Перед ним возник баши, но это был совершенно другой Майлс Тег, не юный гхола, воспитанный и обученный Дунканом, – это был изможденный старик, совершенно высохший, как древняя ходячая мумия. Плечи Тега сгорбились, он был готов рухнуть на пол. За это время он истощил себя свыше всех мыслимых пределов выносливости человеческого организма. Обычный человек на его месте был бы уже мертв.

– Борт… работает, – прерывающийся голос отнял у Тега остатки сил. – Вперед!

Все произошло в считаные мгновения, словно Дункан и сам впал в состояние повышенного метаболизма. Первым побуждением было поддержать друга, подхватить его. Тег умирал, возможно, он уже был мертв. Престарелый баши уже не мог самостоятельно держаться на ногах.

– Вперед, черт возьми!

Это были последние слова, которые баши сумел выдавить из себя.

Переведя мышление в ментатский режим, Дункан повернулся к панели управления, мысленно поклявшись не упустить шанс, созданный баши ценой собственной жизни. Сейчас это главное. Он склонился над панелью управления полетом, и пальцы его, словно ножки паука, распластались по клавиатуре.

Тег рухнул на палубу, неестественно раскинув руки и ноги. Он был мертв, как высохший лист, сейчас он был старше, чем тот, исходный баши в последние моменты его жизни на Ракисе. Майлс! После стольких проведенных вместе лет, после тесной дружбы, учебы, верности. Мало людей за все прожитые Дунканом жизни значили для него столько же, сколько Майлс Тег.

Он отогнал прочь потрясение и скорбь, но память ментата ясно и отчетливо хранила все подробности их отношений. Майлс! Теперь Тег был всего лишь высохшим трупом на железной палубе. Но у Дункана не было времени на ярость и слезы.

Корабль-невидимка начал ускоряться. Дункан видел, что пока есть возможность вырваться из беспощадной сети, но сейчас приходилось еще учитывать огонь неприятельского флота. Враги выпустили второй залп.

Туманная трещина впереди словно магнитом притягивала к себе, манила, соблазняла. Дункан вел корабль к ней, двигаясь со скоростью, какую только допускали его человеческие рефлексы. Корабль рвал упрямые нити.

– Ну же! – крикнул Дункан, всеми фибрами души желая, чтобы это случилось.

По корпусу «Итаки» ударили несколько снарядов. Корабль сбило с курса и качнуло. Дункан правил к бреши, проявляя чудеса пилотского искусства.

Двигатели Хольцмана разогрелись сверх меры, и диагностические системы показывали сбои и отклонения в работе, но ни одна неисправность не мешала нормальной работе двигателей. Дункан все ближе и ближе подводил судно к бреши в сети. Вражеские корабли не могли им помешать, для этого им не хватало скорости.

Сеть продолжала рваться. Мысленно Дункан уже ликовал.

Он заставил себя снова обратить внимание на двигатели, развив ускорение, намного превосходящее допустимое. Ремонтируя двигатели, Тег не стал заниматься такими мелочами, как страховка и ограничение мощности. Набрав скорость, корабль уже почти вырвался из плена.

– Мы сделаем это! – воскликнул Дункан, обращаясь к погибшему баши, словно друг мог его услышать.

Гигантский, похожий на торпеду корабль Врага рванулся вперед. Ни один человек не смог бы придать кораблю такое ускорение, от такой перегрузки ломаются кости и рвутся сухожилия. Сжигая двигатель, вражеский корабль стремительно понесся наперерез «Итаке».

Системы маневрирования были уже и без того повреждены, и Дункан не смог вовремя увернуться от столкновения – слишком велик, слишком инертен был корабль-невидимка. Идущий на самоубийственный таран корабль зацепил корпус «Итаки», сбил ее с курса и еще раз повредил двигатели. Неожиданный удар заставил огромный корабль вращаться вокруг продольной оси. Вражеский корабль взорвался, и волна взрыва оттолкнула «Итаку» назад, в тенеты проклятой сети.

Дункан выругался, не в силах сдержать досаду и ярость.

Двигатели Хольцмана не успели свернуть пространство до того, как «Итака» снова оказалась в ловушке. Панель управления осветилась красными аварийными индикаторами, а затем погасла. Небольшой внутренний взрыв окончательно вывел из строя двигатели Хольцмана. «Итака» снова недвижимо повисла в пространстве.

– Прости меня, баши, – поникнув, произнес Дункан. Делать ему было больше нечего, и он опустился на колени рядом с телом друга.

На экране загорелось сообщение, переданное с вражеского флагмана. Дункан был поражен до глубины души, увидев истинное лицо Врага.

Гладкое текучее металлическое лицо мыслящей машины появилось на экране.

– Вы – наши пленники. Ваше судно более не способно к самостоятельному полету. Мы доставим вас к всемирному разуму Омниуса.

Мыслящие машины!

Дункан изо всех сил старался переварить то, что он только что увидел и услышал.

Омниус? Всемирный разум? Враги, прикинувшиеся мирной деревенской парочкой, на самом деле оказались мыслящими машинами? Это невозможно. Мыслящие машины были объявлены вне закона тысячи лет назад, а последний всемирный разум был уничтожен в Битве при Коррине в конце Батлерианского джихада.

Машины? Да еще и союзники лицеделов?

Вражеские корабли рванулись к «Итаке», как стая голодных гиен на свежий труп.

Блокированная машинным флотом «Итака» оказалась в плену – с поврежденными двигателями и выведенным из строя оружием. Теперь Дункану оставалось только ждать и оплакивать мертвого друга. Ментата снедали тревога за будущее и терзали тяжкие воспоминания. Даже простые действия требовали неимоверных усилий.

Шиана была рядом с ним в навигационной рубке. Она всегда гордилась своей выучкой истинной сестры Ордена Бинэ Гессерит, своей способностью не проявлять эмоций ни при каких обстоятельствах, но все же было видно, что она сильно переживает, когда они с Дунканом выносили из рубки тело Тега. Дункан не мог поверить, что оно могло быть таким хрупким и невесомым. Казалось, что останки баши состоят из паутинки сухожилий, высохших листьев и пустотелых косточек.

– Майлс погиб за всех нас, – сказал Дункан.

– Дважды, – отозвалась Шиана.

Ее слова заставили Дункана задуматься обо всех жизнях, отданных им самим за Дом Атрейдесов. Он хрипло произнес:

– На этот раз его жертва ни к чему не привела. Майлс растратил всю отпущенную ему жизнь, чтобы исправить судно. Он сделал все, но я не смог вырваться из западни. Ему не надо было этого делать.

Шиана сурово посмотрела на Дункана.

– Ему не следовало попытаться? Мы же люди. Мы должны пытаться, невзирая ни на что. Никто и никогда не дает нам гарантий. В жизни каждый поступок – риск. Баши сражался до конца, потому что верил в шанс. Я намерена делать то же самое.

Дункан снова посмотрел на сморщенное мумифицированное лицо друга, вспомнив всю решительность старого баши, все, чему тот учил его, когда он сам был юным гхола. Шиана права. Несмотря на то что Дункан не смог вырваться из ловушки, он и Майлс показали Врагу, что люди непредсказуемы и выносливы, что их нельзя недооценивать. Битва не окончена. Да что там, только для того, чтобы пленить «Итаку», машинам пришлось пожертвовать своим самым большим кораблем.

– Мы отнесем его в маленький шлюз, – сказал Дункан. Так как все их движения теперь контролировались Врагом, не было никакого смысла оставаться в рубке. – Я не хочу, чтобы его захватили мыслящие машины.

Останки баши отныне будут вечно дрейфовать в космосе. Остальных возьмут в плен и будут использовать в экспериментах мыслящих машин или в каких-то других целых – ведь не зря же всемирный разум в образе старика и старухи гонялся за ними столько лет. Это будет малая победа, но многими малыми победами можно выиграть большую войну.

Они подошли к одному из воздушных шлюзов, к тому, через который Дункан выбросил в космос вещи Мурбеллы, которые опутывали его, словно паутина, до тех пор, пока он не смог освободиться. Они положили высохшее тело Майлса в камеру и закрыли люк. Дункан посмотрел в круглое наблюдательное окно и произнес слова прощания.