Он обладал силой все изменить. Разве не он окончательный, последний Квизац Хадерач? Благодаря ультраспеции и наследственности Атрейдесов он теперь обладал таким мощным предзнанием, каковое не было возможно до этого. Теперь ни одно событие, даже самое мелкое и незначительное, не могло от него ускользнуть.

Это был чудесный миг. Он мог увидеть все на пестром ковре, сотканном из нитей будущего. Если захочет, то он увидит там любую, пусть даже самую крошечную деталь. На карте будущего для него нет больше белых пятен.

Паоло резко остановился и уставился перед собой, пронзая взглядом стены величественного машинного храма, чувствуя, как переполняют его мысли, недоступные пониманию других. Глаза его стали не просто синими, они почернели, став непроницаемыми, как выжженные солнцем дюны.

Откуда-то сзади прозвучал голос барона:

– Что с тобой, мой мальчик? Приди в себя.

Но видения продолжали тесниться в голове Паоло, они сыпались на него, словно ружейные пули. Он не мог уклониться от них, мог лишь принимать, как непобедимый воин непоколебимо стоит под огнем противника.

За стенами храма на улицах машинного города послышался тяжкий грохот, зазвучали сигналы тревоги, и сторожевые роботы бросились вон из храма навстречу неведомой опасности. Но Паоло точно знал, что там происходит, мог видеть, что творится вовне, со всех углов зрения. Он знал, что будет, невзирая на все попытки людей, Омниуса и лицеделов что-то изменить.

Он был не в силах двигаться. Паоло стоял и видел внутренним взором грядущее, все, на что он мог влиять, и все, на что не в силах был повлиять. Каждая секунда распалась на миллиард наносекунд, они растянулись во времени и пространстве, поглотив миллиарды миров. Эта страшная панорама грозила захлестнуть, подавить его.

«Что происходит?» – спросил он себя.

Только то, что мы сами навлекли на себя, прошептал откуда-то изнутри голос Пола Атрейдеса.

Новыми глазами смотрел Паоло на один развертывающийся перед ним момент за другим, прободая взором стены машинного храма, проникая за пределы планеты, за пределы Старой Империи, достигая самых отдаленных точек Рассеяния и границ безмерно огромной машинной империи.

Прошла еще одна наносекунда.

Ультраспеция вызывала у Паоло одно откровение за другим. Теперь он видел и прошлое, и будущее, развертывавшиеся в обе стороны его сознания.

Совершенное предзнание.

Захваченный волной собственного могущества, Паоло теперь видел много больше того, чем ему самому хотелось. Он воочию видел одновременно сердцебиения тысяч людей, видел поступки каждого отдельного человека – каждого живого существа – во всей Вселенной. Он знал, как будет развертываться любое событие и к каким последствиям оно приведет – вплоть до скончания времен, до конца истории, и, наоборот, мог проследить все истоки, начиная с первоначала времен.

Знание захлестывало, и Паоло чувствовал, что тонет в нем.

Он смотрел, как содрогается в предсмертных мучениях Пол Атрейдес, видел своего двойника в красном ореоле. Видел, как его глаза закатываются в спасительном забытьи.

Паоло, страстно желавший стать Квизац Хадерачем, так страстно, что пошел ради этого на убийство, теперь просто окаменел от невероятной скуки своего нынешнего существования. Он знал всю историю и все будущее до последнего удара сердца и последнего вздоха любого из настоящих и будущих людей. Он знал настоящее и будущее Вселенной.

Прошла еще одна наносекунда.

Как можно вынести все это? Никакому человеку это не под силу. Паоло ступил на тропу, где был предопределен каждый его шаг, на бесконечную компьютерную ленту. Абсолютное знание будущего сделало Паоло совершенно ненужным.

Он видел самого себя медленно оседающим на пол. Видел, как он лег, уставив неподвижный взор вверх, неспособный ни шевелиться, ни говорить, ни даже моргать глазами. Он и в самом деле как будто окаменел. Потом Паоло увидел последнее и самое страшное откровение. Он не был истинным и окончательным Квизац Хадерачем. Это был не он. Он никогда не достигнет того, о чем мечтал.

Специя ревела и бурлила в крови, отравляя мозг, прошлое потускнело, и Паоло мог лишь тупо смотреть в будущее, виденное им уже тысячу раз.

Прошла еще одна наносекунда.

Остатки пыли и песка из опустевшего грузового отсека продолжали сыпаться в коридоры корабля-невидимки, но черви уже покинули его, а вместе с ними и Лето II. Сквозь дыры в обшивке корабля светило яркое солнце машинной планеты. Пораженная до немоты, Шиана прислушивалась к грохоту разрушений, творимых чудовищами на улицах Синхронии. Ей хотелось быть с ними. Ведь все же эти лишь недавно пленные черви были, в конце концов, ее червями.

Но Лето был им ближе, он был их частью, а они – его.

Сзади к Шиане подошел Дункан Айдахо. Она обернулась. От ее кожи и одежды исходил кремнистый запах песка и пыли.

– Лето… он ушел с песчаными червями.

На лице Дункана промелькнула мимолетная жесткая усмешка.

– Машины этого точно не ожидают. Думаю, что такой маневр удивил бы даже Майлса Тега. – Он взял Шиану за руку и торопливо увел от открытого грузового отсека. – Теперь нам самим надо сделать что-нибудь не менее драматичное.

– Нам будет трудно перещеголять Лето.

Дункан помолчал.

– Мы бежали от старика и старухи, прятались от них много лет, и я не намерен и дальше сидеть здесь, в корабле-невидимке, как в тюрьме. Наши арсеналы полны оружием, накопленным Досточтимыми Матронами. У нас есть остаток мин, которые лицеделы не успели использовать. Так давай же устроим собственное сражение, там, на улицах!

Шиана поняла, что решимость Дункана не поколебать, и сама преисполнилась ею.

– Я готова. К тому же на борту около двухсот человек, владеющих боевым искусством Бинэ Гессерит. – Из Другой Памяти к Шиане воззвала Серена Батлер, подавленная видением невиданной бойни, схватки людей с машинами. Но, несмотря на тревогу Серены, Шиана не ощущала ничего, кроме странного радостного возбуждения.

– Это было запрограммировано в наших генах тысячи лет тому назад. Как орлы и змеи, быки и медведи, осы и пауки – люди и мыслящие машины – смертельные, непримиримые враги.

После двух с лишним десятков лет бегства от тахионной сети настал наконец час решающей схватки. Уставшие от собственной многолетней беспомощности пленники «Итаки» ринулись в арсенал вооружаться. Все жаждали боя, хотя все шансы были против них. Дункан наслаждался риском.

Набор оружия не был, правда, особенно впечатляющим. Большая его часть была представлена ружьями, стрелявшими вращающимися, острыми как бритва иглами – оружием совершенно не эффективным против бронированных боевых роботов. Но Дункан сумел найти старинные лазерные ружья, импульсные излучатели и ручные гранатометы. Команды минеров могли заложить мины под здания города мыслящих машин и взорвать их.

Мастер-тлейлаксу с озабоченным видом проталкивался сквозь заполнившую коридор толпу, чтобы добраться до Шианы, которой он явно хотел сообщить что-то важное.

Дункан вручил ружье со стрелами Преподобной Матери Калиссе, взгляд которой был не менее кровожадным, чем взгляд какой-нибудь Досточтимой Матроны.

– Вспомните, за бортом у нас есть и другие враги, не только роботы. У Омниуса есть армия лицеделов, которую он может натравить на нас. Этим оружием можно убивать их.

Маленький человечек, улыбнувшись тонкими губами, провозгласил:

– У меня есть свой способ помочь. Еще до того, как нас взяли в плен, я начал готовить особый яд, поражающий лицеделов. Я изготовил шестьдесят канистр на случай, если нам придется заполнить ядовитым газом атмосферу корабля. Выпустите этот газ на улицах города. У человека он может вызвать лишь легкую тошноту, но для лицедела он, безусловно, смертелен.