Зная пылкую натуру Шианы, Юэ боялся даже думать о том, кем мог быть этот следующий гхола. Сестры довольно часто делали неудачный выбор (доказательством служило его собственное возрождение!). Он не мог поверить, что кто-то из этих женщин всерьез полагал, что он сможет стать спасителем или героем, и тем не менее он был восстановлен одним из первых. Если рассуждать с этой точки зрения, то что, если ведьмы решили изучить череду гнусных персонажей темного исторического прошлого? Кто это может быть? Император Шаддам? Граф Фенринг? Тварь Раббан? Или презренный барон Харконнен собственной персоной? Юэ почти наверняка знал, какими будут объяснения Шианы. Она, конечно, скажет, что самые мерзкие личности того времени могут обеспечить сестер очень полезной информацией.

«Каких змей хотят они выпустить среди нас на этот раз?» – думал он.

В главном помещении медицинского центра, в стороне от аксолотлевых чанов он нашел ворчащего раввина, собиравшего медицинский саквояж. С тех пор как старик отказался на Келсо присоединиться к своему народу, он долгие часы проводил возле чана, который упорно называл Ребеккой. Несмотря на то что он испытывал искреннее отвращение к тому, что сделали с нею ведьмы, он испытывал облегчение от того, что не она стала вместилищем нового гхола.

Не желая, чтобы раввин слишком много времени проводил у чанов, сестры придумывали для него разнообразные задания, чтобы держать его подальше от медицинского центра.

– Иду делать груду анализов Скитале, – раздраженно произнес старик, собираясь покинуть медицинский центр. – Шиана хочет снова – в который уже раз – проверить его.

– Я могу сделать это за вас, рабби. Мои обязанности здесь и без того очень просты.

– Нет, воткнуть иголки в тело тлейлаксу – это теперь для меня очень большое удовольствие. – Старик взглянул на ромб, вытатуированный на лбу Юэ, но ничего не сказал. – Идем со мной.

Раввин крепко схватил Юэ за руку и вывел его в коридор мимо охранявших центр сестер Бинэ Гессерит. Когда они были достаточно далеко от охраны, старик склонился к Юэ и, понизив голос, заговорил:

– Я уверен, что вредитель – Скитале, хотя у меня пока и нет убедительных доказательств. Сначала саботажником был старый тлейлакс, а теперь молодой. Все они одинаковы. Теперь, когда его память восстановлена, юный Скитале продолжает причинять вред кораблю. Разве можно доверять тлейлаксу?

«Разве можно вообще кому-нибудь доверять?» – подумал Юэ, но сказал другое:

– Но зачем ему повреждать корабль?

– Мы знаем, что он задумал какую-то грязную интригу. Подумай, зачем он хранил в своей нуль-энтропийной пробирке клетки лицеделов и всех других, включая, кстати, и тебя? Зачем ему были нужны эти клетки? Разве это не кажется тебе подозрительным?

– Эти клетки были конфискованы и находятся у Шианы. Никто, кроме нее, не имеет к ним доступа.

– Ты в этом уверен? Может быть, он хочет всех нас убить и создать для себя целую армию лицеделов. – Раввин покачал головой. Покрасневшие глаза за стеклами очков сверкнули гневом. – И это еще не все. Ведьмы тоже плетут свой заговор. Как ты думаешь, почему они не хотят раскрывать имени нового ребенка-гхола? Знает ли даже Дункан Айдахо, кто растет в этом чане? – он оглянулся, не находятся ли они в зоне действия камер наблюдения. – А ты можешь это узнать.

Юэ был озадачен, он пришел в замешательство, но одновременно его охватило дикое любопытство. Он, правда, не стал говорить раввину, что его мучают те же сомнения.

– Как? Они и мне ничего не скажут.

– Но они не следят за тобой так, как за мной! Ведьмы боятся, что я помешаю выполнению их программы, но теперь, когда твоя память восстановлена, ты для них маленький доверенный карманный гхола.

С этими словами раввин сунул в руку Юэ маленький запечатанный в конверт полимерный диск. В центре диска виднелась тонкая пленка нанесенного на поверхность прозрачного клейкого вещества.

– У тебя есть доступ к сканнерам. Это проба клеток из беременного чана. Никто не видел, как я их брал, но я не могу сам сделать анализ.

Юэ быстро сунул диск в карман.

– Мне действительно надо это знать?

– Ты сможешь удержаться? Я оставляю это на твое усмотрение. – Раввин, что-то бормоча, пошел прочь. С саквояжем в руке он потащился к каюте тлейлаксу.

Юэ почти физически ощущал тяжесть невесомого диска в своем кармане. Почему сестры держат в тайне имя нового гхола? Чего они добиваются?

Прошло несколько часов, прежде чем у Юэ появился предлог войти в лабораторный отсек. Как врач Сукк он имел разрешение пользоваться лабораторией. Но он все равно постарался сделать анализ как можно скорее, сравнив данные образца с диска с данными из каталога ДНК. Он сравнил генетический материал клеток нового гхола с идентификационными списками, составленными в тот период, когда сестры впервые оценивали материал, содержавшийся в нуль-энтропийной пробирке Мастера-тлейлаксу.

Юэ нашел нужное имя довольно быстро, и, когда ответ стал ему известен, он испытал настоящий шок, от которого едва не упал.

– Невозможно! Они не осмелятся!

Но в душе, вспоминая пытку, примененную Шианой для пробуждения его памяти, он осознавал, что эти ведьмы ради достижения своих целей пойдут на все. Теперь он понял, почему Шиана решила не раскрывать имя нового гхола.

Но даже при всем этом новый выбор не имел никакого смысла. У сестер были другие варианты, куда лучшие. Почему не попробовать снова вырастить Гарни Холлика? Или Гханиму, верного друга и товарища бедного Лето II? Зачем им, ради всего святого, мог понадобиться – Юэ содрогнулся – Питер де Врие?

Скорее всего дело было в том, что орден Бинэ Гессерит обожал играть в опасные игры, возрождая людей как пешек для величественных шахматных комбинаций. Он знал, на вопросы какого сорта они хотят ответить из одного только дьявольского, инфернального любопытства. Например, был ли аномальным генетический код Питера де Врие изначально, или он был намеренно извращен тлейлаксу? Кто может думать так же, как Враг, лучше, чем Харконнен? Есть ли какие-то убедительные доказательства того, что Питер де Врие снова проявит свое злодейство? Ведь теперь на него не будет оказывать разлагающее влияние барон Харконнен.

Юэ мог представить себе, как Шиана, многозначительно нахмурив брови, глубокомысленно изрекает:

– Нам нужен еще один ментат. И не тебе, Веллингтон Юэ, держать на него зло за прошлые преступления старого прототипа его нынешнего гхола.

Он все еще не мог поверить своему открытию. Он до боли зажмурил глаза. Ему даже показалось, что ромб на лбу горит пламенем, сжигая кожу. Он вспомнил, как его заставили смотреть на нескончаемую пытку Уанны в руках злодея-ментата. Вспомнил он и как этот человек всадил ему в спину нож и повернул лезвие. Питер де Врие!

Он до сих пор чувствовал, как холодная сталь раздирает его внутренние органы, помнил смертельную рану, это ощущение стало последним воспоминанием его прежней жизни. Он слышал, как смех Питера сплетается с мучительными стонами Уанны в камере пыток… она страдала, а он, Юэ, ничем не мог ей помочь.

Питер де Врие?

У Юэ закружилась голова, он с трудом осознавал, что сейчас узнал, но он отчетливо понимал, что не имеет права позволить этому чудовищу снова явиться на свет.

Несколько дней спустя, придя в медицинский центр, Юэ сразу направился к беременному чану. Сейчас в его чреве находился невинный младенец. Даже если это был де Врие, то ребенок гхола пока не совершил ни одного злодеяния, ни одного преступления своего прототипа.

Но он совершит! Он извращен, злобен, аморален. Сестры воспитают его и настоят на пробуждении его памяти. И он вернется – во всей своей красе!

Но эта логика завела самого Юэ в ловушку. Если гхола Питера – а в действительности все гхола – не были способны избежать оков своей судьбы, то не относится ли это и к самому Юэ? Значит, в конце концов, Юэ тоже обречен на предательство? Не обречен ли он на совершение другой ужасной ошибки – или он должен пожертвовать всем ради того, чтобы предотвратить ее? Сначала он хотел посоветоваться с Джессикой, но потом передумал. Это его бремя, и он должен принять решение сам.