Ну, не прыгай, милая, все только начинает налаживаться.

На сегодня все. Увидимся завтра в школе.

Ты знаешь, что любишь меня,

Сплетница.

– С возвращением, девочки, – сказала миссис Маклин, стоя за кафедрой во главе актового зала. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Я провела выходные в Вермонте, и это было восхитительно.

Все семьсот учениц школы для девочек «Констанс Биллард», начиная с подготовительных классов начальной школы и заканчивая ученицами выпускного класса, а также пятьдесят преподавателей и штатных сотрудников тихонько захихикали. Все знали, что у миссис Маклин была подруга в Вермонте. Ее звали Вонда, и она водила трактор. У миссис Маклин на внутренней стороне бедра была татуировка с надписью: «Прокати меня, Вонда».

Это правда, клянусь Богом.

Миссис Маклин, или миссис М, как называли ее девушки, была директрисой. Ее работа заключалась в том, чтобы выпускники школы стали лучшими во всем – поступали в лучшие колледжи, заключали самые удачные браки, проживали самые счастливые жизни, – и ей это отлично удавалось. Она не выносила неудачников, и если вдруг замечала, что одна из ее учениц сдает позиции – часто пропускает, притворяясь больной, или получает низкие баллы на тестах, – то привлекала психологов, социальных педагогов и репетиторов и следила за тем, чтобы девушка получила необходимую персональную поддержку и заработала хорошие оценки, высокие баллы и радушный прием в колледже, который она выбрала.

Миссис М также не терпела злопыхательства среди учениц. В ее школе не было места интригам и предрассудкам. Она любила говорить: «Унижая других, вы оскорбляете себя». Даже самая незначительная сплетня влекла за собой наказание в виде целого дня взаперти и сочинения на сложную тему. Но на практике к таким наказаниям приходилось прибегать редко. Миссис М была в блаженном неведении относительно того, что на самом деле происходило в школе. К примеру, не слышала, о чем перешептываются старшеклассницы на задних рядах.

– Ты, кажется, говорила, что сегодня придет Серена, – прошептала Рейн Хоффстеттер Изабель Коутс.

В то утро Блэр, Кати, Изабель и Рейн как обычно встретились на лестнице за углом, чтобы выпить кофе и покурить перед началом занятий. Они делали это каждый день на протяжении двух лет и уже были готовы к тому, что сегодня к ним присоединится Серена. Но уроки начались десять минут назад, а она так и не появилась.

Блэр раздражало, что Серена продолжала возводить ореол таинственности вокруг своего возвращения. Подруги уже не могли спокойно усидеть на своих местах, выискивая ее глазами, как будто она была какой-то знаменитостью.

– Наверное, приняла слишком много таблеток, вот и не пошла в школу, – прошептала Изабель в ответ. – Клянусь, она провела около часа в ванной Блэр вчера вечером. Кто знает, что она там делала.

– Я слышала, что она продает какие-то колеса с буквой «С». Она плотно на них подсела, – шепотом поделилась Кати с Рейн.

– Подожди, сейчас ты все увидишь, – сказала Изабель. – Она в полном раздрае.

– Да, – прошептала Рейн в ответ. – Слышала, что она начала увлекаться оккультизмом, пока была в Нью-Гемпшире.

Кати хихикнула.

– Интересно, она будет пытаться нас завербовать?

– Алло, – язвительно ответила Изабель. – Она может танцевать голышом со своими цыплятами сколько захочет, но меня в это впутывать не надо. Еще чего.

– Где вообще можно достать живых цыплят в городе? – спросила Кати.

– Отвратительно, – поморщилась Рейн.

– Мне хотелось бы начать с гимна. Пожалуйста, поднимитесь со своих мест и откройте ваши сборники на странице сорок три, – распорядилась миссис М.

У Миссис Видс, учительницы музыки, были вьющиеся, как у хиппи, волосы. Когда она начала стучать по клавишам фортепиано в углу, раздались знакомые аккорды, и все семьсот девушек встали, начиная петь.

Их голоса плыли по Девяносто третьей улице, где Серена ван дер Вудсен только что свернула за угол, проклиная себя за опоздание. Она не просыпалась так рано со времен выпускных экзаменов в Ганновере в июне прошлого года и уже забыла, насколько это паршиво.

Девятиклассница Дженни Хамфри беззвучно шевелила губами, притворяясь, что поет, поделившись с соседкой своим сборником, в котором сама же и вывела тексты гимнов каллиграфическим почерком по поручению директрисы. Это заняло все лето, но вышло очень красиво. Через три года «Институт искусств и дизайна Пратта» примет ее с распростертыми объятиями. А пока Дженни мутило от стыда каждый раз, когда ей приходилось пользоваться сборником, поэтому она и не пела. Петь вслух казалось ей хвастовством, будто она говорит всем: «Посмотрите на меня, я пою гимны по сборнику, который сделала сама! Какая я крутая!»

Кудрявой и миниатюрной Дженни нравилось быть невидимкой. Это ее первый год в старшей школе, так что стать невидимкой оказалось несложно. Могло быть еще проще, не окажись ее грудь такой огромной. В четырнадцать лет у нее был четвертый размер.

Можете себе представить?

Дженни стояла с краю, рядом с большими окнами актового зала, выходящими на Девяносто третью улицу.

Вдруг ее внимание привлекло какое-то движение. Развевающиеся светлые волосы. Пальто Burberry в клетку. Потертые сапоги из коричневой замши. Новая бордовая форма – странный выбор, но смотрится отлично. Похоже на… не может быть… серьезно?.. Нет!.. Или да?

Да, это она.

Мгновение спустя Серена ван дер Вудсен открыла тяжелую деревянную дверь и остановилась у входа, пытаясь отыскать одноклассниц. Она запыхалась, волосы растрепались от ветра. Щеки порозовели, а глаза блестели после пробежки до школы длинной в двенадцать кварталов по Пятой авеню. Она казалась еще более совершенной, чем Дженни ее помнила.

– О. Боже. Мой, – прошептала Рейн Кати в последнем ряду. – Она что, взяла одежду в приюте для бездомных по дороге сюда?

– Даже не причесалась, – хихикнула Изабель. – Интересно, где она вчера ночевала?

Миссис Видс исполнила последний аккорд, и мелодия резко оборвалась.

Миссис М откашлялась.

– А теперь почтим минутой молчания тех, кому в этой жизни повезло меньше, чем нам. Особенно коренных американцев, которых истребляли, когда наша страна зарождалась. Мы просим прощения за вчерашний праздник по случаю Дня Колумба, – сказала она.

Воцарилась тишина. Ну, почти.

– Смотри как Серена прикрывает руками живот! Она, наверное, беременна, – прошептала Изабель Коутс, обращаясь к Рейн Хоффстеттер. – Так делают только беременные.

– Может, у нее был аборт сегодня утром и из-за этого она опоздала, – ответила Рейн.

– Мой отец спонсирует «Феникс Хаус» [3], – сказала Кати Лоре Сэлмон. – Я спрошу у него, появлялась ли там Серена. Бьюсь об заклад, из-за этого она и вернулась в середине учебного года. Была на реабилитации.

– Я слышала, что в этой школе смешивают стиральный порошок, корицу и растворимый кофе, а потом нюхают это. Похоже на амфетамин, но если долго принимать, кожа зеленеет, – подхватила Ники Баттон. – Можно ослепнуть и умереть.

Блэр уловила обрывки разговоров подруг и улыбнулась.

Миссис М. кивнула Серене.

– Девочки, поприветствуйте, пожалуйста, нашего старого друга Серену ван дер Вудсен. Сегодня она присоединится к нам на занятиях. – Миссис М. улыбнулась. – Серена, найди себе место и присаживайся.

Серена тихо зашагала по центральному проходу и заняла место рядом со второклассницей Лизой Сайкс, которая вечно ковырялась в носу.