но его рассказы показались им просто причудливыми фантазиями, и постепенно они пришли к выводу, что восьмилетний ребенок не в состоянии запомнить реальные события и правдиво рассказать, как все было.

То особое внимание, которым на первых порах были окружены братья, постепенно сошло на нет, и с ними стали обращаться так же, если не хуже, как с остальными питомцами работного дома.

Директор набил наконец свою трубку, запалил ее и, с удовольствием пустив несколько клубов дыма, стал неторопливо ее посасывать.

Он вздохнул с удовлетворением, но это мог быть одновременно и вздох озабоченного человека.

— Ты, пожалуй, права, — выговорил наконец мистер Каннингтон. Он давно понял, что всегда лучше согласиться с женой, даже если и имеешь другое мнение. Но сейчас он был с ней совершенно согласен. — Мальчишке здесь больше нечего делать. Работать он не может, я боюсь, как бы он не заразил чахоткой остальных детей!

Миссис Каннингтон широко открыла глаза.

— Чахоткой?

Если это так, то им просто необходимо как можно скорее избавиться от Колина. Нельзя ни в коем случае ждать, пока мальчик умрет. Слишком много детей могут от него заразиться. Да и они с мужем тоже ведь под Богом ходят… Тогда работный дом наверняка закроют: они могут все потерять!

— Ты думаешь, что он действительно болен? Он молча пожал плечами и затянулся трубкой. Насколько миссис Каннингтон знала своего супруга, для такого случая он вел себя слишком спокойно. Это могло означать лишь одно: он уже сам все обдумал и решил, как им действовать дальше.

2
{"b":"11264","o":1}